The Lyre of Orpheus

Корнишская трилогия: "Мятежные ангелы", "Что в костях заложено" и "Лира Орфея". Во-первых, это, кажется, лучшее художественное оформление, что я видел. Все три тома в RGB выглядят убийственно. Браво, "Азбука".

Во-вторых, это героический перевод с канадского Татьяны Боровиковой. Текст Дэвиса иногда чересчур сух и академичен, а временами начинается водевиль, что твой монти пайтон. Неподготовленный толмач растерялся бы и чесал всё в одном ключе. А так мы стали счастливейшими обладателями великолепных цитат про косточку пениса енота, про сучку с каменной мордой, про фатальность неуважения к собственному телу. Только вслушайтесь в музыку этих слов:

"Мимо проехала машина университетской полиции с двумя полицейскими; они поспешили мимо, отвращая взгляды, — если и случилась заварушка, они совершенно не собирались в нее вмешиваться. Но что они видели? Парлабейн в рясе и я в длинном плаще — был холодный осенний вечер — выглядели, должно быть, как две пьяные бабы, затеявшие потасовку на мостовой. Парлабейн вдруг воспылал ко мне неприязнью и стал молотить меня кулаками, но я дралась не первый раз в жизни и раза два треснула его, чтобы протрезвел."

Татьяне Боровиковой и её переводам я говорю бравО!

В-третьих, собственно, о романах.
В "Лире Орфея" Дэвис сам говорит о мифе, о необходимой для самоопределения каждой страны, нации или части света мифологии, корневой исходной сказке, которая на глубинном уровне зарыта в подсознании с детских лет. У европейцев такой является легенда о короле Артуре и поисках Грааля (может, ещё несколько: Рог Роланда, что-нибудь про Ундину или Лесного царя, но Артур древнее всех). И именно в этих затверженных мифологиях лежит причина неприятия нового, новых форм легенд, литературных экспериментов. В своём роде генетическая литературная память. Неважно, хорошо это или плохо, но мы и сами видим, что при всём развитии сюжетов, мастерства, технологии подачи материала, популярным становится в принципе одно и то же, основанное на древних паттернах. Сказка о дураке на печи, или о хитрой всех обманувшей буханке хлеба, или трагикомичный сюжет о Петрушке.

С другой стороны, эти окаменелые мифогенные образования иногда служат мерилом непошлости (когда не служат мерилом застоя и мракобесия) и как бы регулируют процент бредового новаторства, насильно впихиваемого нам обеспокоенными поисками новых форм рассказчиков. Вот, к примеру, в той же "Лире Орфея" описывается постановка оперы "Великодушный рогоносец" в 1980-х годах, но строго по заветам эры опер Гофмана: с огромными декорациями, с постановкой визуальных обманов. А я после чтения посмотрел пару роликов современных постановок Вагнера, там где на сцене мужики в белых рубашках, а из декораций пара складных стульев и небольшая металлоконструкция на заднем плане. То есть постановщик намекает нам: заплатите за билет, сядьте в кресло и включите воображение. Нужно ли нам такое "новое"? (про новую сцену Мариинки недавно велись похожие споры)

Так вот, в произведениях Дэвиса всегда заложена чудовищная, колоссальная по силе мифология. Неважно, описывает он пьяную драку, экзамен на соискание степени доктора музыки или шпионские похождения художника-мистификатора. Дэвис изначально придаёт своим сюжетам величие древнегреческой трагедии или остроту раблезианского фарса. А его герои - обычные, казалось бы, люди начинают неосознанно примерять на себя мифические личины и, сами того не понимая, воплощать в своей жизни этот свалившийся на них миф. И мы можем не особо проникаться его мифом, уставать от долгих диалогов, рассуждений и самоповторов, но подкожно чувствовать величие его замысла в историческом плане и рассматривать героев не как обычных людей, а как олицетворение начал, духов искусств и наук.

