Тысячекрылый журавль

Оставшиеся в живых порой осуждают мертвых, порой страдают и каются. И в том и в другом случае есть что-то наигранное, что-то лицемерное. А мертвым уже нет дела до нас, до нашей морали...

Я даже по телефону слышу тишину вашего дома.

Но... смерть отвергает любые рассуждения и толкования. И мы не имеем права прощать или не прощать кого-либо за смерть

– Понимаете, Кикудзи сан, человек не может быть благоразумным и мудрым, если в нем слишком сильно мужское или женское начало. – Да? Значит, мудрость среднего пола? – Иронизируете? Ну, ну… Однако, когда превращаешься в существо среднего пола, начинаешь насквозь видеть и мужчин и женщин.

Смерть у нас за плечами. Страшно... Нельзя думать о смерти, когда она у тебя за плечами...Нельзя без конца вспоминать умерших. Тогда начинает казаться, что ты тоже мертв.

О, эта женщина удобна во всех отношениях - ее можно использовать в любых целях и все можно на нее свалить.

разве страдания не оставляют душевных ран, если они даже проходят?

... кувшин сино. Холодный и в то же время полный внутреннего жара блеск сино напоминал Кикудзи тело госпожи Оота. И не было в этом напоминании ни капельки дурного, ни капельки горечи, ни капельки стыда, ибо прекрасное выше всего этого. А госпожа Оота была совершенным произведением природы. Природа хотела создать женщину и создала госпожу Оота. А шедевр нельзя судить - у него нет пороков... Вот о чем думал Кикудзи каждый раз, когда смотрел на кувшин сино.

Может быть, чем ближе тебе человек и чем дороже, тем труднее восстановить в памяти его образ?... Может быть, наша память с полной отчетливостью воспроизводит только нечто необычное, уродливое?..

Нельзя думать о смерти, когда она у тебя за плечами.