Человек, который принял жену за шляпу

Для меня все, что связано с неврологией и психиатрией не то чтобы остается за гранью понимания, но даётся с трудом. Кажется, структуры ЦНС И ПНС – некие закрученные лабиринты с шифрами, пройти которые просто нереально и они так и остаются до конца неизведанными.

Оливера Сакса читать любопытно, не спорю. Каждая глава представлена занятным случаем из практики британского невролога, где достаточно широко освещены и клиника, и предвестники заболевания, и способы лечения с прогнозами на будущее. Так, например, фантомы – выдумка пациента или реальная угроза? А что есть музыкальные реминисценции? Ведь одних пациентов песнопения в голове уносят в неведомую даль приятных воспоминаний, а других доводят до эпилептических приступов и полного исступления. И так уж ли все хотят излечиться от амурной болезни? Мне понравилась история девушки с опухолью головного мозга, описанная в главе "Путешествие в Индию"; "Глаз-ватерпас" и её главный персонаж с болезнью Паркинсона; необыкновенный мир Кристины из главы "Бестелесная Кристи" будто списанный с одноименной картины Эндрю Уайета. Также в своем произведении Оливер Сакс делает много отсылок к работам известных неврологов и психиатров.

Вот только, начиная легко и увлекательно, на подъеме, автор к концу каждого повествования скатывается к неимоверному количеству сухих определений, заумных терминов и откровенной скуке, что совершенно меня не впечатлило. Получилось что-то из серии "начали за здравие, закончили за упокой". В итоге остается непонятным, на какую аудиторию рассчитана данная литература? Потому как рекомендовать книгу широкому кругу читателей не стала бы точно. Но если вы всерьез интересуетесь тайнами человеческого сознания, философской медициной и азами психологии, здесь, пожалуй, есть к чему присмотреться.

Как же долго я хотела прочитать эту книгу!

Естественно, книга была отложена до лучших времен, и что вы думаете?! Я настолько втянулась при следующей попытке, что абсолютно не хотела, чтобы эти истории заканчивались.

Главным плюсом книги считаю тот факт, что она целиком и полностью состоит из реальных историй людей, страдающих различными недугами в сфере психиатрии. Это очень-очень интересно!!!

Вы вообще представляете, что ощущают и о чем думают шизофреники, аутисты, эпилептики, тикёры?! Так вот Сакс вам объяснит! Лично я раньше никогда об этом не задумывалась, а зря!

Как-то ещё больше начинаешь ценить свою жизнь.

Человек - такое хрупкое существо.

Есть ли более доступная литература, чтобы умудриться «влезть в шкуру» больных?!

Мне кажется, что нет.

Для расширения кругозора, советовала бы всем!

Человеческий мозг - такой загадочный, безграничный, как много таит в себе загадок. Почему одни рождаются гениями, а другие менее умными? Оливер Сакс - знаменитый невролог, на его счету множество работ. Данная книга привлекает своим названием. Что это - юморное сравнение или реальность? Страшно и интересно узнать ответ. В каждой главе рассказывается о том или ином случае, связанные с нарушением развития, речи. У кого-то с рождения, кому-то пришлось пройти через ад в более взрослом возрасте. И всегда жалостью откликается в сердце отношение общества к таким людям. Часто слышишь восклицания в адрес человека - "ты что, идиот?".  Да, в ряде случаев так и есть, но данное слово уж очень грубое. Только те, кто столкнулся с данной бедой, могут понять, что такое в прям смысле потерять себя, как личность. Когда вдруг резко выпадает из памяти кусок жизни, ты не знаешь и не помнишь, кто твои близкие и друзья. Это действительно очень страшно. Книга мне понравилась, написана интересно и необыкновенно.