Здесь сразу вылезают и Фаулз с его жёсткой фиксацией на музах и Шекспире, машет из-за угла неуловимый Пинчон, напоминая о ненужности сюжета как такового, ибо истина рождается в хаосе и нагромождении различного. Подобно одному из своих героев-художников, Дэвис создал триптих, который можно толковать и как упражнение на тему жизни и истории, и как хитрую аллегорию на нечто большее, и просто как нечаянную зарисовку ни о чём; написал то, к чему легла душа и куда повело руку перо (не наоборот).

И наконец в третьей книге мы вновь оказываемся в старой доброй компании с Марией Феотоки, Артуром Корнишем и всей остальной честной командой. Почему командой? А просто как иначе назвать людей, объединённых одним общим делом и являющихся по сути единомышленниками. А это общее дело — попытка закончить недописанную оперу почившего в бозе композитора Э. Гофмана, дружески именуемого некоторыми героями романа аббревиатурным сокращением ЭТАГ.

Как известно, любая опера состоит из музыкальной части и ещё и из либретто. И если либретистом выбирается-назначается-соглашается быть наш старый знакомый Симон Даркур, то для музыкально-мелодических дел приглашается молодая и весьма экстравагантная особа Хюльда Шнакенбург (дружески — Шнак). Вот такая завязка с этой оперой. Правда в качестве третьей, наблюдающей, стороны в романе выводится и сам мастер — Э.Т.А.Г.Гофман, наблюдающий за всем процессом из бездны чистилища, в которой он оказался по высшей воле как раз из-за неоконченности своего оперного замысла.

Поскольку опера называется «Артур Британский, или Великодушный рогоносец», то Робертсон Дэвис совершенно умышленно пользуется второй частью названия и вносит в супружеский мир Артура и Марии некую вводную, лишая Артура возможности стать отцом. И вот тут уже начинаются чудеса в решете, т. е. некий сомнительный поступок со стороны Марии и возникает дилемма, что со всей этой ситуацией делать — и беременность не скроешь, и главное, как к этому относиться и Артуру и всем остальным и прочим. И решение подсказывает как раз опера, над которой работают наши герои.

Помимо этой интриги есть ещё и другие интриги и интрижки, например с участием Шнак и её преподавателя Гуниллы, или появление некоего Кроттеля, заявившего себя как сына покойного Парлабейна и предъявившего права на книгу, написанную Парлабейном, или же ситуация с родителями и родственниками Марии — тут и пожар, и гадание мамуси на картах таро, а ещё интриги с тайной картины Фрэнсиса Корниша и вокруг её владельцев — в общем, автор припас для читателей множество хитросплетений сюжета и взаимоотношений.

Как всё это дело в конце-концов завершилось и чем всё закончилось — всё будет хорошо!
Главное — читать/слушать было интересно (тем более, что в качестве чтеца вновь выступал Кирсанов).

Ремарка на всякий случай: нужно иметь ввиду, что все три части трилогии тесно между собой связаны. И потому читать всё это дело нужно непременно по порядку.

Говорят, что можно бесконечно смотреть на горящий огонь, текущую воду и на то, как другие люди работают. А читать? Огонь, вода… Но вот читать о том, как другие люди работают и впрямь можно бесконечно. Особенно когда пишет об этом Робертсон Дэвис. Особенно когда люди странные и чудесатые. Особенно когда они создают оперу. И пишут книгу. Совершают небольшие преступления и измены.

В завершающем романе Корнишской трилогии, уже по традиции, столько слоёв, что в них легко было бы заплутать, если б не виртуозное мастерство рассказчика, создавшего таких необыкновенных персонажей, как, к примеру, юная и безобразная Хюльда Шнакенбург, получившая грант от благотворительного фонда Корнишей на создание оперы о Короле Артуре по наброскам Гофмана, её наставница в любви и в музыке, Гунилла Дальсут, чудесная цыганская родня Марии Корниш – мамуся и дядя Ерко, собственно, сам Гофман, пребывающий в чистилище и наблюдающий оттуда за воплощением своего замысла. Учёные, актёры, аристократы. Заговоры, измены, ревность, моря алкоголя, свинка, младенцы и попытка суицида. Бесподобные диалоги и описания театра, университетских интриг и особенностей мира искусства. Финал аккуратно закруглён, все концы подобраны, биография Фрэнсиса Корниша написана, все мёртвые обрели покой, а Шнак - докторскую степень.

