Белая гвардия. Повести и рассказы

"Почему электричество, которое, дай бог памяти, тухло в течение 20-ти лет два раза, в теперешнее время аккуратно гаснет раз в месяц? Статистика - ужасная вещь. "

"Разруха. Это - мираж, дым, фикция. Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах. Когда эти баритоны кричат "бей разруху!" - Я смеюсь. Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации и займется чисткой сараев - прямым своим делом, - разруха исчезнет сама собой. Двум богам служить нельзя! Невозможно в одно время подметать трамвайные пути и устраивать судьбы каких-то испанских оборванцев! Это никому не удается и тем более - людям, которые, вообще отстав в развитии от европейцев лет на 200, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают свои собственные штаны!"
(профессор Ф.Ф.Преображенский)

Гениальное произведение, поднимающее злободневные проблемы не только того времени. Аплодирую стоя, уверена, что перечитаю в будушем и ни сколько в этом не пожалею.

Фантазия Булгакова настораживает своим негативом к эволюции человеческой деятельности. Производство людей - что может быть страшнее! Создать можно только абсурдное подобие или продукт с нужными параметрами в пространстве, поведение которого расписано строго по пунктам. И, вот она действительность - человечество вторглось в генетику. Прилавки магазинов привлекают горой красивейших фруктов и овощей, употребление в пищу которых приводит в жуткое уныние.
Не думаю, что автор критикует конкретный строй и его культуру. И, это не сатира.
Фантасты видят плоско или зеркально, т.е. предчувствие подсказывает картинку будущего. Картинка идеальная. С ужасом представляю следующее поколение - генетически-модулированных живых существ по типу человека.
Культура - это не обязательно знание высоких материй, но с филигранной точностью выстроенная душевная организация. Все чаще встречаю таких людей среди непросвещенной в плане философии, поэтики, научных достижений, да и прочей фабулы.
Если соотнести возраст генетического формирования с его частью культурного слоя, то это дробь с делением на бесконечно-малую величину. Результатом такого действия является бесконечность - бесконечность поглощающая культуру. Такой опыт над человеком уничтожит цивилизацию.

Несмотря на то, что главным героем повести является профессор Персиков, обнаруживший некий особый луч, от которого амёбы, лягушки, а значит, и другие живые организмы неистово размножаются, самый основной персонаж тут носит говорящую фамилию Рокк. Если бы Персиков дальше спокойно экспериментировал с лучом, то до него бы дошло, что не стоит рисковать на ком-то более крупном. Но явился Рокк со своим документом - и понеслось. Страну, видите ли, надо избавлять от голода, и давайте-ка, профессор, испытаем ваш луч на куриных яйцах. Естественно, сам Рокк не способен куриное яйцо отличить от страусиного, крокодильего или вообще от анаконды. И вот тут-то и случается некая путаница, правда, не совсем уловил её первоисточником - профессору шлют куриные яйца, а Рокку - вышеперечисленные. Что из последних вылупляется и к каким приводит последствиям - об этом узнаете из повести, короткой, в концовке весьма динамичной, хотя первые полсотни страниц она может показаться местами скучноватой, ведь в основном они посвящены именно исследованию луча да странной ситуации с курами.
Получилось и в меру сатирически, и довольно напряжённо, и поучительно. Профессору, конечно, стоило раньше задуматься о последствиях, ещё на моменте, когда заметил некое "злое" поведение и стремление к бесконтрольному размножению. Но ещё больше следовало задуматься Рокку - впрочем, не зря у него такая говорящая фамилия.
9 из 10

Закончила перечитывать (хотя по ощущениям словно познакомилась впервые) «Белую гвардию» Михаила Булгакова. Это тот случай, когда хочется сказать так много, что даже не знаешь, с чего начать. И нестерпимо тянет расплакаться, потому что прочитанное ещё кровоточит внутри. Но буду себя структурировать.

На мой взгляд, есть две причины, по которым «Белая гвардия» — это во всех смыслах тяжёлая книга. Первая — исторический контекст. 1918 год. Гражданская война. Город, прототипом которого стал Киев, формально находится под властью украинского гетмана, но фактически им управляют немцы. Вокруг кипит, бурлит и готовится снести всё на своём пути крестьянская армия Петлюры. А где-то там Москва и Петербург, находящиеся под властью большевиков, из которых всё прибывают и прибывают спасающиеся люди.

Для понимания происходящих в книге событий потребуется исторический контекст. При этом для Михаила Булгакова всё описанное в «Белой гвардии» — не история, а события, которые пережил он сам, его семья и Город. Он не поясняет детали, ведь читателю, для которого Булгаков писал свой роман, они будут также понятны, как для нас контекст последних пяти лет.

Читая роман, я безбожно гуглила. И в поисках информации нашла прекраснейшую статью образовательного проекта «Полка». Она достаточно объёмная, но с помощью подзаголовков можно найти непосредственно те части, которые поясняют историческую канву. А можно прочитать всё целиком и узнать ещё о том, как роман был написан, опубликован, как авторы проекта трактуют его ключевые образы. Но вернёмся к «Белой гвардии».