—Как можно принять жену за шляпу? — такой вопрос я слышу от окружающих, когда рассказываю им истории из этой книги, и упоминаю источник. —Почему ты не воспользуешься картинкой воображения для составления представления об этой книге? —Спрашиваю я в ответ, по моему это прикольно. В первый раз когда я увидел название[человек, который принял жену за шляпу], то предположил что речь пойдёт о человеке, который думал что шляпа — это его жена, или что-то в этом роде. Само название книги уже наталкивает на странные мысли касательного её содержимого, и поверьте, так оно и есть. По своей сути это истории наблюдения за людьми, у которых болезни связанные с мозгом(в основном), только более живо и эмоционально описано, и признаюсь, я думал что врачи, как и их пациенты в этом мед. направлении словно роботы. Ведь всем известно, что врачебной почерк зачастую деловой, и для чтения скучный. Но по книге видно что Оливер Сакс не смотря на свою не простую профессию имеет сердце и чувства. Лично на меня книга оказала влияние, я понял, что люди, истории которых показал мне автор, пусть и отличаются от нормальных людей мозгами(действиями), но они тоже люди, и у них есть собственные миры, переживание и многие другие чувства, о которых не каждый из них может даже поведать кому либо, и это очень печально, ведь быть не понятым, не иметь возможности с кем-то поговорить... Это и есть самое настоящее одиночество. Эта книга,один из своеобразных мостов на пути к пониманию людей с дефектами и болезнями разума.

​Моё первое посещение дома для душевнобольных было странным: я и друзья по университету давали концерт (на прогоне, на пару секунд, ради интереса я поставил клубный hardcore: реакция санитарочки и заглянувшего с ней пациента, была просто чудесной. Вечеринка могла и правда быть не от мира сего: вы когда-нибудь приглашали на танец, облако, дождик, звезду?).
Пейзажи того весеннего дня были сюрреалистичны: природа как бы из сострадания к людям бредила вместе с ними, да в добавок ко всему подруга зачем-то надела прелестные голубые туфельки на высокой прозрачной платформе, в которой, в воде плавали маленькие рыбки, похожие на осеннюю листву.
Надо было видеть лица некоторых пациентов: они с улыбкой смотрели на это чудо женщины, ступающей по живой, осенней воде.
Иные пациенты пытались обратить внимание докторов на чудо, но с изумлением счастья видели, что доктора сами заметили это, и, быть может, втайне радовались и даже жалели докторов, считая их своими собратьями по несчастью.
Один пациент даже подошёл к санитарке и обнял её.
 
Перед выступлением я спустился в чудесный лиственный дворик.
На старом столике, возле сирени, стоял барабанный телефон с оборванным проводом, с которого можно было дозвониться бог знает куда: к пока ещё невидимой звезде, дереву, своей душе и даже — к богу.
Улыбнувшись, я приложил трубку к уху и крутанул барабан.
Всё выглядело так, словно я приставил к виску ствол револьвера, играя в странную русскую рулетку: а вдруг я и правда дозвонился бы до чего то, кого то?
Тогда я не умру, а просто.. останусь здесь, в доме для душевнобольных.
Стал читать стихи в трубку: на том конце провода, тишина слушала внимательно и не перебивала.
Я читал стихи шелесту листвы и птицам…
В то время я поссорился с девушкой, и потому читал стихи как бы и для неё, повторяя её имя и гладя сирень на ветру.
В какой-то миг я увлёкся и на глазах у меня блеснули слёзы.
Привычная для отношений тишина на том конце провода, коснулась меня. Листва мигала до боли знакомым, колким светом гудков.
Санитарочка вышла с пациентом во дворик и замерла в растерянности вместе с ним: молодой человек, приехавший к ним с той, нормальной стороны мира, с концертом, стоял с оборванной в пустоту трубкой старого телефона, нежно разговаривая с сиренью, плакал и гладил её…
 

Эти строчки из Данте, вспоминались при чтении книги Сакса не раз.
Пройдя Ад и Чистилище, Вергилий вывел Данте к Раю, начинавшегося с синевы рассветного леса.
Круг замкнулся, словно рай был позади ада и впереди него.
Островок ада, затерянный во тьме жизни, как далёкая и грустная планета.
Но насмотревшись ужасов ада, сострадая ему, Данте вышел в рай жизни — чуточку мёртвым.
Забавно, что когда постепенно выходили песни поэмы, простые люди подходили к нему и спрашивали: видел ли он их родных… в аду? Или в раю.
Что он мог ответить?
 
