Ваша оценкаЮрий Трифонов - классик русской литературы. Его почти автобиографическая повесть "Дом на набережной" - самое острое, самое заметное произведение семидесятых годов. Рассказ о том, как жил знаменитый "правительственный" дом в предвоенной Москве, стал символом времени.
Повесть "Исчезновение", опубликованная в 1987 году, в известном смысле является продолжением "Дома на набережной".
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
283 оценки
- 537%
- 446%
- 314%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 349Хотят прочитать 396
Рецензии
Аноним24 апреля 2013 г.Читать далееЕсть повод сравнить себя с Захаром Прилепиным, он кричал и плевался, что современного постсоветского реализма не существует в природе, потом прочитал некие четыре романа подряд и прикусил язык, забрал слова обратно и всячески покаялся.
Я плевалась, в принципе, на современную прозу двадцатого века, прочитала Трифонова - беру свои слова обратно, каяться пока не буду, вдруг он один такой.В повести дан глубочайший анализ природы страха, деградации людей под гнетом тоталитарной системы, говорит нам аннотация. Это верно, но лишь отчасти. Сложно деградировать, когда падать не откуда, свалившись с низенькой табуретки для ног, не разобьешь себе в кровь голову. Есть повесть о маленьком человеке, а есть повесть о человеке никаком. Никакой Никакий Никакьевич, он же Глебов. Личность настолько серая и неопределенная, что даже странно. Ни вашим, ни нашим и к соседям не пойдем, болтается где-то между всеми серое размытое пятно, без лица и имени. Болтается себе и потихоньку портит окружающим жизнь. Не то чтобы со зла.
Все перемешалось в Доме на Набережной, особенно после войны, когда все те маленькие мальчики, что бегали к друг другу в гости пропали, кто без вести сгинул, кто просто вырос и никогда уже не вернулся в этот дом. Исчезли богато обставленные квартиры, сместили начальников, поставили новых. Жизнь все перемолола. Только история одной сломанной семьи, до сих пор жива. Сломанной не войной, не разрухой и не тоталитарным режимом, а равнодушием и нежеланием высовываться, портить себе жизнь, человека который даже не жил в этом доме. Так, ютился всю жизнь в пристроечке, в тени исполина.Забавная деталь, Глебов никогда не жил в Большом доме и только ходил туда в гости к своим друзьям. А сам жил в том страшном Дерюгинском переулке, где правила шпана. И ведь дружил с мальчиками из хороших семей, и шпана его не трогала. Удивительное приспособленчество.
Принято считать. что Глебов оказался предателем. Чести, совести, близких. Сломался под тем самым тоталитарным гнетом. Предать можно только тогда, когда ты осознаешь свое предательство, сломаться можно тогда, когда есть стержень, который можно сломать. При отсутствии совести, принципов и стержня предательство не является таковым. Человек не понимает сути своих поступков, не раскаивается, не стыдится, но и не упивается сделанным тоже. Просто так вышло, моя хата с краю, не хочу ничего знать. Просто так получилось, что на одной чаше весов была Грибоедовская стипендия, а на другой не очень любимая, хоть и любящая женщина. Что перевешивает в сознании никакого человека, догадаться не трудно.5 из 5. Читать.
1003,5K
Аноним14 февраля 2017 г.Читать далееК "Дому на набережной" меня привели две ступеньки. Одна довольно логичная: более ранняя повесть того же гениального Трифонова "Обмен", которая тоже на похожую тему, только без автобиографического и чуть более однолинейная. Вторая ступенька чуть сложнее: настоящие дневники прототипа одного из второстепенных персонажей. В книге и воспоминаниях друзей он чуть ли не гений, по дневникам я бы этого не сказала, впрочем, об этом я уже писала в соответствующем отзыве.
Мне вообще очень горестно осознавать, насколько мало читали Трифонова современные читатели. По незнанию большинство относит его к обширной когорте советских писателей с лакировочными или пафосными произведениями, где сплошь колхозы и даёшь-даёшь на фоне алых знамён. В школе Трифонова не изучают (хотя слышала, что кто-то где-то давал тот же "Обмен", но это то ли исключение, то ли дополнительное чтение от действительно редкого преподавателя) и даже не упоминают, так что узнать о человеке с такой обычной фамилией мало возможности. Между тем, это бриллиант, которому так не хватает оправы.
