Изгнание и царство

Кроме того, его ученики требовали, чтобы он оставался верен своим эстетическим принципам. Иона, который долго трудился, прежде чем его посещало мимолетное озарение, когда действительность представала перед его взором в первозданном свете, имел лишь смутное представление о своих эстетических принципах. Его ученики, напротив, прекрасно знали эти принципы и давали им многочисленные толкования, противоречивые и весьма категоричные, – на этот счет они не шутили.

Камни и только камни на три четверти покрывали здешний край. Тут рождались города, расцветали, потом исчезали; люди селились тут, любили друг друга, вцеплялись друг дружке в глотку, потом умирали. В этой пустыне все – и он, и его сегодняшний постоялец – были ничем.

Голоса, доносившиеся из арабского города, резко умолкли. Ей показалось, что в этот момент остановился ход времени и что, начиная с этой минуты, никто уже больше не состарится и не умрет. Отныне жизнь замерла везде, кроме ее сердца, где в это самое время кто-то плакал от горя и восхищения.

Глыбокая, чыстая плынь, спякотнае сонца, дзяўчаты, вольнае цела — у гэтым краі не было іншага шчасця. І яно адыходзіла разам з маладосцю.

Ёна шанаваў сваю зорку больш, як свае заслугі.

Нябачныя раны — асабліва глыбокія!

«Гісторыя паказвае, — казаў ён, — што чым менш люд чытае, тым больш ён купляе кніг».

У сапраўднасці мы ніколі ні пра што не забываемся.

Маляваць гэты свет, маляваць людзей і жыць з імі — справа цяжкая.

Людзі, якім даводзіцца спаць у адным пакоі, салдаты ці вязні, злучаюцца паміж сабою дзіўнаю, таямнічаю сувяззю; скінуўшы з сябе разам з вопраткай свае абарончыя даспехі і нягледзячы на ўсю сваю рознасць, яны нібыта яднаюцца ў адзінай спрадвечнай суполцы стомы і сну.