В этом есть какое-то тайное сближение творчества и психических расстройств: видеть то, чего нет, но по чему быть может тоскует мир: мир распадается на две реальности, симметричных, как два крыла, но в тоже время вторая реальность существует как бы в пространстве геометрии Лобачевского.
Две прямые реальности пересекаются, но проблема в том, что наше тело пока что не приспособлено для этого, быть может в силу того, что одна из этих прямых несётся на сверхсветовых скоростях, и тело, вовлекшееся в это тёмное течение света, не выдерживает и осязания как бы бредят, и, как показал Сакс, на уровне, не уступающем мировым произведениям искусства, а часто, и предвосхищающих новые течения в нём, и не только в нём.
Удивительно было наблюдать на протяжении книги, как осязания человека могут буквально, в какой-то трагичной и райской синестезии, распадаться, смещаться, распинаться даже, как бы находясь на горизонте событий на границе чёрной дыры, где время и пространство — лишь формы сознания, почти по Канту.
Т.е. человек экзистенциально вброшен в девственную пустоту изначального мира, в ту дыру в душе человека, размером с бога, о которой писал Сартр, но с тем страшным отличием, что эта дыра безумно разрослась, словно запущенный и одичавший, Эдемский сад.
Чёрная дара стала частью мира, который пророчески предстал вдруг частью души.
Учёные ломают головы и сердца над тем, какие же тайны и законы в чёрной дыре.. а разгадка быть может совсем рядом, поломанных душах людей.
Быть может Эйнштейн был прав, говоря, что Достоевский ему дал больше, чем физик Гаусс?
Любопытно, что Сакс говорит в книге, что ещё совсем недавно, учёные как бы вычеркнули из круга своего интереса целую область психических нарушений и жизни в ней души, решив за человека, что Там, ничего интересного не происходит и всё уже известно, там тьма.
Мне вот подумалось.. а проявляем ли мы такое же высокомерие к поиску жизни во вселенной, сравнивая её лишь с собою, не задумываясь, что она может быть совсем рядом, просто мы не привыкли думать, что жизнь может быть - вот такой?
 
В начале книги Сакс делает любопытное замечание, что долгое время на нарушения правого полушария мозга учёные не обращали внимание: это полушарие казалось странным и незначительным: что с него взять?
Сплошной хаос эмоций, вся суть — в левом.
Неврологический мир пребывал как бы в системе Птолемея, у которого солнце и звёзды вращались вокруг земли.
Правое полушарие и его феминизм в борьбе за свободу ощущений, стал для меня символом вечно-женственного.
Во Франции говорят: оргазм — маленькая смерть (чем-то похоже на наше родное: лето — маленькая жизнь).
Сравнивая некоторые нарушения психики правого и левого полушария, я со смущённой улыбкой руки на странице представил, правое и левое полушарие, как женщину и мужчину после ссоры и примирительного секса.
 
Вот, мужчина лежит в ночи: нежный бред шёпота в никуда, дымок сигареты похож на белые, распущенные волосы женщины вышедшей из моря, которые он как бы гладит и даже прижимает незримую головку — к груди: его нежность измены и бреда, как бы разложены по полочкам, в них всё ясно.
А между тем, женщина отвернулась к стене: за тонкой кожей обоев, полыхает космос.
Женщина проваливается в него целиком, всей спелой гроздью сердцебиений.
Кончики её пальцев, и края язычка — блаженно немеют, тело становится невесомым и почти прозрачным.
Мужчина оглядывается, и, скучный шёпот, как пепел, обрывается на полуслове, падая на постель, где полыхают звёзды и тьма, и женщина, закрыв лицо руками, приподнялась в воздухе.
 
