Нетерпение сердца. Новеллы

Наконец-то я нашла новеллу автора, которая пришлась мне под душе, ура! А то до этого 3 или 4 читала и они меня не впечатлили, так что уже думала, что с автором нам совсем не по пути, но тут рандом удачно подкинул и я решила ещё попробовать. Теперь я с Цвейгом не прощаюсь.
С самых первых строк, при описании такого своеобразного моноодаренного шахматного чемпиона мне стало очень интересно, а уж когда рассказчик стал слушать исповедь доктора Б., и вовсе оторваться было невозможно. Описание шахматных партий тоже получилось увлекательным, при всем моём незнакомстве с предметом. Я даже на третьесортного игрока никак не тяну)
Описание получилось занимательным, а язык автора я и ранее оценила, мне просто было не слишком интересно в других новеллах, даже когда эмоционально рассказ задевал, продолжать чтение желания не возникало. Но не здесь, в этой оде шахматам пополам с психоневрологией. Очень увлекательное произведение. И финал полностью устроил, прямо чудо.

Удивительно, насколько же разные новеллы Цвейга мне советуют. Объединяет их, пожалуй, только одно – неизменно прекрасное впечатление, которое они оставляют. Впрочем, есть ещё одна черта, о которой я уже говорил когда-то, но которой только сейчас нашёл идеальное определение – надрыв. В каждой новелле Стефана Цвейга есть хотя бы один персонаж, который до крайности, с гиперболизированной чувствительностью переживает какую-либо эмоцию, обнажая перед читателем самое сокровенное в своей душе.

Я прочитал не так много произведений автора, чтобы говорить о закономерности, но на данном этапе моего знакомства с писателем создаётся впечатление, что каждая его новелла – это ода одной из граней человеческого сердца, показанная им так близко, точно смотришь в микроскоп. «Шахматная новелла» – это первое моё произведение Цвейга не о любви. Или, по крайней мере, не о любви человека к человеку. Грань человеческого существа, раскрываемая в данной новелле, гораздо более необычна и насыщенна. Цвейг говорит о мономании, маниакальной одержимости одной-единственной идеей, захватывающей человека полностью и вызывающей у него помешательство.

В следующем абзаце будут спойлеры.

На пароходе, плывущем из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, у рассказчика происходят две знаменательные встречи. Первая – с чемпионом мира по шахматам, Мирко Чентовичем. Одарённый в шахматах, Чентович до смешного глуп в остальных сферах, слывёт личностью мелочной и неприятной. Дав согласие сыграть с азартными пассажирами парохода, не пожалевшими денег ради возможности попробовать свои силы в игре с чемпионом, он, безусловно, разносит их в пух и прах, делая это с показной лёгкостью и скукой. Но игроки не сдаются, уязвлённые пренебрежительным отношением знаменитости, и здесь-то происходит вторая встреча, гораздо более интересная, чем первая. Неизвестный присоединяется к уже практически проигранной партии и выводит её в ничью, вызывая бурное оживление и всеобщий восторг. Однако, лишь только заходит разговор об игре один на один с Чентовичем, неизвестный спаситель ретируется, отказываясь играть. В попытке уговорить таинственного пассажира изменить решение, рассказчик слышит одну из самых необычных и откровенных историй в своей жизни.

История незнакомца – это не только мысли человека, страдающего от серьёзной болезни, это ещё и описание гораздо более сложного процесса – её зарождения, постепенного помутнения разума в результате изощрённой, пассивной пытки человеческого естества. Это один из тех случаев, когда у Цвейга хочется спросить: «Откуда Вы это знаете?» Если бы Стефан Цвейг родился без литературного таланта, он определённо занялся бы психологией, и, полагаю, правильно бы поступил.

Очень достойное и интересное произведение, подкупающее неожиданным поворотом сюжета, размышлениями и, безусловно, прекрасным стилем. Без колебаний советовал бы любителям малой прозы или творчества автора.

Цвейг - автор, чье творчество полно любовью к русской литературе. Кто-то, даже проникнувшись русскими классиками-титанами, пытается это завуалировать. А он - нет. Вполне открыто в его произведениях (в том числе и в "Нетерпении") демонстрируются сюжеты русских авторов-классиков, и получается некий сборник-ассорти: тут тебе и Достоевского, и Куприна преподнесут, а если хочешь - Чехова даже. Словом, любил Цвейг русскую литературу, и не скрывал этого.

