Человек-невидимка. Война миров. Рассказы

В то время, когда цивилизация продолжала стремительно развиваться и уже вошла в раж, весьма удачной оказалась попытка Уэллса объединить в своей книге два вопроса, о которых, ввиду молодости человечества и богатства земных ресурсов, задумывались нехотя. Первый: всех ли превзошёл человек в своём развитии и с каждым ли способен справиться; и второй: так уж ли он достоин быть первым или же, если найдутся те, кто пострашнее да посильнее, человек превратится в неспособную дать честный и достойный бой жертву. И правда ведь, только постоянная борьба даёт силы, сама превращается в движение, а оставив её, и победитель рано или поздно станет вторым, о чём и сказал автор.

Тем временем в Лондоне...

Лондонцы чешут живот и спешат по своим делам, а, услышав от разносчика газет, что недалеко от города высадилась группа недобрых, убивающих всё вокруг марсиан, начинают орать, паниковать и в борьбе за место в поезде разбивать кулаки о голову соседа. Испуганная толпа рекой, сметающей всё на своём пути, вырывается прочь из насиженных мест, оставляет память о незначительных мелочах, страхи, бытовые проблемы там, куда, никого не спросив, пришла смерть. Инстинкт, кажется, перетянул одеяло на себя, и цивилизация, которую человек культивировал сотни лет, под напором неумолимо приближающегося разящего теплового луча уступает право первенства зверю, что сидит в человеке и ждёт, когда можно будет вырваться. Ну наконец-то, чёрт возьми! Вот только почему же люди забыли про разум, про способность мыслить абстрактно? Вроде бы совсем недавно этот скилл позволял нам, приручившим собаку, усмирившим лошадь, взрастившим математику, физику, философию, считаться высшим существом на планете. Раз нам удалось построить первый корабль, чтобы узнать о наличие других материков, чтобы, убедившись, что Земля вовсе не пласт, который везут на себе три кита, позволить правде и истине царить в наших умах, раз нам удалось взлететь в подвластное только птицам небо, стоит ли так легко уступить и трусливо кинуться к ослабевшему зверю, которого человек так рьяно пытается в себе подавить и, в конце концов, уничтожить?

Может быть, не так важно, кто напал на человечество. Вместо скользких с щупальцами марсиан могли прилететь и те, что на первый взгляд показались бы дружелюбными тварями. Не противный сгусток, неспособный к полноценной жизни в условиях нашей планеты, а, скажем, чтобы захватническая миссия прошла наиболее успешно, двуногий, двурукий инопланетянин, готовый сотрудничать и, махая рукой репортёрам и учёным направо и кивая восторженной публике налево, всячески способствовать сближению двух рас. Но это была бы уже борьба на уровне разума. Увы, марсиане, хоть и намного обошли нас в развитии, не придумали ничего лучше и благороднее, чем покончить с нами, превратив в дойных коров. Меня всегда удивляло, почему в историях или фильмах существа, наделённые разумом, подобно человеку кидаются с когтями и зубами на всё, что движется. С азартом изрыгающегося из сопла ракеты огня рождаются идеи убийства в голове, где мыслям о гармонии, цветах и музыке нет места. Акулы, обезьяны (кто там ещё поучаствовал в эксперименте?) мгновенно, узнав о своём превосходстве над давним обидчиком, превращаются в цель, жажду, стремление - убить, убить, убить! Это, конечно, дьявольски интересно и заманчиво стать первым, затмив человека, но на кой чёрт, на кой чёрт, если есть такой мозг, тактовая частота которого раз в десять больше человеческого?! Разве что Брэдбери позволяет своим марсианам использовать свой разум для поисков спрятавшегося чуда и ответов на вопросы, которые открывают новые двери; но неужели духовный мир и наука - всего лишь оружие, порождённое эволюцией для угнетения слабого сильным? Даже у нас в голове, что ли, нет места для сказки? Получается, отказываясь от зверя, от дикарских инстинктов, чтобы стать лучше, подняться выше, человек пятится по проторенной миллионы лет назад дороге, даёт задний ход и, если в истории найдётся уникальная личность, бахвалится ею, окружённый ленью и пороками. Грязная, мутная судорога по неизведанному в глазах вместо живой, сверкающей искры; механические суставы, обтянутые красными жгутами усыхающих мышц, вместо рук, которыми мы прокладывали путь вперёд; борьба с кем-то, а не борьба за что-то? Нет и нет, марсиане не послужили нам хорошим примером, а значит, у нас есть шанс первыми расплескать по поверхности Земли чудеса и сказку, сражаться за идею, поддерживая силы этим сражением, создавать наравне с эволюцией. Или нет? Или нет.

• Что нового? - крикнул я ему вдогонку.

А мне понравилось, внезапно. Может быть, потому, что я редко читаю подобную фантастику в стиле «марсиане-тарелки-лазеры-пыщ-пыщ» и мне это ещё не приелось. А ведь это здорово – мне почти не с чем сравнивать эту книгу, и я могу, как и читатели сто лет назад, прочувствовать всю эту… новизну. И это правильное отношение, ведь Уэллс – один из пионеров этого жанра, насколько я понимаю, и у многих более поздних произведений других авторов ноги растут именно из его творчества.
Например, есть тут такой эпизод, где один персонаж рассуждает о том, что марсиане будут делать, когда захватят Землю. Они, мол, построят фермы, где будут выращивать людей, а некоторых будут держать в качестве домашних животных…Ооо, да это же сюжет книги Кира Булычева «Любимец» , которая так впечатлила меня в отрочестве, забылась, а теперь резко всплыла в памяти.

А ещё тут есть линия для нравственного развития. В романе имеются:
1.Человек, который ничего воодушевляющего не говорит и ничего не делает (св

• Человек, который много говорит, но ничего не делает (солдатик, вроде)