У Ахмадулиной есть чудесная строчка: стайкою наискосок, уходят запахи и звуки.
Чудесное описание любви. Но этот же пейзаж легко может стать адом.
Сакс называет заболевания, но они почему-то больше похожи на асфоделевые цветы в Аиде: Афазия, Агнозия..
Сделал попытку глянуть начало некоторых отзывов на книгу, и стало грустно: некоторые искренне ожидали от книги чего-то развлекательного, без особой глубины погружения.
Серьёзно? На сцене разворачивается трагедия, а ждут подробностей развлечения: это как требовать от описания судьбы Есенина и Цветаевой скандальных подробностей их жизни, чтобы можно было за ананасовым соком горделиво поосуждать их и в меру всплакнуть, но не знать, почему всё это случилось, какая бездна полыхает за их плечами.
Данная книга — новая попытка осмысления современного ада. Словно бы открыли орбиты новых кругов, о которых не знал Данте.
Более того, в этой книге зарождение нового милосердия в аду к людям, как бы переставшим быть людьми.
 
Итак, нет больше привычных застенок Ада, где души мучаются за содеянное при жизни.
Толстой в конце жизни оставил незаконченным свой труд — Виноватых нет, перед тем как уйти из Ясной поляны.
Одной из главных мыслей Достоевского была: все виновны.. перед всеми.
На страницах книги Сакс словно бы устраивает долгожданную встречу Достоевского и Толстого: нет больше привычных понятий ада и рая, вины, сострадания.
Весь экзистенциальный ужас жизни в том, что — любой человек: ребёнок, влюблённый, священник, поэт и старик, могут быть вброшены в ад.
Толстой писал, что если видеть в работе с душевнобольными, холодные схемы для научных работ, это ужас.
Если видеть в них трагедию людей — это ад. Т.е. ад безусловен.
 
Сакс, словно Вергилий, пытается осмыслить этот тупик, и, проведя читателя через ад, выводит его к раю бережного и пронзительного отношения к жизни и душе.
После этой книги хочется обнять своё тело, чужое тело, не важно (чужих тел не бывает, как и душ), словно редкий музыкальный инструмент, работы небесного Страдивари.
Малейшая царапинка на коже восприятия, и.. стройная музыка мира, распадается на бред и ад.
Сакс ставит важнейший вопрос о сострадании.
Мы как-то не задумываемся, что сострадаем что сострадаем по сути тому, что пережили сами и что входит в орбиту наших знаний, страданий.
А что.. если вне привычного спектра страданий, есть невидимый для взора сердца — ультрафиолет страданий? Целые сиреневые, загробные поля страданий!
 
Что есть ад? Нас словно всю жизнь учили не тому и нужно начинать всё сначала.
Всё безумнее и проще: как душа и жизнь.
Обыкновенная и симпатичная женщина может сидеть на лавочке под сиренью. Всё.
Но чего ей стоит вот так просто сидеть и даже улыбаться?
Помните, как Достоевский писал в ПиН, что если бы мир обрушился и от него остался маленький уступ над тёмной пустотой, то и тогда, душа, живущая на этом уступе, прижавшаяся плечом крыла к скале, благословила бы жизнь…
Достоевский лишь нащупал это новое ощущение ада… а дальше? Вот так сразу и благословлять?
А если этот мир может обрушиться в любой миг.. вместе с ощущением бога, прошлого, будущего и себя?
Чем благословить эту жизнь? А?
Словно бы осязания нашего тела стали похожи на светофор в раю, замигавшего распятой радугой, забившись в эпилептическом припадке: мгновенно рухнули бы стены меж жизнью, адом и раем, и душа была бы вовлечена в безумный поток, который, который до этого она сдерживала как то сама, а теперь — в ручном режиме, словно новый Тантал, буквально контролируя шаг  каждого осязания, будто в теле кто-то выключил свет и теперь нужно существовать на ощупь и шёпотом.
Если просто идёшь, то контролируешь каждый шаг, передвигая его как бы вручную. И так во всём. А просто закроешь глаза, и мир распадается на атомы.
 
Лежишь с любимым в постели, счастье и рай, природа светит в окошко.
Просто моргнул чуть дольше положенного, и тьма внешняя уровнялась на миг с внутренней тьмой.
Открываешь глаза: ни мира, ни любимого человека…
Постель пуста и позёмка звёзд на ней. Идёт война им умирают люди, которые умерли полвека назад.
Женщина в ужасе прижимается плечом крыла к стене над постелью, под которой полыхают пустота и крики.
О таком ли благословении жизни на уступчике писал Достоевский?
 
