Пожалуйста, позаботься о маме

°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
— Ничего особенного, — откликнулась мама и рассмеялась. Она повернулась, взглянула на него и вдруг начала вспоминать прошлое. — Ты мой первенец. Это не единственный поступок, который я впервые совершила ради тебя. Все, что ты делаешь, для меня подобно новому миру. Ты заставил меня все делать в первый раз. Ты был первым, кто появился в моем животе, первым, кого я кормила грудью. Мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, когда я родила тебя. Когда я впервые увидела твое красное, потное личико с закрытыми глазками… Говорят, что, когда рождается первенец, матери испытывают удивление и радость, но я ощутила печаль. Неужели я действительно родила этого ребенка? И что мне теперь делать? Я была так напугана, что поначалу боялась даже дотронуться до твоих крошечных скрюченных пальчиков. И ты сжимал крошечные ладошки в кулачки. Если я одним пальцем разжимала твой кулачок, ты улыбался… Они были такие крошечные, что мне казалось, что они могут исчезнуть, если я стану касаться их. Я тогда ничего не знала о детях, да и вообще о жизни. Я вышла замуж в семнадцать и до девятнадцати лет не могла забеременеть. Тетя постоянно говорила, что, видимо, я не могу иметь детей, поэтому, когда я забеременела тобой, то несказанно обрадовалась, ведь теперь она, наконец, перестанет говорить о моем бесплодии. А потом я радовалась, наблюдая, как твои пальчики на руках и ногах растут день за днем. Устав за день, я склонялась над тобой и разжимала твои кулачки, касалась твоих пяточек. И эти прикосновения заряжали меня энергией. Когда я впервые надела на тебя ботиночки, меня охватил непередаваемый восторг. Когда ты заковылял в мою сторону, я счастливо рассмеялась, и, если бы даже передо мной разложили горы золота, серебра и драгоценных камней, я бы так не радовалась. Я была счастлива. А что я чувствовала, когда ты пошел в школу? Когда я приколола значок с твоим именем на твою курточку и положила в кармашек носовой платок, я вдруг почувствовала себя такой взрослой. Для меня ни с чем нельзя было сравнить радость от наблюдения за тем, как день ото дня растут твои ножки. Расти, моя детка, расти, напевала я каждый день. И вот настал день, когда ты перерос меня.
Он пристально смотрел на маму, которая впервые делала такие признания. Она прильнула к нему и нежно провела рукой по его волосам.
— И хотя я хотела, чтобы ты вырос высоким и крепким, когда ты меня перерос, я испугалась, хотя ты был моим родным ребенком.
Хун Чол откашлялся и уставился в потолок, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся на глаза.

°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
Мама глубоко вздохнула.
— Но зато так замечательно наблюдать, как растут дети. Даже когда у меня дел было невпроворот и я порой не успевала поправить косынку на голове, когда я наблюдала, как вы все сидите за столом, едите, стуча ложками о тарелки, я чувствовала, что больше мне ничего и не надо в этой жизни. Вы казались такими беззаботными. Вы благодарно набрасывались на еду, когда я варила простой суп из цуккини и бобовой пасты, и ваши лица радостно светились, когда время от времени я готовила рыбу на пару… У вас был такой отменный аппетит, что, когда вы стали подрастать, я даже немного забеспокоилась. Если я варила кастрюлю картошки, чтобы вы могли перекусить, вернувшись из школы, к моему возвращению кастрюля оказывалась пуста. А в иные дни я с тоской наблюдала, как рис в горшке, припрятанном в подвале, с каждым днем тает, словно снег, а потом наступал день, когда рис полностью исчезал. Я спускалась в подвал, чтобы взять немного риса на ужин, и совок царапал пустое дно горшка, и вот тогда мое сердце замирало от ужаса и я думала: чем же мне кормить моих деток завтра утром? Потому в те времена я и не задумывалась о том, нравится мне находиться на кухне или нет. Если мне удавалось сварить большую кастрюлю риса и приготовить суп, меня не волновала усталость. Я радовалась, что мои дети будут сыты. Теперь тебе, возможно, сложно это представить, но в то время мы постоянно боялись, что еда закончится, и мы умрем с голоду. И так происходило со всеми. Надо было есть, чтобы выжить.
Улыбаясь, мама сказала, что, несмотря ни на что, эти дни были самыми счастливыми в ее жизни.
°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°