Плохо ли, хорошо ли - не нам судить, но уж больно часто испытываешь при прочтении ощущение дежавю.

Если начать раскладывать сюжет, проблематику и стилистику романа по полочкам, рискую оказаться дублером цвейговских критиков, потому как на данный момент в современном литературоведении существует уже немало работ. Так что есть смысл расставить лишь основные акценты - особенно для тех, кто считает Цвейга самостоятельным автором, не склонным к подражанию стилю, копированию эпизодов и списыванию сюжетов.

В мире - что век или два назад, что сейчас - как нельзя более остро существует проблема человеческой бесхарактерности. Именно эта бесхарактерность, мягкотелость, неспособность отстаивать свою позицию, полное избегание ответственности, поминутное изменение принятых "раз и навсегда решений" - отличительная черта главного героя романа. Каждый мало-мальски значимый момент собственной биографии рисуется в сознании Гоффмиллера как "самый важный поворот в моей жизни", "самая решающая минута" и прочее.

Однако Цвейг не создает оригинального героя, не создает оригинальной поэтики. Вдохновленный Достоевским, он из сюжета, который сошел бы для нормальной новеллы или небольшого рассказа, раздувает целый роман душевных скитаний-метаний-переживаний. Вроде бы как автор и стремится к "небывалой человечности и <...> глубине чувств", которые влекли его у русских классиков (смотрим «Переписку А. М. Горького с зарубежными литераторами»), но не дотягивает, ибо топчется на одном месте и никак не двигается с мертвой точки - с описания одноликих и однотипных, как две капли воды друг на друга похожих волнительных случаев, каверзных ситуаций, моментов принятия окончательных решений, вспышек гнева и раскаяния (Эдит), подобострастного преклонения в одних и тех же проявлениях, формах и выражениях и влекущих за собой одни и те же ответные реакции, одни и те же вереницы мыслей.

Опираясь на Куприна, Цвейг очень точно и красочно передает быт офицерской жизни. Поверить в описываемое нетрудно, читатель быстро проникается чувствами, которыми наполнено сердце офицера, скачущего галопом во главе своего маленького войска, ощущениями, которые испытывает рядовой под зорким взглядом полковника, пониманием, что есть дисциплина и повиновение для того, кто 15 лет своей жизни (из 25 прожитых) отдал постижению военных премудростей... Живо, ярко, но постоянно с навязчивой мыслью: "Хм... где-то я это уже видел..."

Хотя и новеллы Цвейга имеют очень много общего с поэтикой Достоевского, - тут в помощь прекрасные исследования и диссертации литературных умов прошлого и нынешнего века, - однако сам по себе жанр новеллы удается автору куда более успешно. И если бы это была новелла и читатель не жевал столько раз "особенности характеров" двух-трех главных героев, то симпатия к наивному и сострадающему юноше не успела бы угаснуть, переживания за болезненную девочку не притупились бы ее постоянными истериками, ну и, соответственно, ощущение горечи случившегося было бы куда более ярким и острым...

Амоке - да-да.
Я не издеваюсь - честно. Просто я сама до прочтения не представляла, о чем здесь пишет автор. Мне просто очень захотелось заглянуть на огонек к герру Стефану. Но когда я схватила Стефан Цвейг - Вчерашний мир , который по тематике мне очень даже интересен - была поражена даже неприятно журналистской пусть и отточенностью, но - сухостью стиля. Особенно после начитанной в большом количестве напевной и образной классики. А вот "Амок" в плане стиля...
Даже ожидания слегка перевыполнил. Завязка вот прям предельно простая: рассказчик просто плывет на корабле и немного даже скучает. Люди щебечут и веселятся, проходят мимо - но ничего не может затронуть струн его души. Пока он не встречает...
Я уже начинаю понимать, что уважаемый автор - просто такое и таких любит. Его герои - даже не знаю... Что-то все у мне попадаются такие - человечные человеки. Со своими слабостями и недостатками, которые автор даже не выпячивает - так, слегка обращает внимание. Ну люди они, просто люди. Хотя сцена, где на рассказчика из темноты выползает нечто неведомое - слегка даже нереальная. Но в остальном...
Могу даже признаться, что основная "история в истории" меня не сильно-то и впечатлила. Кто читал рассказы русских писателей вроде Чехова и Бунина - того подобным не проймешь) Ну человеческие страсти, и добивание у автора вышло что ни есть классическое. Самая же интрига здесь - кто/что же такое "амок"! Очень хочется сбросить завесу тайны - но, думаю, милосердно спрячу под спойлер - вдруг кому-то хочется открыть эту "страшную тайну" самостоятельно;)