Удивителен случай в книге с почти Кольриджевским моряком, живущем на зачарованном островке прошлого, после войны: тело то его живёт в конце 70-х, но его жизнь души, словно тень, существует в Аиде прошлого.
Тени — 19 лет. В жизни он уже седой.
Сакс как-то дал ему зеркальце… и человек увидел ад.
Почти спиритический сеанс со своей душой в прошлом.
Не удивлюсь, что однажды, через такие сияющие прорехи в сознании, люди реально смогут установить живой контакт с былыми веками: с Достоевским, Данте, Шелли… до того поразительно ощущение времени у людей с данной болезнью.
Другой вопрос, почему сознание выбрало для своего спасения, именно этот отрезок времени: не детстве, не момент влюблённости…
Трагедия ли скрывается в том возрасте вечности, в котором душа застряла навсегда?
Причём сдвиг во времени ощущения тела и памяти так силён, почти ярок, что кажется, если человек, тело умрёт, то сама душа и память, этого не заметит и будет продолжать жить там, в прошлом, словно смерти нет.
Может ли страдание быть больше тела и даже — мира, закрыв его целиком, словно луна — солнце?
Или же это напряжение всего существования, с его счастьем и адом, во время войны, когда малейшая былинка на ветру — была раем, а смерть была — нормой?
Напряжение всего существа, словно молния в ночи, осветившая в саду мгновенные, лиловые и лазурные бездны.
Быть может, в трагедии этого моряка, чьё восприятие мира распалось в настоящем на поток элементарных, разрозненных атомов впечатлений, так похожих на волновую теорию света в квантовой физике, сокрыта тайна ада и рая?
До мурашек пробирает описание, когда в рушащемся мире, вспыхивает почти блоковский образ человека, молящегося в луче в тихой церкви: когда он молился и любил, мир блаженно медлил в своей ранимой целостности.
Всё в мире держится на любви, с неё начинается всё и к ней ведут все пути.
 
Смутила мысль Сакса, что лишь у человека болезнь может превратится в способ бытия.
Как раньше в науке делили мужское и женское, правое и левое полушарие, так и сейчас разделяют человека и царство животных, которое в иных душевных расстройствах похоже на таинственную жизнь людей в коме.
Вообще, в книге мелькают робкие догадки, что в расстройстве восприятия людей, их осязания во многом похожи на восприятия животных, особенно в плане тональности чувств (чудесный пример в книге, как пациенты с каким-то цветущим названием болезни, смотрели по телевизору выступление президента и смеялись на всю палату: они как рентген, сканировали его слова, выявляя в нём тон и мимику, которые не видели обычные люди: они видели, как он врал. Так видят и животные, которых нельзя обмануть. Чудесно было бы, чтобы на денёк у всех людей проявилась такая способность.. болезненная, и все бы увидели, как все врут, в политике и революционных движениях, в искусстве и любви: на другой день всем было бы стыдно смотреть в глаза друг другу, но и войн быть может стало бы меньше и общей пошлости жизни. Многие покончили бы с собой от стыда, почти эдемического), но Сакс отделывается шуткой, не догадываясь, что прикоснулся к некой тайне, почти райской, когда звезда, стихи, стихии и животные милые, в своём сияющем размахе и составляют существо Человека, рай, который был утрачен и теперь в аду творчества, душевных болезней, смутно пытается что-то припомнить.
 

Но самая пронзительная история в книге, о бестелесной Кристине: почему-то вспомнилась картина Эндрю Уайта — Миры Кристины.
Настоящее чистилище.
Жила себе женщина. Всё как положено: любила мужчину, увлекалась поэзий Озёрной школы, балетом.
Однажды легла в больницу на будничную операцию: камни в желчном пузыре.
И тут начался ад.
Как известно, конверсия — род истерии, преображение психических проблем в физический симптом.
Меня заинтересовал в этой истории, помимо самой трагедии человека, некий отблеск тайны...зарождения жизни, сознания: некое намокание тела, пейзажами души, любви, которой пронизан весь мир и которая часто ускользает от нас.
 