Прочитав все три книги, я так и не понимаю, как Дэвису удалось вмещать столько всего в книгу среднего формата, столь органично и лаконично переплетая множество сюжетных линий, не допустив ни одного провисания в сюжете, нигде он не растёкся по страницам и не позволил читателю ослабить внимание. Я нашла во всей трилогии только один недостаток: «Мне мало, я хочу ещё!»

Кажется, будто главная аллюзия строится между сюжетами романа «Лира Орфея» и оперы «Артур Британский, или Великодушный рогоносец», но такой оперы на самом деле не существует, и так называемая аллюзия — не более чем фантазия автора. Хорошее начало, не правда ли? Зато со временем начинаешь обращать внимание на часто упоминаемые в тексте «Житейские воззрения кота Мурра» Гофмана и «Охоту на Снарка» Кэрролла. В конце концов, несуществующая опера логично подменяется на «Книгу о короле Артуре и о его доблестных рыцарях Круглого стола» сэра Мэлори (которая у нас вышла под названием «Смерть Артура»), и тогда вместо театра, музыки и пения (составляющих вместе оперу) остаётся только литература — как это всегда бывает у Дэвиса.

Поразительно, как Дэвис преобразует доступную ему информацию. Не только Гофман у него выглядит как живой (ага, живой покойник), но и не вызывает сомнения, что Эрнст Теодор Амадей Гофман (сокращённо — ЭТАГ) задумал и начал писать «Артура Британского». Я верила, что так оно и было, пока не открыла биографию ЭТАГа. Дэвис не только с умом подобрал идеальные прототипы для исторических персонажей, но и сумел органично вплести их в свою книгу на грани мистификации.
Понравилось упоминание актрисы — миссис Сиддонс, — потому что впервые в жизни мне пригодились своими глазами добытые наблюдения и сделанные из них выводы, которые я не преминула подкрепить точными знаниями.

♛ Читать об этом не обязательно, но расскажу подробнее: когда я заинтересовалась живописью пару лет назад, то, соответственно, стала много времени проводить в музеях. Однажды в Третьяковку привезли коллекцию портретов из Национальной британской портретной галереи, одной из картин в которой был неимоверно заинтересовавший меня портрет Сары Сиддонс. Упоминаю здесь об этом потому, что книги Дэвиса — это интеллектуальная кладезь всех времён и народов, и даже если вы многого не знаете, обязательно найдётся что-то, что заденет лично вас. Про Мурра я в своё время так и не дочитала, поэтому с Гофманом вообще не очень хорошо знакома; легенды о короле Артуре слышала постольку-поскольку и примерно в той же степени была ими заинтересована; пожалуй, до встречи в тексте с Сиддонс ближе всего мне была именно «Охота на Снарка», упоминаемая то тут, то там, то там, то тут. ♛

В целом информационная, я бы даже сказала, развлекательно-познавательная составляющая — на высоте. Дэвис, я тебя обожаю!
Так о чём это я?

