Мейсон рискует

— Вы несколько выпадаете из общего ритма движения, заметил Мейсон. У вас аварий не бывает?
— Нет.
— Как это вы их избегаете?
— Просто не совершаю их.
— Каким образом?
— Нужно быть внимательным к себе и следить за другими. Аварии случаются тогда, когда люди или слишком мало внимания обращают на собственные действия, или не следят за действиями других людей. Когда я сажусь в машину, то точно знаю, что сам никого не задену, но зато вполне вероятно, что кто-нибудь заденет меня, а значит, нужно быть очень внимательным. Эта мысль мобилизует бдительность. А если еще учесть, что мы должны работать в любую погоду, днем и ночью, в праздники и в часы пик… Знаете, самое плохое время — это от часу ночи до четырех утра. В это время многие возвращаются домой навеселе. Человек, который выпил немного, осознает, что выпил, и едет осторожно. Дорожная полиция часто останавливает подвыпивших водителей именно потому, что они едут слишком уж медленно и осторожно. По-настоящему опасен тот, кто пил без передышки часов до трех утра и, собравшись, наконец, домой, бывает уже настолько пьян, что кажется себе трезвым. При этом его охватывает чувство превосходства над всеми: за рулем он быстрее всех, и любой перекресток может проехать вдвое скорее, чем другой водитель. Почему-то пьяным скорость кажется заманчивой, по крайней мере они сами мне так говорили, и Трагг захихикал.

— Все в порядке, птичка попалась.
— Вы уверены, что это именно она? — спросил адвокат.
— Полной уверенности, конечно, нет, — ответил Трагг. — В нашей работе вообще нельзя быть ни в чем уверенным заранее. Мы просто идем по следам и из сотни следов в конце концов находим тот, который нам нужен. Иногда, если повезет, это оказывается второй след, иногда — сотый. А порой мы вообще не находим ничего. В данном случае информация многообещающая: женщина в возрасте около тридцати лет, рост — приблизительно пять футов и четыре дюйма, вес — 115–120 фунтов, прошлой ночью вызывала такси в Анкордиа аппартментс на имя мисс Харпер. Мы нашли машину и узнали, что шофер отвез ее в Дорман аппартментс, в городок Меса-Виста, то есть туда, куда мы сейчас едем.
— Примерно один шанс к ста? — спросил Мейсон.
— Ну, скажем, один к десяти, — ответил Трагг, — хотя у меня такое чувство, что на этот раз ошибки нет. Запомните: основной принцип в работе полиции — это не упустить ни одной детали. Мы тычемся в разные стороны, идем по сотне разных следов в поисках единственного нужного нам следа, но при необходимости к работе подключаются одновременно сотни людей, и это всегда дает результаты. У полиции довольно часто бывает идиотский вид, когда она заходит в тупик, но рано или поздно мы всегда выходим на правильный путь. И недооценивать это нельзя, Перри.

Голос Бергера задрожал от сарказма:
— И на одном лишь основании, что у фотокамеры Бордена был определенный длиннофокусный объектив, вы предполагаете, что фотографии обвиняемой не могли быть сняты этой камерой?
— Я не предполагаю, а знаю, что это невозможно.
— Несмотря на то, что все вещественные доказательства подтверждают это?
— Да.
— Другими словами, вы напоминаете человека, который пришел в зоопарк, увидел жирафа и заявил: «Такого животного не может быть».
Зал суда задрожал от гомерического хохота.
— Ваши слова слишком игривы, мистер окружной прокурор, — сказал судья.
— Мне так не кажется. Ваша честь, — парировал Бергер.
— Этот человек мне не нравится, — вдруг произнес свидетель. — Я знаю все из области фотографии, знаю, что можно сделать, а что нельзя. Я делал пробные снимки, пользуясь точной копией камеры Бордена, с разных расстояний, снимая натурщицу точно такого же роста и комплекции, что и обвиняемая. Снимки были сделаны на пластинках такого же размера, как те, с которых сделаны снимки обвиняемой, при этом использовался объектив с тем же фокусным расстоянием, что и в камере Бордена. На моих снимках изображение получилось совсем другого размера. Если необходимо, я могу их предъявить.
— Больше вопросов нет, — сказал Бергер. — В данном пункте я предпочитаю полагаться на вещественные доказательства, так же как, надеюсь, и Его честь.