Иуда Искариот. Дни нашей жизни. Повести. Рассказы

Чем охвачен ум убийцы? Поиском наживы, мечтой о лучшей жизни, злобой на всё и на всех? Бывает по-разному. Доктор Керженцев, убивший своего друга и закрытый в психлечебнице для проведения экспертизы, очень подробно, с объяснениями и отступлениями, от которых волосы на голове шевелятся, разбирает движение своей мысли, приведшей его на порог каторги.

Особенно ужасно то, что престуник - врач. Имея определённую подготовку, он готов с лёгкостью симулировать собственное сумасшествие, а поскольку он человек основательный, то не кидается мгновенно выполнять свой план.

И надо сказать, что окружающие - вполне достойный фон для его спектакля. В основной своей массе это люди ограниченные и самодовольные, мало уделяющие внимания окружающему.

В процессе подготовки доктор всё сильнее внутренне расслабляется. Недостатки всех становятся для него заметнее, достоинства - уже не такие значимые, да, пожалуй, и изначальная причина - его сватовство было отвергнуто нынешней женой его друга, да ещё как, со смехом - перестаёт быть реально важным. Подготовка убийства переносится скорее в область духовную, а там с каждой минутой слабеет ... человеческое.

Вряд ли это произведение - детектив. Не в большей мере, чем Фёдор Достоевский - Преступление и наказание . Хотя, конечно, высокообразованный доктор и тут не согласен))). Он вам не Раскольников какой-нибудь, он - силища.

У произведения налицо все отличительные черты русской классики конца XIX-ого века. Даже не обошлось без маленького человека. Тут в его роли - тихая сиделка Маша, которую Керженцев считает сумасшедшей.

И эти его горячечные воспоминания, эта маленькая девочка, мельком виденная на улице, но теперь ставшая чуть ли не символом возможности спасения, это надутое глубокомыслие, перемежающееся страхом...

Очень тяжёлый рассказ - мрачный, давящий. И не потому, что главный герой убийца и сумасшедший (или негодяй). Я не поверила Керженцеву. Так называемые "объяснительные записки" о совершённом убийстве представляют собой нечто большее. Преступник анализирует своё психическое состояние, рассуждает о планировании и подготовке задуманного, цинично перечисляет мерзкие проступки прошлых лет, унизительно отзывается об экспертах... После такого напрашиваются иные выводы: коль ты, доктор, сомневался в своём психическом состоянии, то почему не лечился? Если был болен, то зачем разыгрывал представление, играя роль, притворяясь или не притворяясь ("в этом отсутствии притворства было свое тонкое притворство")?

Уверения специалистов, что каждый из нас с отклонениями, слышала не раз. Главное - не выходить за рамки. А вот эти самые рамки определить сложнее. Но планирование убийства выходит за них без сомнения.
Наверное, с моими подозрениями многие не согласятся, и всё же выскажусь. Мне показалось, что все метания героя, попытки понять и объяснить свои чувства, то есть то, что заключено в слове-рассказе "Мысль" - это настоящие мысли, терзаемые Леонида Андреева. Не говорю об убийстве, хотя попытку самоубийства писателя можно отнести к этой категории. Большая часть вопросов, заданных экспертам в рассказе, волновала и истязала самого Андреева. Потому произведение получилось настолько откровенным и мятежным.

Говоря о рассказе Леонида Андреева, не могу умолчать об исполнителях. Михаил Прокопов (в дуэте с Александром Дуниным) не просто прочитал "Мысль" грамотно и красиво, с правильными акцентами и паузами, он сделал из неё моноспектакль с изумительным, тематически точно выверенным, музыкальным сопровождением. Тут, не удержавшись, процитирую самого Михаила: «С самого начала я знал, что когда до неё доберусь, в аудиовоплощении будут звучать, как минимум, две темы Альфреда Шнитке. Во-первых, Шнитке и Андреев — это идеальный резонанс. Во-вторых, и названия музыкальных произведений подходят донельзя лучше: „Безумие“ (тема, играющая во вступительных титрах) и „Танго в сумасшедшем доме“ (тема, играющая в прологе и эпилоге). Это ли не судьба? :)»
Судьба.