Поэзия Озёрной школы появилась как протест против классицизма и в ней преобладала тяга к дымке иррациональности.
Лежишь в синеве воды, лёгкая, безмятежная… 
И камни в теле, как тёмный рок в греческой трагедии: тянет на дно.
Жернова центробежной и центростремительной сил: вечная мука души на земле.
Стремление к звёздам и к земле, тяжесть жизни, пригвождающей тело к земле (любопытно было бы узнать об отношениях Кристины с любимым человеком), ах.. если бы только тело!
Перед операцией, Кристина стала терять ощущение и вес своего тела, словно бы в теле выключили свет.
 
Джордано Бруно писал, что не душа находится в теле, а — тело, в душе.
В этом смысле эта история поражает своей притчевостью о всех нас, вообще, о вечном разговоре меж телом и душой, похожим на разговор Алёши Карамазова с Дмитрием в саду.. или с Иваном, чёрт его знает.
Читая трагедию Кристины, реально кажется, что тело, разом, может стать как бы ребёнком в утробе души, вынашивающей это странное, беспомощное тело, замершее в позе Будды, почти привставшего на цыпочках веса над землёй, существованием вообще.
Только представьте себе ребёнка в утробе, закрывшего лицо руками, боящегося внешнего мира, жизни и алой листвы голосов, смутно доносящихся до него.
Сильнейшие эпизоды художественных книг меркнут перед словами отчаяния Кристины, однажды проснувшейся как бы в гробу с чужим человеком — телом своим:

• Как бы мне хотелось, хотя бы на секунду, нормально чувствовать (в слезах жалуется она).

В 2011 году, перед выставкой и реставрацией, картину сканировали рентгеном, и увидели… нечто чудесное.
Картина скрывала в себе ещё одну картину, ныне утраченную и сохранившуюся лишь на фотографии: Милосердие.
Сюжет прост и вечен: женщина в парке, возле сирени, подаёт милостыню страннику в рубище: вот он прошёл, печаль опустив лицо, и она догадывается, что это — Христос. Христос в наше время.
Тут уже нечто большее: Христос сказал вечную формулу милосердия и вдохновения даже: Я есть Ты, Я в Тебе а Ты во Мне.
Есенин, в одном из писем другу, печалился, что эти поэтичные слова были сказаны не всей природе, человечеству, а небесному Отцу.
В книге Сакса, быть может неведомо от него, эти слова сказаны всему: времени и пространству, природе милой, всем людям и своей душе.
 
Пилат спрашивает Христа, что есть истина. В ответ — тишина, но за плечами тишины уже полыхает, цветёт ответ, который не видит Пилат — в милосердии!
Читая эту удивительную книгу, поражаешься, как люди, потерявшиеся в разрушенном мире, как-то пророчески и темно накренившимся в пустоту, ибо порой уже не виден пол человека, музыка не отличима от макарон а человек о вещи, сберегли в себе то вечное, чистое, что можно назвать душой и нитью Ариадны, которая выводит душу из Ада.
Миру доверия нет, это понятно. Он болен и бредит давно: хочется склониться к траве и погладить её..
Остаётся лишь доверие… красоте и любви.
Нет у человека руки, тела, жизни, крыла, или он их просто не видит, не важно: довериться близкому человеку, сбережённому миру в его душе, улыбке его глаз… и жить с ним любовью, идя над бездной, по тьме, за руку, ибо нет ничего сильнее и целительней любви.
 

Николай Ге - Милосердие

Прекрасная книга, рассказывающая о пациентах Приюта. Эта книга для более узкого круга, чем на читателя любителя. Текст читается довольно таки легко, но бывали затруднения в понятии некоторых слов. Книга разбита на части, рассмотрим их:
Часть I. Утраты

