Transparent Things

В одном из интервью Набоков сказал, что эта книга не для каждого читателя, а только для близких друзей и тех, кому откликается эта история. К сожалению, мне не откликнулась. Не обладаю я нужным темпераментом, не пережила нужные обстоятельства, не испытываю нужных чувств. Я, как всегда, смотрела на сюжет, а смотреть надо было в другую сторону.

Для меня Набоков — это три разных писателя: один пишет нон-фикшн, второй пишет сюжетно, а вот третий эмоциональный поэт. А я все никак не подружусь с этим третьим направлением и возможно никогда и не получится. Мне интереснее было читать про писателя R (Я) и про историю забытого карандаша, чем про пытающегося вернуть прошлое главного героя.

Так как это переводная книга и переводил ее не Набоков, то и моего любимого языка тоже не наблюдается (скорее всего оригинал чудесен, потому что книга довольно поздняя, но увы). Да, я уловила прозрачность вещей, тут и там разложенных очень умело и с задумкой по роману, но не смогла разобраться с идеей до конца. Наверное, больше всего эмоций я испытывала, когда ловила схожести с «Другими берегами», в которых автор как раз рассказывал, что многие свои воспоминания раздал своим героям.

Сложное для восприятие произведение двуязычного Гения, но попроще, на мой взгляд чем "Бледный огонь". Читая поздние произведения Набокова не оставляет ощущение, что по настоящему их оценить можно только на языке оригинала, т.е. на английском. Переведи тот же "Дар" на другой язык, отличный от русского, и вряд ли это шедевр можно будет оценить. Тема и конструкция книги преинтересная, но главные бриллианты текста, построенные на головокружительной эквилибристике слов, присущей Набокову, ускользают, и в русском переводе, скажем так, становятся NoN-Transparent:)
Издание обычное для серии, бумага плохого качества, достаточно крупный шрифт при огромных полях, стильная, чудесная по тактильности обложка. Как и в последних книгах серии есть очень полезные Примечания.

Закрыв книгу, я точно решила, что она требует перепрочтения, как когда-то я перечитывала "Бледный огонь". Несмотря на то, что роман свиду простой, меланхолично-сонный, и по-набоковски ироничен, многие его детали мне были малопонятны, смысл от меня убегал и ускальзывал, смеялся, хлопая дверьми, а я бежала за ним и не могла догнать.

Роман богат на завуалированные и пошлые эротические сцены, на саркастические заметки, которые высмеивают фрейдизм и психоанализ, ну и Набоков не Набоков, которые не писал бы про ностальгию, потусторонность и смерть. И про нимфеток.

Ну и как же, как же не отметить набоковские метафоры, которые смело следует выдергивать и с восхищением цитировать всем подряд!

В общем, не думаю, что Владимир Владимирович опечалится, если я его так нагло люблю читать даже просто ради красивых речей, и не всегда ради глубинных смыслов, которые не поддаются мне с первого раза. Для таких особо одаренных существуют послесловия и комментарии, которые любезно оставил переводчик, но это всё равно лишь маленькая ступенька для полного прочувствования и понимания романа.

«Прозрачные вещи» — один из незаметных романов Набокова, пропускаемый читателями наряду с «Отчаянием» или «Смотри на арлекинов!» и бесследно растворяющийся в памяти, едва книга закрыта. Даже почитатели творчества Владимира Владимировича отмечают, сколь неуловим и поверхностен сюжет, как скучно пробираться через эту снежную тоску по стопам недотёпы-протагониста.

Конечно, всё не так. Чтобы понять автора, всегда надо использовать простую формулу: отбросить первое впечатление о сюжете, выявить повторяющиеся мотивы и найти между ними общий знаменатель. Так, разбирая «Под знаком незаконнорождённых», легко догадаться, что главная мысль романа — о копиях, ненадолго наследивших на текучей реальности. Схожим образом стоит поступить и с «Прозрачными вещами».

Сперва о сюжете. Хью Персон, редактор, в разные годы четырежды посещает горнолыжный курорт в Швейцарии. Последний приезд проникнут трогательной ностальгией, для подпитки которой протагонист воспроизводит старые события, наведывается в те же места, охотится за утраченной атмосферой. Затея приводит к обострению лунатизма, из-за чего главный герой погибает, к слову, версия про пожар, наверняка, является заблуждением, игрой больного и расшатанного восприятия сомнамбулы.