— Мама, тебе нравится проводить время на кухне? — Когда ты задала этот вопрос, мама не сразу поняла, что ты имеешь в виду.
— Тебе нравится быть на кухне? Нравится готовить?
Некоторое время мама смотрела тебе прямо в глаза.
— Я не могу сказать, нравится или не нравится мне кухня. Я готовила, потому что это моя обязанность. Я должна была стоять на кухне, чтобы вы все поели и пошли в школу. Как можно делать только то, что тебе по душе? Есть вещи, которые необходимо делать, не важно, нравится тебе это или нет. — У мамы на лице появилось недоумение — что это за вопрос? А затем она пробормотала: — Если делать только то, что нравится, кто же тогда сделает то, что тебе не по душе?
— Ну, так тебе нравится или нет?
Мама огляделась по сторонам, словно собираясь поведать тебе тайну, и прошептала:
— Я несколько раз разбивала крышки стеклянных банок.
— Ты разбивала крышки банок?
— Всему этому не видно было конца. В сельском хозяйстве всегда так, если сажаешь семена весной, осенью собираешь урожай. Если сажаешь семена шпината — получаешь шпинат, если сеешь семена кукурузы, тебя ждет урожай кукурузы… Но работа на кухне бесконечна. Сначала завтрак, потом приходит время обеда, затем ужин, а когда наступит новый день, снова приходится готовить завтрак. Это замкнутый круг… Конечно, было бы лучше, если бы я готовила разные закуски, но поскольку на грядках я выращивала одни и те же овощи, то приходилось стряпать одни и те же блюда. Когда ты изо дня в день делаешь одно и то же, в конечном счете тебя просто начинает от этого тошнить. Когда кухня начинала напоминать мне тюремную камеру, я выходила во двор, брала первую попавшуюся под руку крышку и изо всех сил швыряла ее об стену. Твоя тетя ничего не знала об этом. А если бы она прознала, что я разбрасываюсь крышками, то наверняка решила бы, что я свихнулась.
Мама призналась, что через несколько дней покупала новую крышку, чтобы никто ничего не заметил.

°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°
И вот теперь ты рыдал во весь голос. Ты понимаешь, как эгоистично было желать, чтобы твоя жена пережила тебя. Из-за своего эгоизма ты закрывал глаза на серьезную болезнь жены. В глубине души ты наверняка догадывался, что жена, которая, казалось, крепко спала, когда ты поздно ночью приходил домой, не открывала глаза, мучимая жестокой головной болью. Ты просто не задумывался об этом. В какой-то момент ты стал замечать, что жена выходила во двор покормить собаку, неожиданно устремлялась к колодцу или собиралась куда-то идти, но замирала около ворот, забыв, куда направлялась, и, в конце концов, беспомощно возвращалась обратно в дом. Ты спокойно смотрел, как твоя жена вползала в комнату и без сил падала на подушку, лицо ее было искажено болью. Ведь прежде только ты испытывал боль, а жена всегда ухаживала за тобой. Время от времени твоя жена жаловалась, что у нее болит живот, а ты неизменно отвечал, что у тебя ломит спину. Стоило тебе заболеть, твоя жена ласково касалась твоего лба и. потирала тебе живот, а затем спешила в аптеку за лекарством и непременно готовила для тебя фасолевую кашу, но, когда она чувствовала себя неважно, ты лишь советовал ей выпить какое-нибудь лекарство.
Ты вдруг подумал, что ни разу не удосужился подать жене стакан теплой воды, когда она из-за расстройства желудка голодала по нескольку дней.
°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°°