В книге, где одним из главных героев является священник — между прочим, мой любимый профессор преподобный Симон Даркур, — невольно ожидаешь каких-то религиозных мотивов, но христианское загробье — это единственное, что использует Дэвис, да и то — в качестве декораций на уровне «проходного двора». Если Дэвис что и исповедует, то это скорее мистицизм, как максимум — христианский мистицизм. По сюжету события оперы, которая занимает умы всех героев, находят отражение — мистическое или даже магическое — в их жизнях. События оперы вам перескажут почти в самом начале книги, и ещё примерно триста страниц вы будете гадать, кто есть кто и кто с кем как поступит. С Артуром всё понятно, Артур — это Артур, соответственно, его жена Мария — это Гвиневра. А кто тогда Ланселот? Кто Мерлин, кто Моргана, кто Мордред? и т.д. Это может показаться забавным, но окажется не самым интересным.
Самым интересным для меня оказалось примечание переводчика, выловленное по какому-то незначительному поводу в подстрочнике:

Да-да, эта часть моего отзыва настраивает излишне серьёзно и может даже напугать потенциального читателя, да? (: Плюс ко всему ещё и обращение автора к опере, которая в последний век (или около того, тут я могу быть не в теме) считается максимально серьёзным видом искусства, серьёзнее которого — только искусство критики. Но мы ведь никогда не искали лёгких путей? К тому же, нет ничего уморительнее, чем пересказ в этом романе либретто Планше — точнее планируемого им сюжета оперы «Артур Британский, или Великодушный рогоносец». И жизнь Гофмана преподносится с долей юмора, и драма, разыгравшаяся в кругу Артура и Марии Корнишей, показана не без иронии. Так что я бы сказала, перефразируя слова книжного Планше, что литература — не монастырь и никогда им не была.

Как вы уже могли понять, без первых двух книг третью читать бессмысленно (хотя с первой или второй такое ещё могло бы прокатить). Здесь развиваются, достигают кульминации и находят логичный (и славный!) конец сразу несколько тем из предыдущих книг: отношения Марии и Артура, использование наследия Фрэнсиса Корниша, судьба биографии Фрэнсиса Корниша, духовные поиски себя Даркуром и социально-рефлексивные поиски себя Марией, а также осмысление творчества в целом. Здесь Симон, влекомый по пути Дурака безжалостной судьбой (или волей автора), да и остальные персонажи ведут себя ведут себя по-дурацки и не слушают голос разума. Такое дурацкое поведение лишь добавляет им обаяния и очарования, накладывает на образ каждого завершающий штрих, но без первых двух книг этот образ не будет полным.
В третьей книге, наконец, становится понятно, насколько Мария и Фрэнсис похожи: Мария наполовину учёный, наполовину дочь цыганки — мошенницы и воровки, а Фрэнсис наполовину художник-искусствовед, наполовину мошенник. Ещё сильнее их в этом плане роднит примирение обеих этих половин. Под конец книги становится понятно, что и Даркур этим героям — родная душа. Наверное, за это я их и полюбила. Все они — дети Меркурия в той или иной степени.

- «Что в костях заложено», часть пятая

Талант Дэвиса как писателя-архитектора все более расцветает. Здесь он пользуется приемом, когда внутри повествования ведется еще одно повествование, которое начинает коррелировать с основным повествованием. Итак, в основной истории Артур Корниш и его прекрасная супруга Мария Магдалина спонсируют из фонда Корниша постановку незаконченной оперы Гофмана «Артур Британский, или Великодушный рогоносец». Внутри, естественно, история об Артуре и его любовном треугольнике. 

Пятый персонаж всплывает здесь как концепция, которая развивается в более широкую идею личного мифа каждого человека. Однако пятый персонаж появляется здесь и в своем материальном обличии нашего дорогого друга Данстана Рамзи, который превосходно исполняет свою роль при юном Фрэнсисе Корнише (он учился в школе, в которой преподавал Рамзи). Рамзи дает ему важное наставление и этим заслуживает свое место в «Браке в Кане». 