Сразу стоит отметить язык произведения. — не того калибра, что в лучших Набоковских работах, но порой способный кристаллизоваться в настоящее чудо: «смеющиеся пальчики, отзывающиеся на щекотку льстивых губ». По-обыкновению, есть пара нимфеток — но для секундного антуража, не более.

Выявим основные мотивы «Прозрачных вещей». Естественно, обращает на себя внимание название. О чём оно? Автор даёт исчерпывающий ответ, объясняя, что предмет, в отличие от человека, статичен, способен пережить множество событий и в этой неизменности сосуществовать сразу в нескольких состояниях времени, связывая прошлое с настоящим. Простой карандаш служит безмолвным свидетелем и соучастником минувшего, протягиваясь во всю длину сквозь ушедшие годы. Всякий такой объект вбирает вчерашние дни, является их вестником, без конца копящим воспоминания. Тут есть нечто от Пруста с его вздымающимися от каждого акта восприятия ассоциативными рядами. Но в Набоковской интерпретации иначе, безрадостно, и если герой великого французского классика с наслаждением упивался прожитым, возможно, впервые до конца понимая узор судьбы, то персонаж Владимира Владимировича, как всегда, остаётся слепцом, не способным увидеть картину в целом, а значит, и предугадать трагичный исход.

Набоков вводит понятие «памяти вещей» — людской, по сути, но будто припрятавшей в местах, где мы бывали раньше, важные сведения, дабы их потом обнаружить. Это близкая и важная для автора тема, ведь Набоков не раз говорил о желании прикоснуться к прошлому, воскресить его, но объяснял, что уже поздно вернуться, например, в Европу, поскольку там не осталось и камня на камне, минувшее стёрто, разрушено вместе с безмолвными свидетелями — окружающими предметами.

Мотив возвращения к старому не нов для Набокова. Он зачат ещё в «Машеньке», если не раньше. Серьёзную выпуклость идея получила в «Подвиге», став с той поры одной из излюбленных тем автора, уступающая разве что утрате. «Лолита» и «Ада» — это тоже путешествия в прошлое, но в форме, перекликающейся с первым романом, эмоциональной, связанной с человеком. В более привычном выражении столкнёмся с рассматриваемой фабулой в «Смотри на арлекинов!», хотя здесь содержится скорее аллюзия на историю о Мартыне, чем то, чему так много внимания уделяют «Прозрачные вещи».

Итак, прозрачность — это свойство пропускать через себя, обнажать скрытое или даже отражать нечто, заложенное в самом созерцателе, ведь Хью Парсон видит именно свои, а не чужие воспоминания, когда сталкивается со знакомыми предметами. К слову, данное наблюдение очень важно, поскольку зеркала (двойники, копии, подобия) очень важны в символике Набокова. Они играют заметную роль в «Бледном огне», «Лолите», «Отчаянии», «Смотри на арлекинов!», «Под знаком незаконнорождённых», «Аде». Нет ничего удивительного в том, что такой же мотив встречается и в «Прозрачных вещах»: писатель мистер R, чей призрак является повествователем, — отражение буквы «Я», то есть представитель Владимира Владимировича в художественной реальности.

Это не первое проникновение автора в произведение. Так случалось и в «Под знаком незаконнорождённых», и в «Смотри на арлекинов!». Примечательно, что рассказчик здесь ещё и призрак, умерший. Такая тема перекликается с другим рядом работ: «Облако, озеро, башня», «Соглядатай», «Лилит», «Solus Rex» и отчасти может соотноситься с «Подлинной жизнью Себастьяна Найта», в случае её посмертной интерпретации. Мостов ко всему творчеству Набокова перекинуто немало.

Но тема просвечивания не исчерпана. Мы возвращаемся к ней в конце, когда, перед гибелью герой видит, как пригрезившаяся «добела раскаленная книга или коробка, становится совершенно прозрачной и совершенно пустой». В этот момент герой трансформируется в новое призрачное состояние, переходит из одного бытия в другое. Его новое, просвечивающее качество, перекликается с состоянием созданий, окружавших Цинцинната из «Приглашения на казнь». Если проводить параллель, кажется, будто тот мир сплошь населён такими призраками.

Однако прозрачность предметов слабо вяжется с прозрачностью душ: Набоков подчёркивает разные качества у просвечивающих вещей и призраков. Есть ли у этих состояний нечто, их роднящее? Вопрос открытый.