"Дом на набережной" разворачивается неспешно и плавно, так что мне даже не хочется спойлерить, чтобы не разрушать наивных мечтаний раньше времени. Главный герой из тех ребят, которым не можешь посочувствовать даже тогда, когда каждый их поступок десять раз объяснён ими самими и выглядит логично. Наверное, потому что он нечистоплотен. Не столько даже в морали или каких-то таких тонких материях и тем более не физически — он немножко подгнил душевно, поэтому с первых страничек тянет неприятным запашком. Хотя вроде обычный человек, хочет себе простой американской мечты или простого советского счастья, тут трудно разобрать. Ну, не домик с белым заборчиком, а квартира в доме добротной постройки, не хорошая работа по специальности, а тёплое местечко по знакомству, блату и удачному подлизыванию, не курица в кастрюльке, а какой-нибудь заграничный продукт вместо импортозамещающего. С детства главный герой хочет вот этого простого советского счастьица (с уничижительным суффиксом, иначе нечестно), но начинает с азов и пытается завоевать влияние в школе. Вот только трудно выделяться тогда, когда ты сам серенький и никакой до мозга костей, приходится из кожи вон лезть. Зато как покажет практика такая серость будет очень полезна во взрослой жизни, никто не будет считать тебя соперником или из ряда вон, пока ты скользким ужом заползаешь по чужим спинам на вершину.
Другой полюс "Дома на набережной" — Шулепа. В детстве был полноправным обладателем вот всего этого самого, включая квартирку в пресловутом гроте желаний, а во взрослом состоянии опустился до алкаша подзаборного, потому что общество не слишком любит тех, кто прыгает выше других. И он тоже не ангел и не боец за индивидуализм на баррикадах, но его падение сильно печалит.
В доме на набережной всегда светит солнце и никогда не отцветает жасмин, поэтому главный герой зайца в поле лопатой убьёт, чтобы туда попасть. И маму родную в поле зайцем убьёт. И ещё много чего интересного сделает с мамой, зайцем, лопатой и другими предметами, только предложи ему эту самую квартирку.
Дальше сильный спойлер, так что лучше не читайте его, если хотите по полной переживать психологическое нагнетание романа. Оно отличное.
Весь роман у нас нагнетается атмосфера к одной кульминационной сцене — собрание, на котором собираются выгнать научного руководителя главного героя и по совместительству его же потенциального тестя. Так что весь роман товарищ мучается, как бы и рыбку съесть, и ничего плохого не произошло. Если он выскажется против профессора, то плакала его карьера. Если же выскажется за — то накроется медным тазом женитьба, которую он и затеял-то ради вожделенного переезда в дом на набережной.
Разрешается всё мастерски и даже немного постмодернистски. Главный герой находит повод не идти на собрание (у него умирает бабушка), и он весьма символически рад этой смерти, потому что умывает руки и вообще не при делах теперь. Но фишка в том, что кульминация и не была нужна, потому что на самом деле кульминация уже давно прошла и главный герой давно принял решение и изменился. Говно он, а не человек. И не повлияло его решение ни на чего бы. Конец горький, ядовитый, но при этом немного сладковатый, как бывает сладковат гной: главный герой добился успехов, получил свое простое советское благополучное сытое счастье, но оно не счастье уже, а так, достаточное существование, которое не приносит никакого удовлетворения, потому что он сильно потерял в душе, пока гнался по чужим головам за своей синей птицей.
Я не много читала Трифонова, но каждое его небольшое произведение — это большой успех. Так что если вдруг вы совсем ничего о нём не знаете, то попробуйте восполнить пробел. Мастеров психологической прозы того времени не так много.
912,4K
Аноним24 августа 2014 г.Читать далееА знаете. почему так много в жизни подлецов и предателей?
Потому, что мы всегда ждем от других подвига. Самопожертвования. Горения. Распятия на кресте.
А у нас самих обстоятельства. Трагические, как правило. Или еще бывает - "непреодолимой силы". В общем, нас-то можно понять, а вот их...
"Никакой" - ругают Глебова, но позвольте. Даже странно, что этот самый молодой человек описан тогда - до того он актуален сейчас. Он любит комфорт, просторное, добротное жилье, антикварные вещи, красивую, удобную одежду. Он готов ночи напролет корпеть над книгами - да, ради карьеры. Это плохо? Правда, он немножечко, как это сказать... не любит богатых. Тех, у кого все есть. Он не делает им зла, но не видит оснований и делать им добро. Ну, что ж, он не мать Тереза, а они не умирают с голоду, так что какие претензии, верно? Эти же самые "богатые" позволяли себе вполне презрительно пенять Глебову на его любовь к богатству. Какой ты буржуазный, говорят они, сытую жизнь любишь. При этом Глебов продолжал жить в бедности, а сами они от богатства не отказываются. А зачем, главное же, что им все это так не важно, они же духовные все такие...
Однажды у Глебова сложился план. Удивительно, как он не сложился раньше лет на пять, но это опять же говорит в пользу его честности. Глебов учится в институте на филолога (тоже мне, профессия для "приспособленца", как его называют!), у него есть научный руководитель, а дочь этого руководителя - подруга детства, Соня, влюблена в Глебова с шестого класса. Так ведь женившись на ней можно получить разом всё. Чудесную жену, роскошную жилплощадь, загородный дом, именитых тестя и тещу и прочие блага. Не сразу, нет, не сразу пришла в голову Глебова эта мысль. Только когда он заметил аналогичные попытки со стороны нищего, но предприимчивого иногороднего поэта. Поэта он вышвырнул, а насчет дела задумался и пришел к выводу, что богатую девушку полюбить не труднее, чем бедную.