Леонид Андреев определенно мой писатель. Что "Дневник Сатаны" произвел на меня большое впечатление, и теперь "Иуда Искариот" не меньше, если не больше впечатлил. Есть что-то мрачное, готическое в его повестях и рассказах, автор мастерски раскрывает персонажей со всеми их достоинствами и недостатками. Про Иуду из Кариота до прочтения произведения знала только в общих чертах- предатель Иисуса, повесившийся от мук совести. Леонид Андреев рассказывает свою историю, в которой Иуда - невероятно многогранная, противоречивая личность, его двойственность (тонко подчерчиваемая особенностями лица), его душевные метания, неординарный ум - все делает его интереснейшим персонажем, на фоне которого остальные меркнут. Так ли плох он был? Не он ли был самым достойным учеником, видевшим других насквозь и так отчаянно искавший правды?

Наверное это повесть, как можно понять, исходя из размера этого произведения. Здесь главный герой - русский православный священник.

Сюжет её очень напоминает в чём-то трагичную библейскую историю об Иове. На священника и его семью обрушивается множество несчастий. В книге много места уделено красочному и подробному их описанию. Всё это воспринимать читателю/слушателю может быть весьма не просто, трэшово, так как описание очень натуралистично. Такое впечатление, что писатель специально здесь сгущает тёмные краски.

Вера священника при этом серьёзным образом испытывается.

В христианстве по этому поводу есть несколько "теорий", совершенно по-разному объясняющих проблему страдания-спасения. Ещё в раннем христианстве, после Оригена Церковью была отвергнута здесь "кармическая доктрина", согласно которой всё что с нами происходит, приходит как справедливое воздаяние за наши прошлые грехи. При этом страдания младенцев или даже просто совершенно неравные стартовые возможности в рамках доктрины "кармического воздаяния" объясняются грехами живых существ в их прошлой жизни. Отказавшись от этого объяснения, в христианстве предлагается набор других "ответов".

Один из них - доктрина "всеспасения". В конечном счёте, Бог безгранично милостив, поэтому так или иначе все в итоге спасутся. Разновидностью этого подхода является доктрина католиков о чистилище, временном аде, куда многие грешники могут попасть, но находясь там, они с помощью страданий очищаются и в итоге всё равно спасаются.

Другая доктрина - "предопределения", ставшая популярной благодаря протестантскому теологу Кальвину, состоит в том, что Бог заранее предопределил каждому, спасётся он или нет, что можно понять по некоторым косвенным признакам и проявлениям из жизни человека. Такой подход в принципе отменяет свободу воли человека в делах спасения.

Впрочем, упомянутые доктрины не являются основными. Традиционно христианская догматика, предполагающая веру в вечный рай и ад после смерти, прямого ответа на этот вопрос не даёт. Наверное, за одним исключением, как раз связанным с историей об Иове и одним объяснением Христа, приводимым в Евангелии в связи со случаем, когда он исцелил человека, страдавшего от врождённой слепоты. Этот ответ не вполне универсален и суть его в том, что страдания приходят человеку, чтобы на его примере можно было прославить Бога. Такой ответ не универсален потому что он подходит больше для религиозно экзальтированных людей.

Наш главный герой нашёл ответ на все свои несчастья в жизни именно в этом пункте христианского учения. Что вдохновило его на суровые аскезы, подробности которых описываются в книге.

Проблема только в том, что история закончилась гораздо более трагично, чем в случае с Иовом. Не буду описывать подробности, чтобы не спойлерить. Но концовка произведения показывает, что религиозная экзальтация далеко не всегда означает, что человек действительно становится святым, способным творить чудеса итд. Тема здесь более сложная и тонкая. И главный герой явно не смог её понять.

Рассказ представляет собой записи доктора Антона Игнатьевича Керженцева, который находится в психлечебнице под наблюдением врачей и ждет суда. Он убил своего товарища Алексея Константиновича Савелова.

В произведении можно выделить условно два пласта: это сам психологический этюд (рассказ героя о совершенном им преступлении) и философско-нравственный аспект (испытание сознания безумием).

Антон Игнатьевич объясняет мотивы своего поступка, и как он собирался уйти от наказания, симулировав сумасшествие. Но "если долго всматриваться в бездну, то бездна начинает всматриваться в тебя"...

Язык Андреева превосходен и раскрытие психологии преступника весьма занимательно (во всяком случае на моем триллерно-дилетанском уровне). У современников были подозрения о частичной автобиографичности произведения и о том, что сам писатель побывал в психушке.

