Ваша оценка4,4
(14)
Дом без хозяина. Глазами клоуна. Потерянная честь Катарины Блюм. Письмо моим сыновьям
Генрих Белль - выдающийся немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии. В настоящий том вошли его произведения `Дом без хозяина`, `Глазами клоуна`, `Потерянная честь Катарины Блюм`, `Письмо моим сыновьям`, а также воспоминания о писателе Раисы Орловой иЛьва Копелева. Впервые в России с любезного разрешения автора публикуется письмо Александра Солженицина Генриху Беллю.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,4
14 оценок
- 557%
- 429%
- 314%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 15Хотят прочитать 25
Рецензии
NotSalt_139 июля 2025 г."Усталый взгляд на мир погрязший в руинах..." (с)
Читать далееЯ клоун и собираю мгновения, чтобы оборачиваясь через плечо однажды понять, что моя жизнь стоила больше, чем несколько марок, которых едва хватит на дешёвый коньяк. Знаете в чём моя проблема? Только единицы способны понять меня и мой образ мысли. А я понимаю, почему они так существуют, поступают и оценивают всех своим вычурным взглядом полным надменности и пренебрежительных нот, которые если выйдет собрать в охапку и поместить на нотный стан... Мне кажется, что с большим трудом выйдет сыграть что-то нормальное вне зависимости от образования, пониманий гармоний и прочих тонкостей, связанных с тональностями и всяческим смыслом.
Людям сложно понять, почему я стал подобным существом, которое лишь под слоем различного грима может быть интересен. Мой отец никогда не поймёт, почему я выбрал эту профессию, а люди могут только смеяться. Даже читателям книги будет смешно со многих моментов, когда им захочется называть меня инфантильным тюфяком, который ничего не хочет от жизни, кроме жалости желания пострадать, сидя в шкафу, который больше не пахнет одеждой возлюбленной.
Кто я? Если вы решитесь открыть эту книгу, перестав любоваться собой у зеркала... Буквально в первых абзацах вы прочтёте слова: "Я - клоун, официально именуюсь комическим актером, не принадлежу ни к какой церкви, мне двадцать семь лет, и одна из сценок, которые я исполняю, так и называется: «Приезд и отъезд», вся соль этой длинной (пожалуй, чересчур длинной) пантомимы в том, что зритель до самой последней минуты путает приезд с отъездом; эту сцену я большей частью репетирую еще раз в поезде (она слагается из шестисот с лишним движений, и все эти «па» я, разумеется, обязан знать назубок), поэтому-то, возможно, я и становлюсь иногда жертвой собственной фантазии: врываюсь в гостиницу, разыскиваю глазами расписание, чтобы не опоздать на поезд, мчусь по лестнице вверх или вниз, хотя мне всего-навсего нужно пойти к себе в номер и подготовиться к выступлению." (с)
Представьте себе, что сам я далек от религии, даже в церкви не бываю; церковные тексты и напевы я воспроизвожу из чисто медицинских соображений: они наиболее радикально излечивают от двух недугов, которыми наградила меня природа, - от меланхолии и головных болей.
Есть, правда, такое лекарство, как алкоголь, но оно исцеляет на время, исцелить меня могла бы только Мария, но Мария ушла. Клоун, который начал пить, скатится по наклонной плоскости быстрее, нежели запивший кровельщик упадет с крыши. Я давно уже в самом низу, где на лицо смиренно капает дождь, вперемешку с плевками толпы потому что им не особо смешно и я вместо жалости у них вызываю лишь поток отвращения.
Сколько у вас друзей и знакомых? Насколько вы боитесь одиночества и обзовётесь детьми или мыслями о том, что однажды их появится целое полчище. Толпа кричащих детей, изредка пожирающих кашу и чаще кричащие гимны недовольства без всякого веского повода.
Как вы относитесь к любви? О да... На всю жизнь... Представьте, что ничего в этом мире не вечно и ваш выбор, скорее всего был неправильный. Все ваши идеалы, что вы впитали в себя, словно посудная губка, издают запах зловония, как свойственно ей, если её давно не меняли и часто используют в раковине полной тарелок.