«Прозрачные предметы» — роман, за который не стоит браться не только новичкам, но даже ценителям Набокова, если те не готовы к штурму настоящей загадки. Свести все элементы и получить результат — вот она, главная цель чтения данного произведения. Время, воспоминания, утрата, возвращение, отражения, прозрачность — всё это затронуто здесь. Простая фабула сплетена паутиной почти со всей крупной прозой Владимира Владимировича, но провести общий знаменатель, не смотря на все наблюдения, сложно.

Как говорил Набоков, хороший читатель должен иметь воображение, память, словарь и некоторый художественный вкус. Небольшие (и тем очень удобные) «Прозрачные предметы» очень подходят для тренировки памяти. А еще внимательности. Ничего случайного. Следы, отголоски еще неизвестного уже на первых страницах. Их надо подмечать, улавливать, запоминать, чтобы смочь прочесть книгу. Например, на первой странице наш герой назван Персиком. Почему? Ответ на этот вопрос мы получим почти 40 страниц спустя. Или, казалось бы, безобидное упоминание «белокурого пучка и нежной шеи» администраторши гостиницы. Пучок так пучок, шея так шея. Но они соседствуют с разочарованием – «в анфас совсем непохожая на Арманду», а также с «будничной интонацией его покойной жены» и только со временем мы соединим эти три блика из будущего (нашего будущего прочтения, но прошлого героя) воедино. Не сказать, что это что-то новое, так написаны все вещи Набокова: красивый текст, идеально выверенные и подогнанные друг под друга детали, нет ничего «просто так». Но всегда интересно ловить эти частички и по кусочкам складывать картину, которая без рассыпанных по всему тексту деталей полной не будет. Говоря современным языком, тексты Набокова полны спойлеров – разной степени сложности и ведущих разными путями. В «Прозрачных вещах» автор достаточно милосерден и не запутывает своего читателя – если читатель будет прилежно читать, то он поймет, что конец романа был ему известен задолго до того, как он перевернул последнюю страницу.

Это поздний роман Набокова, который был уже переведен после его смерти, истинное название произведения «Прозрачные вещи». 

Роман требует внимательного и углубленного чтения, лишь с этим придет понятие сюжета. Но! Мне не хватило этого и даже примечаний в конце книги, поэтому если вы намерены читать этот роман, то советую почитать и послушать различные анализы, которые дадут полную картину происходящего. 

К слову о сюжете, здесь есть все, что характерно для Набокова-меланхолия, ностальгия, смерть,упоминание нимфеток. Конечно же, автор не пренебрегает своими прекрасными эпитетами и метафорами, что нельзя не оценить. 

Композиция романа преинтересная-многослойный роман с пересечением жизни и смерти. Кстати, тут идет 2 повествования-сам рассказ и о самом рассказе. Сложно, да? Но, я думаю, нужно познакомится с произведением, чтобы понять! Поэтому советую!

Неуклюжий, сомнамбулический главный герой Хью Персон, редактор некоего издательства, вызывает у меня стойкую антипатию. В основе сюжета - его поездки в Швейцарию: однажды, в детстве, когда его отец упал замертво во время похода по магазинам; в другой раз, чтобы навестить автора Р., через которого он знакомится с женщиной Армандой, на которой потом женится. Еще позже - его последняя поездка проливает свет и расплату за убийство и безумие. По видимому, искусно написанная новелла требует повторного прочтения. Потому, что с первой попытки она у меня не совсем сработала. Это своеобразный лабиринт, где прошлое и настоящее переплетаются, а границы между реальностью и вымыслом становятся размытыми. Чем-то напомнило Патрика Модиано, но у того, истории более романтические...

Кстати, снова одержимость нимфетками - когда Персон разглядывал фотографии Арманды в подростковом возрасте. Вообще, боль Персона по поводу уходящего времени и утраченного прошлого, которое невозможно вернуть, придает повести тяжелую руку ностальгии. Мне книга понравилась меньше, чем ранние работы (полагаю, время настигло и Набокова), и в целом я нашел ее странной и сложной книгой. Ее можно рассматривать как своего рода шутку, когда Набоков играет с нами и критиками, или, может быть, это более личная медитация? В любом случае, это все, что угодно, но не прозрачно.

У автора как всегда изысканный язык, полный аллюзий, но понимать эти аллюзии дано далеко не всем, притом что и я не попадаю в этот узкий круг.. Первоклассный перевод Сергея Ильина.