Андреев писал А. А. Измайлову

"Кстати: я ни аза не смыслю в психиатрии, и ничего не читал для "Мысли" (РЛ, 1962, № 3, с. 198).

Основная идея рассказа понятна и прозрачна - убийство разрушительно для любой личности, сколь одаренной та не была. В любом случае сумасшедший Керженцев или нет (этот вопрос Андреева вообще не волнует), личность Антона Игнатьевича уже "сгнила", так его разум захватила мысль о насилии и жестокости.

Высказывалось мнение, что ярко выписанный образ исповедующего преступника, отодвинул на второй план философскую проблематику рассказа(может оно и к лучшему).

По замечанию критика Ч. Ветринского, "тяжеловесный психиатрический аппарат" "затмил идею" ("Самарская газета", 1902, № 248, 21 ноября)...

Двоякое впечатление сложилось от произведения. В начале было интересно, поняла мотив героя: уязвленное самолюбие, которое приняло болезнено-гипертрофированные формы.  Но потом мысли о "мыслях" Керженцева стали сумбурны. Возможно в психиатрической больнице за ним не только наблюдали, но и давали какие-то препараты. А возможно, у него была цель запутать следствие. В конце, когда герой стал рассуждать о своей избранности, почему то хотелось сказать "не верю".  Проступающая на втором плане философия, отсылка к Ницше, не заинтересовала.

В исполнении Леонида Андреева строка заглавия, вырванная из арии Мефистофеля оперы Гуно, взрывом оркестровой паники звучит в удушливо вопросительной тональности. Воплощение зла, тривиально заложенное в образ коварного и жестокого Сатаны, разбивается на острые осколки при взгляде сквозь выстрел авторской мысли. Тема мрачная и вечная, как мир, в котором человек облекает могущественную идею вселенского зла в низкие (зл)одеяния собственной души.
Любопытно услышать откровение Сатаны? Заглянуть в глубокую темноту его естества? Каким эхо отзовётся безумный колодец на жалкий глас вопрошающего?.. Дневник Великого князя Тьмы отвечает монологом, искренней исповедью перед пристальным взором презренного читателя. Насмешливый Сатана вочеловечился, силой безграничной воли подчинив своему капризу бренное тело случайного мужчины. Искушение великой игры на театральных подмостках Вселенной соблазнили Сатану разыграть спектакль по собственному сценарию. Но актёры на Земле уже играли свою нехитрую роль, в которой человек, жестокий и алчный, был главным кукловодом. И, ослеплённый призрачной искрой любви, Сатана сам стал исполнителем чужой постановки искусства ненависти...
Заметки вочеловечившегося Дьявола, словно сквозь песочные часы, просеивают его необыкновенную суть, истончившуюся до жалкого самомнения финальных строк. Громкая мощь преисподней повергнутая на колени перед тихой силой облика Марии, девушки со светом Мадонны, в душе Сатаны раздаётся неведомой болью желаний, стремлений и надежд. Дерзость сменяет смирение и любовь стирает дьявольские границы сатанинского сердца... Но животная сущность человека, его низменное притяжение к эгоистическому пьедесталу всеобъемлющей воли, жажда к воистину дьявольскому могуществу, стремление к гению, надменно взирающему зеркальным отражением славы и власти воплотились в образе Фомы Магнуса, человеческой песчинки на безбрежном просторе мира 1914 года. Он, танцующий на лужах чужой крови, сапогом брезгливо попирающий сострадание и раздевающий чистую любовь до судорог страсти жалкой проститутки… И окровавленный ухмыляющийся лик Мадонны повержен в омут развратной грязи… Человек… Вот кто в мастерстве лжи и ненависти сумел отточить безумную чистоту граней, поражающую искренностью и упорством... Человек правит бал на сумасшедшей вакханалии мира.
Дневник Сатаны казался налитым бетонным текстом и свинцовыми страницами. Надо отдать должное Андрееву: глубокий смысл заметно оттенялся тягостным слогом. Гнетущая печаль каменными стенами сжимает воображение. Безысходность холодно, сквозь слова, сверлит душу. Автор не щадит никого. Заметен его скептический взгляд на социализм, откровенная насмешка над светской властью, саркастическое глумление над незыблемым могуществом церковной… Строки источают презрение к мелочной животной жадности, отвращение к эгоизму под благообразной рваной вуалью альтруизма, циничную иронию над жестоким сердцем человека, стучащим навстречу вечной жажде дешёвого чуда... Автор безжалостно откровенен. И в своей беспристрастной душевной наготе не жалеет он и читателя, заставляя последнего смотреть в глаза своему отражению до болезненной слепоты, озноба отвращения и почти чувственного слияния с тем, что так удобно называть Сатаной.