«Брак в Канне» безусловно меня заворожил. Пускай я и не видела этого полотна, оно уже произвело на меня неизгладимое впечатление, и я рада, что оно вернулось в третьей части. Я помню, как оно описывалось во второй части, понемногу обрастая подробностями, и как расцвело здесь, как стало из талантливой работы почти что гениальным отображением того что заложено в костях. И к сожалению, современное искусство не располагает к такой персональности, которую продемонстрировало нам полотно Алхимического мастера. И поэтому Корниш выбирает именно этот стиль (он станет позже экспертом по художественному стилю XVI столетия), потому что не видит себя в другом, не видит необходимых инструментов для создания своего личного мифа. Я иногда испытываю подобную тоску, разглядывая предметы современного искусства, мне не хватает деталей для разглядывания, я хочу чего-то чего-то более осязаемого. Нет понимания, нет возможности погрузиться. Я знаю, что там есть смысл, есть рефлексия, есть личность, но мне хочется иногда поразглядывать не всполохи цвета, но лицо дурачка Гензеля.

Герои Дэвиса всегда ищут аллегории к своей жизни. И находят их. Кто ищет их в картинах, кто-то в гороскопах, кто-то в науке. Они ищут и предлагают друг другу свои концепции и толкования: культурные, религиозные, мистические. Главным героем этой книги становится, пожалуй, Симон Даркур, который как будто бы сначала претендует на роль пятого персонажа, потом на роль самого Мерлина при чете Корнишей или их слуги, но наконец 

Дурак, он же Джокер: «веселый шут, идущий куда-то в рваных штанах, в компании собачки, которая покусывает открытое взорам седалище, подгоняя Дурака вперед и иногда подталкивая в направлении, которое он сам никогда не выбрал бы. Дурак, которому не соответствует никакое число, кроме могущественного нуля, который, будучи добавлен к любому другому числу, увеличивает его вдесятеро».

И удивительно, как это изменило его подходы, как это подстегнуло его креативность!

В этой же книге Симон Даркур произносит удивительные мысли о смысле веры и ее месте в нашей жизни, что даже я, кондовая атеистка, растрогалась и почти что уверовала (как будто бы почувствовала, что мне за это ничего не будет))))

P.S. Читал опять Сергей Кирсанов, я почти с ним свыклась.

Что может быть прекраснее и возвышеннее, чем восстановление по крохам, по обрывкам фраз и нотных записей в дневниках и письмах гениальной, но так и не реализованной задумки мастера, умершего в расцвете творческих сил? Имя этого мастера – Эрнест Теодор Амадеус Гофман. Многие из нас знают его как автора удивительнейших новелл, где причудливо переплелись фантазия и реальность, где обычные предметы и явления приобретают замысловатые формы, обретают новые значения, где люди похожи на кукол, а куклы – на людей… Кому из нас не знакомы его волшебные сказки, его полные подсознательных страхов ночные повести, его сатира, пропитанная глубоким психологизмом? «Щелкунчик», «Золотой горшок», «Крошка Цахес», «Песочный человек», «Житейские воззрения кота Мурра», -- вот далеко не полный перечень шедевров, которые обогатили западноевропейскую литературу.

Однако Гофман был еще и талантливым композитором. Его перу принадлежат несколько опер, сонаты для фортепиано, музыка к спектаклям… О его музыкальном творчестве с одобрением отзывались современники и даже сам великий Бетховен.

Гофман выступал не только в качестве писателя и композитора, но еще и декоратора, и драматурга, и режиссёра. Он был также помощником директора Бамбергского театра в период его расцвета. А созданный им романтический образ гениального музыканта Иоганна Крейслера явился выразителем сокровенных мыслей самого автора и его alter ego.

И еще он был восторженным почитателем музыки Моцарта. Именно в его честь, а может и из суеверия, он присоединил к своему имени еще одно: Амадеус.