И все уже складывалось чудесно, но тестя решили "убрать". Обвинить в буржуазности и уничтожить, как профессионала и должностное лицо. Частое явление тех лет. И от Глебова потребовали активного участия, надо выступить.
Нет, я не знаю, как поступили бы вы. Я не знаю, как поступила бы я. Я даже не знаю, как поступил бы Юрий Трифонов. Нет способа борьбы с системой. Известно нам только поведение всей нашей творческой элиты в те годы: доносы, письма в газеты с требованиями расстрелять врагов народа, скупку антиквариата в голодные и военные годы, тяжбы за квартиры и дачи и многое, многое другое.
Ах, как же просто говорить о предательстве Глебова! Он не пришел на собрание, не выступил ни за, ни против, он предал. А вы, значит, заступились бы. Просто взяли бы и пустили под откос всю свою будущую жизнь, всю научную работу, всю карьеру ради того, кто уже и так живой покойник.
Глебов анализировал и анализировал день за днем ситуацию. Как быть, как поступить, как. Трифонов ничем не облегчил своему герою выбор. Он страница за страницей описывал будущую жертву системы, профессора Ганчука, не жалея на него красок - и черной, в том числе. Служил в ЧК, расстреливал, пускал в расход, не считался даже с просьбами умирающего отца - ставил к стенке, это в Гражданскую. В мирное время сам топил оппонентов, как топят сейчас его. Находил несовершенства и "ошибки" у уже утопленных и тем умасливал свою совесть. Использовал окружающих его людей. И вот коснулось его. О, горе! О, трагедия! О, потеря потерь. Срочно все должны принести себя в жертву во имя его спасения.
Нет, нет, Глебов не должен был себя подставлять, не должен был.
Но все рассуждения рассыпаются. когда вспоминаешь о Соне... О бедной, любящей один раз и на всю жизнь Соне, о жалеющей всех, и Глебова после предательства в том числе, Соне. Бедное дитя, бедное любящее сердце. Никому не нужное в сущности, ни родителям, ни жениху. Если б он хоть не бросил ее после того, как отца "низвергли". Но куда уж тут, когда упиваясь собственным горем, родная мать отказывает Глебову от дома. "Вы же любите старинные красивые вещи, Глебов? Возьмите вот это сапфировое кольцо и уходите навсегда!" И вот тут и совершилось главное предательство Глебова - гордо удалился, без всякого кольца, естественно. Оно и удобнее.
А Соня? А что Соня... заболела, сошла с ума, исчезла и умерла.
Бедное, любящее, всепрощающее сердце - ты одно пострадало, одно убито.
Нет, я обвиняю не Глебова. Я обвиняю родителей Сони. Они играли, сначала в "илиту", потом в жертву, и не было им никакого дела до сердечка своей девочки.
Нет, Глебова тоже обвиняю! Трус! Как ты мог? Трус!
Но Глебов не ответит ни за что. Осторожный, осмотрительный, благополучный.872,2K
Цитаты
Аноним10 апреля 2016 г.Он был совершенно никакой, Вадим Батон. Но это, как я понял в последствии, редкий дар: быть никаким. Люди, умеющие быт гениальнейшим образом никакими,продвигаются далеко. Вся суть в том, что те, кто имеет с ними дело, довоображают и дорисовывают на никаком фоне всё, что им подсказывают их желания и их страхи. Никакие всегда везунчики.
254,9K
Аноним31 июля 2022 г.Читать далееСоня Ганчук была влюблена в этого невзрачного, неопределенного, не такого и не сякого Батона. Что она в нем находила? Уши торчком, пол-лица в веснушках, редкие зубы, и походка какая-то нескладная, развалистая. Волосы у него были темные, блестящие, зачесанные немного набок и такие гладкие, будто он только что вылез из речки и причесался. Я ничего не мог понять. <...> Он был совершенно никакой, Вадик Батон. Но это, как я понял впоследствии, редкий дар: быть никаким. Люди, умеющие быть гениальнейшим образом никакими, продвигаются далеко. Вся суть в том, что те, кто имеет с ними дело, довоображают и дорисовывают на никаком фоне все, что им подсказывают их желания и их страхи.
20189
Подборки с этой книгой
Книги, упомянутые рэпером Oxxxymiron*
- 222 книги
Родившиеся быть прочитанными сегодня
- 1 612 книг
По странам и континентам -моя личная полочка
- 2 267 книг
Подборка по игре Ламповый флэшмоб 2018!
- 2 136 книг
Лучшая советская литература
- 94 книги
Другие издания