Моя любовь покинула меня. В книге эта пронзительная нить, способна вылезть из страниц и проткнуть сердце читателя. Любовь осталась только в искусстве и в рекламе, что транслируют по старому телевизору. В том самом месте, которое призвано исцелять, после всего того, что покалечит за день. А как же остальная любовь? Если копать глубоко... Каждый останется разочарован... Это словно стандарты фигуры. Каждый знает, что должно быть идеальным, но выйдя в солнечную погоду на пляж... Вы заметите как всем плевать и насколько противны мы без одежды. Представьте, чтобы было если бы я привёл в пример одну из форм правления государством? Боже упаси! Я конечно клоун, но не настолько. Плюс мне нравится запах свободы, хоть в нём нет запаха одежды любимой... Да... Я уже давно перестал говорить с людьми о деньгах и об искусстве. Там, где они сталкиваются друг с другом, добра не жди: за искусство либо не доплачивают, либо переплачивают. Иными словами, я беру жизнь такой, какая она есть, и никогда не забываю о смерти под забором.
Хотите размышлений о чем-то вне этой земли? Я сейчас не о фашизме и расизме. Он до сих пор здесь присутствует. Я здесь и сейчас о другом.
Вот пример шикарного диалога:
- Католики действуют мне на нервы, - сказал я. - Они нечестно играют.
- А протестанты? - спросил он, смеясь.
- Способны уморить, вечно они бередят собственную совесть.
- А атеисты? - Он все еще смеялся.
- Нагоняют скуку, они все время толкуют о Боге.И много о людях, которые маршировали и хотели завоевать весь мир. Про их убеждения и как они меняли пары обуви налету.
Здесь будет о маленьком мальчике и портфеле полном дождя. Моих мыслей, множества вопросов и рефлексии.
- Что это значит? Почему ты рассказываешь мне всякую чушь?
- Потому что я об этом думал в ту минуту, когда ты меня спросила.
Как стать целым? Через любовь, профессию, друзей, одобрения родителей? Знаете, не было человека, который мог бы вернуть меня самому себе и я сам не был на это способен.
Здесь про отношения с отцом. Отношения с деньгами...
Как тяжело, наверное, впервые в жизни по-настоящему беседовать с сыном, когда тому уже под тридцать. Мне было искренне тяжело. Насколько? Ответ скрыт в этой книге. Вопрос лишь в том, откроите ли вы её содержимое, но я вам настойчиво рекомендую идти вслед за этим советом.
Действие в книге происходит в течение всего лишь одного дня жизни моей жизни, но этот день, в котором события настоящего перемешаны с воспоминаниями о прошлом, подводит итоги не только жизни самого печального клоуна, но и судьбы всей Германии, — на первый взгляд, счастливой и процветающей, а в действительности... Совершенно другой
Последние мысли... Не гениальные и наверняка не мои собственные. Однако, я надеюсь, что они найдут свою почву.
Вы знали, что в книгах мы ищем отражение себя и собственных мыслей? Поэтому для меня она была о душевной пустоте, любви и отношениях с близкими.
Какой она будет для вас?
Нужно попробовать. В любом случае, надеюсь, что она будет выше чего-то обычного.
"Читайте хорошие книги!" (с)
1692,3K
SvetaVRN2 июня 2012 г.Читать далееЕсли Вы думаете, что в книге рассказывается о буднях цирковых актеров, то Вы ошибаетесь. Эта книга о человеке, который думает, как ему жить дальше, жить без любимой женщины, которая покинула его. Как и все безнадежно влюбленные люди он не верит, что это навсегда. И как многие глупцы, он заглушает свою сердечную боль хорошей порцией спиртного…
...Есть, правда, такое лекарство, как алкоголь, но оно исцеляет на время…
…Клоун, который начал пить, скатится по наклонной плоскости быстрее, нежели запивший кровельщик упадет с крыши…А бывает ли вечная любовь? Говорят, что в мире есть люди однолюбы, которые всю жизнь живут только ради одного человека. И среди них (как это не странно!) встречаются не только женщины, но и мужчины. Такие люди крайне болезненно переживают разрывы и неразделённую любовь. Они могут годами оставаться одни, постоянно думать о любимом человеке, пытаться его вернуть или же завоевать. Ганс Шнир – это именно такой человек.
И мне хотелось бы сказать о нем цитатой из книги:- Шнир, - сказал он, - я начинаю понимать, что с вами. Очевидно, вы, как все ослы, однолюб…
Романтики в этой книге мало. Мне было страшно читать, как Ганс чахнет и уничтожает себя из-за того, что не может быть вместе с Марией. Если человек вовремя не остановится, у него попросту могут начаться проблемы с психикой.
