Рассказы, повести и фельетоны

Прочитала большой рассказ, почти повесть Леонида Андреева "Василий Фивейский".

В фильме Павла Лунгина о грозном царе Иване Васильевиче есть любопытная, пусть и проходная сцена - самодержец, помазанник Божий, убеждённый беззубым еретиком Иваном Охлобыстиным в том, что он обладает исключительным, высшим правом судить и миловать, переступает через Его волю. Оставляет Христа позади себя, на ступеньку ниже, приказывая молнии хряснуть вслед за движением своего хрящеватого перста. Нужно ли говорить, что за минутную наглость, независимость и самонадеянность Иван Грозный сполна получит по своим экзистенциальным щам?

Художественное пространство Леонида Андреева опирается на страх неизведанного: бездна, смерть, душа (её бесконечная святая мука, её молчание) - необходимые элементы поэтики писателя. Ради них, кажется, всё и затевается: в сухом остатке остаются не буквы, любая попытка как-либо стилистически освежить язык бесполезна, она никак не может конкурировать с буквальным, практически вербальным присутствием метафизической бесконечности; читателя в постоянном ужасе держит совсем органичное чувство отчаянья. Мы боимся одиночества, нелюбви, своей физической и духовной немощи.

Андреев рассказывает историю провинциального батюшки: поп Василий и его тихая, ладная попадья родили дочку, потом сына-идиота. Кроткой женщине пришлось самостоятельно справляться со своим горем, ведь о. Василий слишком мягок и импульсивен, он оживёт гораздо позже, когда известная бездна как следует разинет над ним свой рот, а пока он просто наблюдает за гибелью своей жены. Она много пьёт водки, особенно не выносит животного крика идиота, она опускается, она желает смерти сыну.
Пока сюжет развивается, герои не устают отмечать, что они находятся во власти неизъяснимого рока, ведь это прекрасно можно почувствовать (как без труда ощущается затишье перед сильной грозой). Сгорает дом священника, умирает попадья Анастасия, её пузыри и струпья целует главный герой.

Отец Василий продолжает бороться за искренность своей веры - возможно ли, каждый день наблюдая несправедливость и горе, что каждый человек носит на себе - быть убеждённым слугой Христа? Однозначного ответа Леонид Николаевич не формулирует, видимо, предлагая читателю сделать вывод самостоятельно: во время отпевания знакомого батрака о. Василий окончательно решил, что верой исключительной силы и данной ему мощью божественной благодати он может поднять из гроба, воскресить опухший, смердящий труп. По Андрееву, конечно, ничего не случилось, чуда не произошло, пришла смерть для отца Василия с небеси, его нашли мёртвым в трёх верстах от родного села.

Книга прочитана в рамках флэш-моба "Сто книг - Сто лекций Дмитрия Быкова". На своей лекции о Леониде Андрееве Быков рассматривал другой рассказ автора - "Молчание". Но тема у этих (и возможно других тоже) рассказов одна - попытка человека понять, зачем и для чего он живет. И для чего Бог нам посылает столько страданий, если Он нас любит? И как Его любить и в Него верить, если жизнь так невыносима? На самом деле эти вопросы задаются почти во всей мировой литературе несколько столетий. Леонид Андреев просто использует для этих тем такие краски, что мороз по коже, особенно если читать его рассказы ночью в тишине...
Язык очень вкусный, герои - как живые стоят рядом и рассказывают свои истории...

Удивительно, как гений может на паре-тройке страниц сказать все самое важное.

"Три сестры" Л. Андреева — маленькая заметка, передающая суть одного из мировых драматических шедевров — драмы А. Чехова "Три сестры". Здесь нет полного анализа пьесы. Слишком длинно вступление о настороженном отношении к спектаклю МХАТ. Но ярко прозрение автора, погрузившегося в мир, придуманный Чеховым и воссозданный на сцене театра.

И две ключевые мысли пьесы изложены коротко и точно. "Три сестры" Чехова — это тоска по жизни и гимн русской женщине.

Это не все, что лично я вычитала у Чехова. Но, прочитав Андреева, я признаю, что эти темы — ключевые и именно такими словами и должны быть выражены.

Поклон Леониду Андрееву за эту точность и ясность.

Странное, сумрачное и чуждое моему сознанию произведение. Такое чувство, будто попадаешь в дом угасающего старика: полутемное, затхлое, заваленное старым хламом жилище, уже простившееся с уютом и дневным светом. Гнетущая фигура отца Василия, и вся странная жизнь его заставляет сердце сжиматься, а безнадежность окружающего его мира — придаваться отчаянию. Смысловая нагрузка повести почти полностью ускользает от меня под давлением эмоций, вызываемых текстом. В то же время, невозможно не наслаждаться мастерством и обилием литературных приемов, продуманностью и взвешенностью произведения.

Показатель хорошей книги для меня - скорость, с которой идет чтение, и то, насколько она меня увлекает. Этот небольшой рассказ я растянула на целый день, а последние несколько страниц и вовсе прочла по диагонали. Где-то с середины меня не отпускало ощущение, что я трачу время впустую - бессмысленно читаю о бессмысленном житии.

Герои друг за другом умирают, и ты даже хочешь, чтобы они поскорее умерли, потому что они изначально кажутся полоумными. Зачем они жили, по что умерли - мне осталось неясно.

Не сказала бы, что автор пишет плохо - скорее, я пыталась отыскать зерно смысла там, где его не было заложено. Произведение должно вызывать хоть какие-то чувства, но здесь меня посетила лишь одна мысль: "И что?". Даже не хочется брать вину на себя и допускать, что я чего-то не поняла. Всё я поняла, но мне не понравилось, и желания знакомиться с автором дальше нет.

Это как наблюдать за маргиналами: понимать, что помогать им и думать о них бесполезно, да и не хочется. Оценка — только за интересный язык автора.

Живя изо дня в день в полумраке собственных ожиданий и разочарований, рано или поздно, нам удасться разглядеть тот самый лучик надежды, но долго ли это будет продолжаться, никто не знает и не узнает, ведь надежда - это то, что мы способны хранить ровно до того момента, пока не решим отчаяться в нас самих .
Надежда, на мой взгляд, является неотъемлемой частью нас, ведь верить нам необходимо ровно так же, как и спать, чувствовать, дышать, жить.
Не имеет значения во что и когда ты верил, веришь или будешь верить, главное лишь признание этой идиомы