К сожалению, музыкальному таланту Гофмана не суждено было раскрыться в той мере, в какой расцвел пышным цветом его литературный талант. Жестокая болезнь унесла его из жизни, но…

В «Лире Орфея» автором предпринята дерзкая попытка воскресить дух великого Гофмана, донести до нас его мысли и настроения, сделать свидетелями событий его личной и творческой судьбы. Из Далекого Запределья доносится до нас голос Гения -- жизнь его не ограничена земными рамками. Остается память о нем, остаются его творения, ждут своего часа не осуществившиеся при жизни задумки. Не скоро еще успокоится дух Гофмана, томимый ими. И не скоро он отлетит, выдержавший Высший Суд, в горний мир, либо провалится в бездну. Это еще впереди (если к Вечности применимо такое слово). А пока он томится в Чистилище, в обществе таких же, как и он, творцов-бедолаг, сокрушаясь о несбывшихся своих творениях…

И все же великим задумкам суждено так или иначе осуществиться. Рано или поздно приходит кто-то, кто воплотит казалось бы уже давно забытую или не замеченную ранее идею в жизнь. В романе Дэвиса Робертсона «Лира Орфея» этими «кто-то» стали Мария и Артур Корниши. Получив наследство от богатого дядюшки, они на эти деньги задались ни много ни мало амбициозной идеей -- воплотить в жизнь задумку Гофмана, так и не реализованную: используя дневники и письма писателя, а также фрагменты его музыкального творчества, создать оперу о короле Артуре. Согласитесь: весьма экстравагантный способ вложения денег, но для истинных почитателей искусства, молодых и романтично настроенных, стремящихся украсить свою жизнь яркими и запоминающимися событиями, а также достаточно богатых, чтобы пожертвовать крупную сумму денег на создание шедевра – вполне приемлемый. И весьма рискованный, что подтверждают слова одного из персонажей романа:

И в самом деле:

Вот и средневековая легенда о любви и преданности вновь ожила. И не только на сцене, но и в реальной жизни наших героев…

Для Марии с Артуром Истина заговорила в тот памятный вечер, когда Пауэлл по какому-то наитию облачился в халат Артура и проник в спальню Марии, а та, якобы в полусне, приняла его за мужа… Не знали они, что ночное приключение, которое внесло разрядку в их повседневность, совершенное скорее по зову тела, а не души, обернется сюрпризом, Подарком Самой Судьбы. Не хочешь его – откажись и забудь о нем, возврати все на круги своя и продолжай жить прежней размеренной и добропорядочной жизнью, вздыхая и утирая украдкой слезы… А хочешь – бери его, и тогда в твою жизнь придут Добро и Тепло, Радость и Смысл. Имя этому подарку – Ребенок.

И хотя мнение, что дети являются благословением брака, -- штамп, но

Марии эта истина открылась раньше всех (да она жила с нею!).
Артуру же она далась нелегким путем.

Жаль только, что автор не уделил должного внимания психологии отношений наших героев. Ведь если смотреть на все случившееся не восторженными глазами романтика, очарованного средневековой легендой, а умудренного житейским опытом обывателя, то все, что произошло между этими тремя, выглядит не очень красиво. Неверность жены, предательство друга – вот наиболее подходящие характеристики. И не верится, что Артур искренне простил свою жену и друга, что проглотил нанесенную ему прямо в сердце обиду и боль. Не верится, что Мария в самом деле оценила великодушие своего мужа и что союз Марии и Артура только укрепился с рождением сына -- ребенка, зачатого на супружеском ложе, но любовниками. Не верится, что дороги Марии и Пауэлла разойдутся в разные стороны и что Пауэлл смирится со своей отставкой и с той несколько шутовской ролью, которую поневоле ему приходится играть. Ибо, говоря его же словами,

Однако

Поэтому не будем пожимать удивленно плечами и оценивать поступки наших героев через призму собственного разумения. Пожелаем им счастья, любви и взаимопонимания на долгие годы. И немножечко юмора и беспечности,

И еще понимание того, что

А что же опера? Тот дерзкий проект, который задумали осуществить наши герои? Работа кипит: талантливая Шнакенбург пишет музыку, преподобный Симон Даркур работает над либретто, неутомимый Пауэлл руководит постановкой, шьются костюмы, готовятся декорации, идут репетиции …

И за всеми этими приготовлениями наблюдает из своего Чистилища Гофман. И не просто наблюдает, но с интересом следит, дает всему происходящему личную оценку. И вспоминает о своей земной жизни, о радостях и невзгодах, которые ему пришлось испытать… А Дух его незримо витает над нашими героями, вдохновляя их на создание шедевра.