Он надеялся на ее любовь, на ее возвращение, а она не хочет возвращаться. Простить и проститься - близкие по смыслу слова и смысл этот заключается в том, чтобы отказаться от обиды, обиды на то, что человек, которого надо простить, не оправдал надежд на него. И остается одно:
Простить и проститься
..Не надо тревожить ушедших мгновений, не надо их воскрешать…Я выбрал имя Грустный Клоун,
Соединяя смех и плач.
О, зритель! Ты щадить способен,
Но вместе с этим ты палач.
Ваш смех порою жалит злее,
Чем сотня разъяренных пчел,
Но я терплю, ведь вам виднее,
Вы - зрители, а я - актер.
А замечали, мимоходом
Следя за действием игры,
Что жизнь разыграна по нотам,
Которым авторы - не вы?
Наверно, в этом мы похожи,
Но я, мне кажется, честней:
Не притворяюсь, сидя в ложе,
А признаю - я лицедей.
По сто ролей за день меняю,
Но ведь и вы вольны порой
Примерить новые наряды,
А к ним манеры и настрой.
Скажите, вы снимали маски?
И что за ними, пустота?
Иль вихрь сумасшедших красок,
Иль маски новой чистота?
Так, может, это вы - актеры,
А я - ваш зритель и судья,
Решающий смешные споры?
Мы с вами квиты, счет - ничья.
Мне не чужда печаль и грусть,
Но я сквозь слезы улыбаюсь
И Грустным Клоуном зовусь,
Снимая шляпу перед вами...1683,5K
Clickosoftsky12 января 2014 г.Читать далееБелый клоун, белый мученик
Ради смеха пьяно-жгучего
Будет издеваться над собой…
Вечером здесь у него заботы,
Ведь униженье — его работа,
Но посмеется последним наш невидимый герой.«Viva Kalman!» © «Агата Кристи»
Один мучительный день из жизни Ганса Шнира: день, когда он мечется по маленькой квартирке, по закоулкам своего кипящего от ненависти мозга, по всей своей полной отчаяния жизни.
Он неврастеник, это ясно. И мозги у него действительно кипят: каждый взгляд, каждое действие вызывают к жизни лавовый поток воспоминаний — иногда и о том, что в действительности никогда не происходило. Шнир часто говорит о себе «рассвирепел» (вспомнился Моржов Алексея Иванова: «быстро и хладнокровно пришёл в бешенство» — вот очень похоже).
Бёлль — любимый писатель моего папы. Когда ещё он советовал мне эту книгу почитать. Тогда — да, наверное, взяло бы за душу и вывернуло наизнанку. Сейчас — нет. Сейчас таких ГГ в избытке. А в те времена, наверное, Шнир редкостью был: такой откровенный социопат, эгоист и тролль.
Вполне понимаю, почему «Глазами клоуна» издали в СССР (а ведь в ту пору подход к переводам и изданию зарубежной литературы на «партийном» критерии основывался; именно поэтому мы знали Родари и не знали Толкиена). Шнир против войны, против капитала, против церкви. Хотя это его отношение — сугубо личное: война отняла у него сестру, капитал — родителей, а церковь — брата и любимую женщину. Но кто из стоявших у руля стал бы обращать внимание на такие «мелочи».
Взаимоотношения персонажей густо — гуще некуда — замешаны на религии, эту тему предпочитаю не обсуждать лишний раз.
Несмотря на лапидарные описания действующих лиц, они долгое время продолжают оставаться картонными статистами все-на-одно-лицо (и немецкие фамилии тут вовсе ни при чём), да так оно, в сущности, и есть: это люди, которых Шнир ненавидит. Надо ли о них ещё хоть что-нибудь говорить? Жаль мне только, что не получила развития линия отношений Шнира и его импресарио Цонерера: что-то такое тут напрашивалось, вроде «Дягилев/Нижинский» — только, разумеется, труба пониже и дым пожиже.
— С вашей стороны было просто идиотизмом согласиться на снижение гонорара. Контракт есть контракт... и раз произошёл несчастный случай, вы были вправе прервать выступление.
— Цонерер, — сказал я тихо, — в вас действительно заговорили человеческие чувства или...
— Чепуха, — возмутился он, — я вас люблю. Если вы этого до сих пор не поняли, значит, вы глупее, чем я думал, и, кроме того, с вами ещё можно делать деньги. Только перестаньте пьянствовать. Это ребячество.
Цонерер был прав. Ребячество... Он нашёл нужное слово.