Это произведение повествует нам о жизни отца Василия, который пошёл по стопам отца и стал попом. Преследуемый всю жизнь неудачами, и неудачами очень страшным и горькими отец Василий продолжал говорить себе "Я верю!". Головы не опускал, был он человеком неплохим, скромным, может неуверенным в себе, но у местных он уважения никакого не вызывал. Жена тоже пошла по наклонной. Начала выпивать, но отец Василий не отчаялся и даже съездил за три девять земель к земскому доктору, чтобы не оставлять всё на самотёк. Вскоре в жизни Василия и его жены появилась маленькая надежда на счастье, но и ей не было суждено сбыться. Повесть очень депрессивная и фатальная. Здесь описана трагедия целой семьи, не только отца Василия. Хватит 16 страниц, чтобы понять как всё закончится: очень плохо. Мой любимый Андреев снова отнимает у меня надежду, как надпись на вратах Ада:"Оставь надежду, всяк сюда входящий".
Вся семья погружается в безумие. Даже маленькая и невинная Настенька начинает потихоньку сходить с ума, заразившись этой заразой от своих родителей. Вот её мне жалко больше всех. В своём горе они позабыли о доченьке, на которую стоило бы переключить всё своё внимание. Каждый день пропуская через себя мольбы и грехи других людей, отец Василий изнемогал от своего бессилия, душа горела от желания им всем помочь. Хотя вставали на его пути и очень мерзкие души, в которых не было ничего человеческого. Например калека, который 10 лет назад в лесу изнасиловал девочку-подростка и за это дал ей три копейки, а потом ему стало жалко денег и он её удушил, дабы забрать и их. За что же так страдает семья, которая никому не делала зла? Если Бог существует, то почему он допускает такое? Но Василий даже не задаётся таким вопросом. Он верит!
Вот что касается самого размера произведения, то мне кажется Андреев перемудрил и можно было бы покороче сделать, но думаю перечитав эту повесть моё мнение может измениться. Оставлю это для лучших лет. Есть ещё неизданный отрывок "Сон отца Василия", зря его не включили в повесть.

Леонид Андреев такой специфичный автор, которого нужно читать дозированно, потому как герои абсолютно всех его историй - глубоко несчастные люди, люди, которые будут страдать, которым не будут дарованы надежда и второй шанс, которые с высокой долей вероятности умрут. В повести "Жизнь Василия Фивейского" страдают все - нищие, рабочие, сам Василий, его дети, но больше всего страдает его жена, при этом, я никак не могла сострадать хоть кому-то из них. Они все как будто по-своему сошли с ума на ровном месте. Да, случилась трагедия, но они были друг у друга, у них была дочь, а впечатление такое, что они заведомо были не в себе и, как говорит автор, рок все время преследовал героев. Они были неспособны жить.
Автор на протяжении всей повести рассуждает на тему религии, и испытывает героев верой в Бога.
Отдельно хочется отметить, что даже дети в творчестве автора несчастны, да и не дети это вовсе, а чудовища или дети с глазами стариков, будто он считал, что все дети имеют аналогичную с ним семью и судьбу.

Короткий драматический рассказ, написанный в виде листов-записей от лица доктора Керженцева, который размышляет как и зачем он убил своего друга писателя Алексея Савелова, находясь в тюремной психиатрической лечебнице, ожидая дня суда. Мысль доктора, казалось бы, сначала вполне логичная и трезвая, со временем преображается, и ни сам доктор, ни комиссия, ни читатель не поймут - играет ли психически здоровый человек свою роль (ведь он своего рода режиссировал смерть друга), или же сумасшедший человек принимает все за чистую монету. И чем больше Керженцев размышляет, тем менее осмысленным он становится.

P.S. В рассказе чувствуется ненависть автора к женщинам во всех смыслах этого слова, они и стары в 25, они тупы как дети, они не рассудительны, они отвергают и смеются. Автор определенно перенес переживая своей жизни в этот рассказ.