Вот так причудливо, подобно гофмановскому повествованию, соединились в «Лире Орфея» Любовь, Музыка и Эпос.

Прекрасный роман! Для меня, любительницы и почитательницы оперного искусства, он явился настоящим подарком!

Хочется очень долго и сильно ругаться. Чёртова уйма персонажей в романе присутствуют чисто номинально и непонятно, зачем вообще нужны. Поголовно все говорят цитатами из интересных Дэвису авторов, здоровенными такими кусками, притом на неродных для них языках. Нет, я всё понимаю, учёные люди, элита нации и прочее. Но зачем тут вообще сюжет, а? Под банальную историю о супружеской измене Дэвис подводит десятки надуманных отсылок к легендам о Короле Артуре, приплетает сюда неоконченную оперу Гофмана и самого писателя, берётся долго и нудно морализаторствовать на предмет духовной свободы, великодушия, зова искусства и прочей метафизики. По дороге последовательно забывают Холлиера, Ерко, Уолли Кроттеля, Пенни, вообще саму оперу, которая тут на самом деле только для красоты. Всё это благолепие очень хорошо смотрелось бы в контексте монографии или сборника эссе по философии искусства, но в рамках романа смотрится неуместно и чужеродно. Это ладно, это я ещё переживу, но тут Дэвис делает страшное - начинает учить нас, как жить. Здравая рациональная система этики с высоты авторского величия объявляется мещанской и "котомурровской", а вместо этого на уши несчастным читателям вешаются тонны высокохудожественной и написанной восхитительным языком лапши, которая от этого лапшой быть ни на минуту не перестаёт. Довольно высокую итоговую оценку оправдывает разве что красота отдельных сцен да юмор, который у Дэвиса неизменно хорош. Но вообще финалом трилогии я разочарован, тем более что де-факто развязка большинства сюжетных линий отсутствует.

"Лира Орфея" - великолепное завершение изумительной оперы Робертсона Дэвиса в 3-х частях - "Корнишской трилогии". Обычно в таких многотомных произведениях либо первая часть хороша, а остальные до нее не дотягивают, либо же автор в первой части только расписывается, разгоняется, примеряется к читателю, а уж дальше идет по нарастающей. У Дэвиса не так. У него каждая из 3-х книг неимоверно прекрасна и при этом не похожа на другие. Даром, что части трилогии. У каждой из них своя история, своя тональность, свой стиль. Да, конечно, они связаны друг с другом и общими персонажами и некоторыми переплетениями сюжетных линий. Но эти связи - не главное. Они не отвлекают от индивидуальности и прелести каждого отдельно взятого романа.

О чем же "Лира Орфея"? В паре слов выразить сложно. В ней множество слоев, граней и смыслов. Сюжет ее достаточно незамысловат. Фонд Корниша во главе с Артуром и Марией решает выделить финансирование на необычную работу: завершение неоконченной оперы Гофмана да еще с последующей ее постановкой на сцене. К работе подключается множество людей: "поп" Симон Даркур (который параллельно проводит изыскания и стремится завершить биографию Фрэнсиса Корниша), Холлиер, актер-красавец Пауэлл, странная диковатая девица - композитор Шнак (ей-то и предстоит основная работ по завершению оперы), ее руководитель Гуннила Даль-Сут и многие-многие другие.