На месте Цонерера многие читатели, наверное, нашли бы другое нужное слово — покрепче. Когда Шнир, весь такой отчаявшийся, униженный и оскорблённый, выпросил у Эдгара денег и тут же уехал от него на такси, я просто начала ругаться в голос. Практически ненависть… и тут же эпизод с их (Ганса и его Geschwister) детским постоянным голодом. Хоть плачь. Нельзя же так. Мне остро захотелось спросить у своих детей, помнят ли они, что в детстве им пришлось голодать. И в то же время страшно. Нет, лучше не надо.
Даже в истории с Марией, которую Шнир любил и потерял, не удаётся однозначно ему сочувствовать. Вот то ли «так ему и надо за то, что он такая сволочь», то ли «он такая сволочь, потому что вон сколько на него свалилось». И сама эта неоднозначность — наиболее серьёзный плюс произведения.
Очень интересны и по-настоящему ценны размышления Ганса об искусстве, о его правде, об отношении к нему в обществе, о сущности таланта и горечи его утраты — пусть неявно, но в то же время отчётливо эти темы пронизывают весь текст. И вот это меня за душу взяло, в самую сердцевину попало:
…когда я показываю один и тот же номер в десятый или в двадцатый раз, он мне настолько приедается, что на меня нападает — в полном смысле слова — припадок зевоты; с величайшим напряжением приходится сдерживать мускулы рта. Я сам навожу на себя скуку. Стоит мне представить себе, что некоторые клоуны лет тридцать подряд проделывают одни и те же фокусы, как сердце у меня сжимается от страха, словно я обречён съесть мешок муки ложку за ложкой. Все, что я делаю, должно радовать меня самого, иначе я заболеваю.
Перевод мне попался немного дурноватый, периодически спотыкалась о какие-то нелепости. Например, «не имел ничего во рту», в смысле «не ел». По-русски можно же было сказать «не было ничего во рту». Или ещё: «перехватил через край». Извините, или «хватил через край», или просто «перехватил» (но тут путаница со значением о еде). Или об отце Шнира: «Почему, выступая перед экраном телевизора, он говорил о долге перед обществом…» О_о «с экрана телевизора», «по телевидению», «перед телекамерами», в конце концов. «Перед экраном телевизора», извините, один Сергей Юрьевич Беляков из Таганрога выступает :-/Вот ещё о чём следует сказать: «Глазами клоуна» — очень немецкая литература. Конечно, ближайшие ассоциации скорее с Максом Фришем напрашиваются (и не с «Назову себя Гантенбайн», как можно было бы ожидать, а с «Человек появляется в эпоху голоцена»), но я, пока читала, не раз и не два вспомнила Германа Канта. Вот его я читала как раз в то время, когда надо было бы Бёлля прочесть. «Остановка в пути» и «Актовый зал» очень понравились, «Выходные данные» — чуть меньше. А нынче, верная своей привычке «ветвиться», была обескуражена тем, что информации о нём в сети — минимум; с трудом удалось даже установить годы написания вышеперечисленных произведений (соответственно 1977, 1965, 1972), а в Вики на Германа Канта даже отдельной странички нет. Лишь в огромной статье «Немецкая литература» он упомянут в разделе «Литература ГДР» — в общем списке с уничижительной строкой об авторах, произведения которых издавались потому, что были угодны режиму :(
Жалею ли я о том, что не прочитала «Глазами клоуна» тридцать лет назад? Да. Жалею ли я о том, что прочитала эту книгу сейчас? Нет.
1484,1K
Цитаты
robot24 февраля 2009 г.Людей ничто так не обескураживает, как клоун, вызывающий жалость. Это все равно, как если бы вам подал пиво официант в инвалидной коляске
678,3K
Medulla17 июня 2012 г.Мгновения невозвратимы - их нельзя ни повторить, ни разделить с другими.
615,5K
tima19 февраля 2009 г.Читать далееРуки каждой женщины могут так много сказать - и правду и неправду; по сравнению с ними мужские руки представляются мне просто кое-как приклеенными чурками. Мужские руки годны для рукопожатии и для рукоприкладства, ну и, конечно, они умеют опускать курок и подписывать чеки. Рукопожатия, рукоприкладство, стрельба и подписи на чеках - вот все, на что способны мужские руки, если не считать работы.
Зато женские руки, пожалуй, уже нечто большее, чем просто руки, даже тогда, когда они мажут масло на хлеб или убирают со лба прядь волос.527,7K
Подборки с этой книгой
1001 Books you must read before you die (all editions combined - 1305 books in total)
- 1 309 книг
Обязательно к прочтению
- 1 194 книги
Отражение. XX век
- 26 книг
Что в имени тебе моем...
- 46 книг
Немецкая литература
- 9 книг