Все герои-пациенты что-то потеряли. Профессор потерял суждение - свое понимание того, как вещь относится к другим вещам; мореход потерял время, застрял в 1945 (хотя на данный момент был 1976 год, если не ошибаюсь),Кристи перестала чувствовать свое тело, и управлять могла им только глазами (смотря на руку она могла ею шевелить), другой принял свою ногу за чужую, из-за чего падал с кровати (а нога-то парализована), а следующий вообще случай интересный: Мадлена, слепая с рождения, 60 лет старушка, не могла управлять собственными руками! Ее этому не научили. Но в Приюте ее научили обращаться с собственными руками =). Другие пациенты не имея пальца, или ноги ощущали их, например, ноги невыносимо чесались, то почесать то нечего! Представляю как им трудно приходилось!
Их всех объединяет не только утрата, но и стремление вернуть часть себя. Например Макгрегор, страдающий из-за болезни Паркинсона, появился крен, из-за осложнения болезни, создал сам себе очки:

Миссис С. не видела левой части панорамы, и чтобы съесть все, ей было необходимо покрутится на стуле вправо, чтобы увидеть лежащую еду на левой части тарелки. И нанося макияж красила только правую сторону лица, т.к. левую она не видела. Группа афатиков (люди не понимающие слов, но понимают что им говорят по тону речи) смеялись над речью президента (как-никак поняли что он лжет). Также пациент страдающий от агнозии (противоположность афазии) понял что пациент врет по... неправильно составленному предложению! Неправильный порядок слов. В итоге:

Все они пытались вернуться к нормальной жизни, вернуть себя. А что можно сказать о тех, у кого перебор?
Часть II. Избытки

Но Оливер Сакс рассмотрел.
Рэй страдает синдромом Туретта: этот синдром характерен избытком нервной энергией, а также изобилием тиков, жестов, гримас, ругательств и т.д. Успокаивается он лишь когда занят игрой или пением. Док его вылечивает, но... Рэю не хватает той быстроты, с которой он "пролетал" сквозь крутящиеся двери, да и спокойствие ему надоело... Перейдем к следующему пациенту: у Наташи, пожилой женщины, вдруг заиграла юность. Ей захотелось пофлиртовать с мужчинами (и не только это), да и вообще она вела себя как юная девица. Но она понимала что это плохо:

• А вам самой как казалось?
• Я была сбита с толку - так захвачена происходящим, что ни о чем не задумывалась. Но в конце концов пришлось. Я сказала себе: "Наташа, тебе восемьдесят девять, и это тянется уже целый год. Ты всегда была сдержанна в чувствах - а тут так разошлась! Ты пожилая женщина, жизнь клонится к закату. Чем объяснить эту неожиданную эйфорию? <...> Тебе слишком хорошо, ты, должно быть, больна!"

Здесь я нашла ответ на давно интересующий меня вопрос: почему двоечники получают "отлично" за экзамен, а так называемые "ботаники" идут на пересдачу:

Так вот оно что! Двоечник находясь в сильном волнении, неожиданно и негаданно, вспоминает как решается та или иная задача, начинает увлеченно записывать на лист решение задачи, тогда как "ботан" рвя на своей голове волосы, не может вспомнить как решается элементарная простая задачка. Встает другой вопрос: как надо учится, чтобы сдать экзамен на "отлично" или хотя бы "хорошо"? (Мне как-никак сдавать в следующем году треклятое ЕГЭ)
Вернемся к наитиям. У миссис О'С заиграло радио в голове. Причем играло оно не просто какую-то музыку, а музыку, которую миссис О'С услышала как-то в детстве, и ей вспомнились все те мгновения, происходящие с ней тогда. Но это были не просто воспоминания, а воспоминания давно забытые, которые не могла вспомнить! Она так давно хотела вспомнить то время, когда она была с родителями в Ирландии, и это свершилось! Но все хорошее, рано или поздно, заканчивается. Радио перестало играть, ушли дорогие воспоминания, но остался лишь осадок - ощущение того, что они были.
Бхагаванди девятнадцатилетняя девушка индийского происхождения со злокачественной опухолью в мозгу. Бедняжка скучает по Индии, и тут, в связи с осложнением болезни, она видит сны, не просто сны, а сны в которых она дома с родителями, с любимым, с подругами... Поначалу сны были мутные, туманные, но чем дальше, тем яснее, и это уже были не только сны, но и видения, когда она закрывала глаза. Она понимает что уходит из жизни, но душой она возвращается домой, в Индию:

• Я умираю, - ответила она. - Я на пути домой - туда, откуда пришла. Это можно назвать возвращением.