А так - рассказ и рассказ. Если он напомнил Бунина или Чехова - уже хорошо. Поэтому и советовать буду - любителям всех вышеперечисленных. Герр Стефан уж очень хорошо умеет освечивать и вскрывать самые потаенные уголки человеческих душ и мыслей. И ведь не передавливает особо... Я поняла, что хочу обратиться к его прозе пообъемнее и похудожественнее - интересно же!

Интересный роман о том как молодой человек перепутал жалость с помощью, не смог остановиться и повлек за собой смерть.
Антон Гофмиллер, молодой лейтенант австрийской армии знакомится с неходячей девушкой Эдит и ее немногочисленной семьей: господином фон Кекешфальва и его племянницей Илоной. Общение лейтенанта с калекой Эдит будет давить на него и он раздираемый между своими реальными чувствами и призрачным долгом будет "помогать" Эдит, проявляя как он думал помощь.
В первый раз он проявит нетерпение сердца когда после своих извинений он примет приглашение Эдит и в качестве исполнения долга, как он себе его представляет будет общаться с наивной молодой девушкой, которая никогда не испытывала к себе внимания. Он дарит ложную надежду на здоровье, а значит на брак. Итог известен.
Лейтенант это понимает и хочет больше никогда не видеть семью Кекешфальвы, но его престыдят и он в очередной раз исполняя долг будет общаться с Эдит. Он сделает еще одну попытку оставить ее, но опять столкнется с давлением, снова выполнит долг и пожалеет ее.
В одиночестве он придет в себя, выберет свою жизнь и все таки оставит семью Кекешфальва и Эдит. Итог девушки потерявшей единственную надежду на брак понятен.
С одной стороны Антон Гофмиллер был честен перед собой, но предрассудки общества тянули его выполнять долг, который был жалостью, а воспринят как дружественная помощь. Условности, требования общества, стремление жить по чести привели к печальному итогу. Он пытался быть добрым с Кекешфальвами, но не справился с общественным давлением. Клубок закрутился и распутаться уже не мог.
Стефан Цвейг четко показывает общество Австро-Венгрии, его нравы, требования и проблемы. Цвейг показывает как помощь может оказаться вредной, как правила загоняют человека в ситуацию из которой он не может выбраться без потерь. Это интересная история, но очень прямолинейная.

Можно ли забить на всю свою предыдущую жизнь ради человека, с которым вы встретились меньше суток назад? Послать куда подальше родственников и общество? Задвинуть в сторонку понятия о морали и чести, которые вдалбливались в голову с самого детства? Рискнуть тем, что ты, возможно, больше никогда не увидишь собственных детей? Вы верите в такой сценарий? Собственно именно этот вопрос поднимает в своей новелле Цвейг, ответить же на него каждому предстоит самому.

Он же расскажет нам две истории, одну мы увидим совсем мельком, со стороны, также как и небольшой кружок представителей высшего света, обедающих за одним столом на европейском курорте. А вот вторую услышим из первых уст, пожилая дама поделится историей одного дня своей жизни. Одного дня, который она считает чуть ли не важнее всех остальных прожитых лет, ведь именно он ее не отпускает и не дает забыть, что она готова была пуститься во все тяжкие ради человека, с которым едва была знакома. Что это? Любовь с первого взгляда? Внезапно нахлынувшая чувственная страсть, не получающая прежде удовлетворения? Жажда изменений? Попытка побега от опостылевшей жизни? Легкая форма помешательства?

Кто знает, думаю, универсального ответа здесь нет. Каждый решит для себя сам, но задуматься эта новелла заставляет.

Дальше...

Немного жутковато стало, знаете ли, от этой новеллы. Вот так живешь себе, никого не трогаешь, а потом вдруг узнаешь, что все эти годы с упорством, достойным лучшего применения, за тобой кто-то следил. Кто-то тобой был одержим, настолько, что это граничит с сумасшествием. Но нет, это не рассказ о маньяке. Это новелла о неразделенной любви, о наваждении, о тоске и страсти, разрушающей жизнь. О добровольном унижении, когда человек на что угодно готов, только бы получить от любимого хоть тень внимания, с радостью идет на любой самообман, отвергает все, что есть еще в жизни, ради одного – недостижимого.