Если к первой «сложности» можно найти подход, то вторая носит эмоциональный характер. Михаил Булгаков в лучших традициях Пушкина и Толстого показывает происходящее через призму конкретных людей. На Алексеевском спуске в доме №13 живёт семья дворянской интеллигенции. Старший брат Алексей Турбин, его сестра Елена с мужем Сергеем Тальбергом и младший брат Николка. Квартира Турбиных кажется чуть ли не единственным безопасным и уютным местом в Городе, охваченном гражданской войной. Булгаков с трепетом и нежностью описывает изразцовую печь, лампу под абажуром, играющие гавот часы, шкапы с книгами. При этом и мы, и сами герои прекрасно понимаем, что эта надёжность иллюзорна. Рано или поздно это хрупкое спокойствие будет окончательно и навсегда сметено метелью декабря.

Неизбежность разрушения мира Турбиных накладывается на переживания за Алексея, Елену, Николку и их друзей. Как за них не волноваться? Они молоды и умны, готовы стоять и рисковать за свои убеждения и тех, кого любят. В другую эпоху им была бы уготована иная судьба, но времена не выбирают.

Булгаков показывает, как Турбины переживают первую волну бури. Вроде благополучно, но только на столе больше не стоят знойные розы. Елена словно постарела, глаза Алексея навсегда стали неулыбчивыми и мрачными. А тем временем летит второй шквал. Что будет с домом №13 и его жителями, когда он достигнет города? На этот вопрос читателю предстоит ответить самостоятельно.

Возвращаясь к тому, с чего начинала. «Белая гвардия» — это во всех смыслах тяжёлая книга, ровно поэтому она и притягивает с такой силой.

Буду рада видеть вас у себя в telegram-канале

Рассказ «Морфий» – это история врача, который становится жертвой наркотической зависимости.

Основные мысли произведения:

1. Разрушительная сила зависимости
Главный герой, доктор Поляков, начинает принимать морфий как обезболивающее, но быстро попадает в ловушку наркомании. Булгаков показывает, как зависимость уничтожает личность: профессионал превращается в беспомощного больного, теряет волю, достоинство и даже желание жить.

2. Одиночество и отчаяние
Поляков осознаёт свою болезнь, но не может справиться с ней в одиночку. Он пишет дневник, фиксируя свои мучения, но не находит поддержки. Это подчёркивает трагедию человека, который, будучи врачом, не может вылечить себя.

3. Медицина и беспомощность перед болезнью
Булгаков, сам будучи врачом, показывает, что даже медицина бессильна перед некоторыми формами зависимости. Поляков понимает механизм действия морфия, но это знание не спасает его.

4. Саморазрушение и фатализм
Герой идёт по пути самоуничтожения, осознанно увеличивая дозы. Его дневник становится исповедью обречённого человека. Финал предсказуем – смерть, что подчёркивает необратимость выбранного пути.

5. Автобиографические мотивы
Булгаков писал «Морфий» под впечатлением от собственного опыта: в 1917–1918 годах он лечился морфием после заражения и едва не стал зависимым. Это придаёт рассказу достоверность.

«Морфий» – это не просто история о наркомании, а трагедия умного, образованного человека, который становится рабом своей слабости. Булгаков показывает, как зависимость разрушает не только тело, но и душу, приводя к полной деградации.

Пожалуй, из самого интересного в чтении этого романа это даже не само произведение, а примечания, особенно если они касаются правок цензуры. Сама по себе история превращения дворняги в человека несомненно фантастическая, но её сатирическая часть сильна именно множеством деталей, упомянутых (и позднее вымаранных по требованию цензуры) имён, прямых указаний на представителей светской жизни или новой политической элиты. Даже хотя никакого профессора Преображенского и не существовало в реальности, а настолько успешных опытов никто не проводил, современники той эпохи, похоже, отлично могли бы узнать себя. И, если судить по цензурным правкам, более чем узнавали.
В каком-то роде выглядит так, что себя автор тоже не забыл. В самом начале, когда пёс жалобно просит еды и вопрошает, когда всё это кончится, мне отлично видится сам Булгаков. Мне видится, что он мог считать себя одним из этих вышвырнутых на улицу и выживающих изо всех сил «псов», которым просто не повезло, и они оказались вне интересов общества, вне его милосердия. Те же, кто милости не достоин, но кого прихотью судьбы возвысило над потоком и вытянуло из грязи в князи, зачастую не способны ни оценить предоставленных им возможностей, ни в принципе жить по-человечески. Злится ли автор, что ему не повезло, а повезло другим? Может быть. Но в то же время он и жалеет таких вот «счастливчиков», терпеливо ставит их перед зеркалом и как будто надеется на чудо осознания, а потом и чудо исправления. В точности как надеялись для своего создания и два героя-хирурга, которые не опускали рук на протяжении всех мытарств, а неудачи списывали на собственную недооценку. И эта надежда, что не повезло с одним, но может повезти с другими, всё же смутно проскальзывает в концовке, пусть даже на первый взгляд та и ощущается опустошающей и жутковатой.