Все они разные люди со своей судьбой, своими взглядами на жизнь и своими целями. Работая над оперой, они не просто преодолевают себя, совершая нечто поистине необычное и нешаблонное, но и ищут себя, свое место в этом мире, осознают, что для них важно, а что второстепенно. На самом деле, мне кажется, что тут очень уместна аналогия с чистилищем, в котором пребывает сам Гофман. Все эти люди в той или иной степени "зависли" в некоем промежуточном состоянии, и им предстоит понять себя и "очиститься" от всякой житейской шелухи, чтобы начать двигаться дальше. А возможно, кому -то это и не удастся, и он навсегда застрянет в состоянии "вечного довольства собой", уютном мирке "Кота Мурра". Создание оперы про короля Артура тут играет роль своеобразного катализатора. Это приключение, авантюра, вызов им всем. И каждый проходит через этот вызов по разному.

Некоторым для того, чтобы научиться жить в гармонии с собой, приходится многое пережить: измену жены, рождение и принятие чужого ребенка, как Артуру Корнишу. Кому-то, как Шнак, нужно полюбить собственного научного руководителя, да еще вдобавок и женщину, чтобы раскрыться и стать великим композитором. Кому-то, как Даркуру, понять, что он Дурак, карточный персонаж, который идет своей дорогой и не обязан всю жизнь посвящать себя тихому и незаметному служению другим людям.

Вообще, за Даркура я переживала больше всего. Он самый гармоничный и уравновешенный герой из всех. Он незаметно прошел через все 3 книги, через его восприятие нам преподносились все самые важные события. Он помогал и поддерживал других героев, выслушивал их, направлял, скрывая и подавляя собственные чувства и свои таланты. И только в "Лире Орфея" он смог осознать, кто он такой, на что он способен и "выйти из тени" других персонажей.

В романе Дэвиса есть еще много всего, что стоит обсуждать и обдумывать. Это и великолепные аналогии современной жизни и мифических сюжетов, и муки творчества, и замечательные стихи и цитаты из Гофмана, Вальтера Скотта, Шекспира, и удивительное оперное закулисье, в которое нас пустил автор. В целом получился прекрасный, тонкий роман, заставляющий думать, дарящий эстетическое наслаждение. Именно на такой ноте - позитивной, но не величественной - и стоило завершить "Корнишскую трилогию"

Дэвис тянул, тянул, тащился, тащился, занудничал, занудничал всю трилогию и под конец разродился! Наконец-то после середины третьей книжки в цикле завертелось действие и какое!
Сначала - Мария и Артур. Ну тут очевидные вещи, всё было понятно из названия оперы и из сюжета, но хоть действие появилось.
Потом - Даркур. Мне вообще он мниться главным героем. А уж после его превращения из священника в беззаботного Дурака из колоды Таро, который идёт по жизни легко, подыгрывая ей, покусываемый за зад собачкой-интуицией - так даже и не мнится. Потрясающие приключения духа - знакомство с самим собой среди канадских лесов. А то, что он сделал для Фрэнсиса Корниша - вообще потрясает.

Дальше - трагикомическая Шнак и её попытка самоубийства.

И вершиной всей трилогии, вишенкой на торте - описание волшебной, сказочной оперы, где актерское мастерство сливается с мастерским исполнением, декорации завораживают, а музыка сияет, переливается и гремит, тихо чарует, сверкает, как царские уборы и ошеломляет.
Вот на что не люблю оперу - а эту бы с удовольствием посмотрела. Не опера, а мечта о ней.

Как итог - вся Корнишская трилогия с её аллюзиями, перекрестными ссылками, упоминаниями упоминаний, средневековой магией, с очень живыми описаниями академической среды - как мне кажется, приходит к такому выводу: "Если сможешь, живи, как Дурак". И да, чего-то там про хтонические истоки творчества.
Читать было тяжеловато - слишком уж горе от ума, но с другой стороны - любопытно, особенно про цыган, Таро и репетиции театра.
Честно сказать, слабо помню, что там было в Дептфордской трилогии, читала лет восемь назад, так что сравнить не смогу, но "Корнишская трилогия" вполне хороша - занудна, но конец всё искупает. И про учёных.