Известный писатель однажды получает длинное письмо от неизвестной женщины. Впрочем, это для него она незнакомка, а она знает о нем все. Много лет она, оказывается, была в него влюблена. Попав в 13-летнем возрасте под обаяние ласковых глаз, которые на самом деле ее и не заметили даже, она так и не смогла выбраться. Следила за каждым вздохом, ловила каждый взгляд, стояла под окнами, всю жизнь прожила только одной мечтой. И теперь, спустя много лет, под влиянием произошедшей трагедии, решает излить душу. И пишет, пишет, пишет, высказывает все, что у нее накопилось за это время, раскрывает всю себя. Не берусь наверняка представить, какие чувства испытывал писатель, получивший такое послание, но вот я, на секунду вообразив себя на его месте, как-то очень ощутимо вздрогнула.

Ни тщеславия, ни сожаления об упущенном, ничего такого тут, мне кажется, с его стороны быть не могло. Возможно, равнодушие, но последние строки опровергают это. Но при этом и жалости героиня не вызывает. Она прожила ужасную, мучительную жизнь, но все это устроила себе она сама. Вряд ли она могла бы самостоятельно избавиться от зависимости, но она ведь и не хотела этого! Она всеми силами оберегала ее, выбрала свое страдание, купалась в нем, лелеяла его и взращивала. Одинокая девочка превратилась в не менее одинокую девушку и женщину, одержимую все той же, единственной, мыслью, застрявшую в ней и наслаждающуюся этим. Возможно, ей бы даже помогло, расскажи она кому-нибудь. Помогло хотя бы тем, что, произнесенная вслух, ее любовь перестала бы быть такой сокровенной и наверняка со временем утратила бы силу. Но этого-то она ни за что не допустила бы.

И это очень тоскливо – думать о том, куда ушли душевные силы человека и во что он превратил себя своей собственной волей.

Как же я люблю произведения, в которых при общей минорной тональности, автор, чёрными строчками силуэтов вальсирует по белому паркету с изысканной нежностью и утончённой чувственностью. И в этот раз плавные изгибы слога, стройная красота образных форм, страстная смысловая наполненность развернули волшебный танец перед моим воображением. Странный танец женской души, длиною в двадцать четыре часа.
История, изложенная рассказчиком, звучит голосом пожилой дамы. За её спиною раскинулось необъятное море прошлого, несущее перламутровые жемчужины воспоминаний к ногам женщины. Среди них – одна чёрная, матовая, тяжёлая – порочащая прелестное воздушное ожерелье, которое дама носит не на шее – на душе. Эту историю она повествует незнакомцу, почувствовав в нём зыбкую стойкость понимания. Она желает избавиться от бремени прошлого, посвятив незнакомца-рассказчика в мрачную глубину своей давней тайны, обнажая душевное ожерелье от иссиня-обсидиановой капельки болезненной страсти.
Этот монолог – истинная женская исповедь. С пьедестала своего возраста, оглядываясь на один день в прошлое, миссис К. снова становится ранимой, нежной, изнывающей от жажды любви и… безгранично потерянной. Пытаясь хладнокровно снова пережить роковые 24 часа в далёком Монте-Карло 20-летней давности, женщина повествует свою историю искренне и последовательно. Она находит себя безумной от неожиданно вспыхнувшего пламени страсти, мятущейся среди серого долга и алого желания и отдавшей больше, чем иметь могла – ему, тому, кто грезил иной коварной женщиной – игрой. Растерзанная душа, в исступлении обессиленного разочарования в любви, жизни и самой себе, стремится к очищению смертью, но непреклонная судьба лишь нанизывает на её ожерелье ещё одну жемчужину, чёрную, матовую и тяжёлую. Жемчужину болезненной страсти.
О, чарующий Цвейг в очередной раз создал трепетную и трогательную историю. Живой и пульсирующий танец души миссис К., жарко дышащий иллюзией любви, исполненный плавным движением страсти, окажется знакомым и близким многим женщинам. Её отчаянное желание отречься от себя, от мира, вопреки всему бежать, очертя голову, обрести себя и мир с мужчиной, в мужчине – ужасно прекрасно или прекрасно ужасно? Закусив губу, в молчаливом послевкусии, ищу ответ на заданный вопрос… Бывают жизни, словно тусклый день… а сутки, ярче пламени всей жизни…

Не случайно эта новелла вошла в сборник «Амок: новеллы страсти». Драматический сюжет наполнен яркими чувствами и эмоциями, переходящими в яростную страсть. Цвейг прославился умением исследовать глубины человеческой натуры, возможно, под влиянием работ Зигмунда Фрейда, которыми писатель восхищался.
Главный герой новеллы — врач, он со знанием дела опишет своё состояние одержимости — подробно, страстно, глубоко. Рассказ заставит поразмышлять над превратностями человеческой судьбы. Ведь эта история могла быть совершенно иной, не случись то, что случилось.
Причиной временного помешательства рассказчик называет амок.

В российской психиатрической школе амок — «психическое заболевание, одна из разновидностей сумеречного состояния сознания. Проявляется в виде приступов нарушения сознания, которые возникают внезапно или после некоторого периода расстройства настроения. Больной начинает метаться, бессмысленно уничтожая всё вокруг».

Рассказчик от первого лица начинает свою историю газетными публикациями о фантастическом несчастном случае в порту Неаполя. Позже он признаётся, что сам был пассажиром парохода «Океания» и ему известны истинные причины трагической сцены, поднявшей шум в газетах. Далее следует сама история, которую поведал один из скрывавшихся от общего внимания пароходной публики человек. Он и есть тот врач, одержимый амоком. Казалось бы, виной всему психическое состояние, в которое впал несчастный. Но если присмотреться к герою внимательнее, то можно заметить, что и без алкогольного (или наркотического) опьянения он вёл себя неблагоразумно. Связь с женщинами, которые подчиняли его, проигранные деньги, неосмотрительный контракт на восьмилетнюю практику в Индонезии — любая составляющая цепочки, приведшей к трагическому завершению, говорит о слабовольном характере, зависимости, склонности к необдуманным поступкам. Случившееся психическое расстройство — ожидаемое следствие скверного образа жизни. «Амок», вынесенный в название новеллы — лишь один из психологических элементов. Не менее важную роль сыграло чувство долга.

«До каких пределов нужно помогать?.. » — вопрос героя имеет не последнее значение в трагической развязке.

Почему люди так часто придумывают себе того, чего нет и не было? На чем основывается эта наша тяга к объяснению в своей голове любого пустяка чьим-то злым умыслом и непринятием при доказанной даже любви к нам близких? Не в наших ли головах дело, не в нашем ли отношении к себе и уровне желания самоистязаться по причине вины самого разного рода?

"Закат одного сердца" - это очередная душераздирающая история от Стефана Цвейга, причем в данном случае одна из самых "истошных". Главный герой новеллы старик Соломонсон, увидев случайно, как его дочь посреди ночи выходит из комнаты одного из их соседей мужчин на курорте, начинает подозревать ее в самых низменных грехах и вместо того, чтобы откровенно поговорить продолжает накручивать себя, доходя до все более жестоких обвинений уже не только в ее сторону, а и в сторону собственной жены - мол, обе его не любят, стыдятся, брезгуют им, сторонясь его в обществе, но не стесняясь тратить нажитые его непосильным трудом деньги, прогуливая их в развлечениях и совсем не дорожа отцом и мужем. И все его мысли остаются в молчании снаружи и в криках лишь в его голове, разъедая не только душу, а и больное тело, доводя несчастного до больницы и печального финала.

Подобные накручивания себя обычно свойственны женщинам, по крайней мере во времена, когда происходили выдуманные автором события (в современности уже и мужчины перестали быть мужчинами, к превеликому сожалению), однако в случае с закатом сердца это одно оказалась принадлежащим старику. Интересно, как развернулась бы его жизнь, если бы хотя бы на долю секунды он прислушался не к обидам, а к голосу разума - возможно было бы избежать такого конца, наладить отношения с единственными родными людьми и простить себя? Простить себя - ведь из-за недовольства собой и возникли у главы семейства его обиды и подозрения, неразумный бессознательно желал найти подкрепление ощущению собственной ничтожности и никчемности, которого, скорее всего, и не было у жены и дочери, а существовало лишь личное непринятие того, как была прожита жизнь. Ах, если бы можно было все переиграть...