Л. Н. Толстой. Собрание сочинений в пяти томах. Том 1

Мне кажется, что на подобные книги, книги-легенды, которые являются фундаментом нашей литературы, писать рецензии практически невозможно: всё равно больше автора не скажешь. Но когда тебя переполняют мысли, ты попросту не можешь по-другому - хочется говорить, говорить, говорить, делиться мыслями и эмоциями, узнавать другие мнения, соглашаться или не соглашаться с ними.

На мой взгляд, стереотипы и эти самые четыре тома, для которых такой объём бывает попросту непреодолим, заочно разрушают возможную любовь к "Войне и миру". Потому что на самом деле эта книга не такая уж и страшно-ужасная, как почему-то кажется всем. Если быть откровенной, то эта книга замечательная, если её читать, и не просто читать, а вчитываться и понимать: бездумное чтение через силу приведёт лишь к усталости и утомленности. Наверное, именно поэтому многие школьники тихо проклинают роман-эпопею.

А герои прекрасные - они живые. Вопреки симпатии многих к Андрею Болконскому, мне он категорически не нравился на протяжении всей книги. Уж очень я не люблю таких мужчин, которые все в философствовании, но в итоге выходит ни то ни сё. Уважение к отцу - это, конечно, несомненный плюс, но Андрей всё-таки взрослый состоявшийся мужчина - не хватило ему упорства в этом вопросе. А вот Пьеру, напротив, я очень симпатизировала. Хотя, конечно, и он постоянно сомневался, и терзал себя из-за постоянных неудач, но он делал это иначе, а потому и понравился мне много больше, чем Болконский. Что о Наташе, то, как мне кажется, не до конца Толстой раскрыл её. Я вполне спокойна отнеслась и к её душевным непостоянствам, и к эпилогу, который так не приглянулся многим, да и вообще я, наверное, слишком спокойно отнеслась к героине в целом.

Пожалуй, мне было сложно ощутить ближе весь трагизм и всю боль войны 1812 года - в этом смысле Великая Отечественная война мне намного ближе. Однако, от этого трагедия меньше не становиться, потому что война была, жертвы были, и боль была.

Буду откровенной и скажу, что временами лично мне книга начинала надоедать - сказывался большой объем и наличие лихвастых описаний. Но книга замечательная, и больше сказать нечего.

92 часа московских пробок и "Война и мир" освоена!

Писать рецензии на такие глыбы - занятие неблагодарное, поэтому буквально пара впечатлений. В школьном возрасте я, естественно, воспринимала Толстого запудренными мозгами, поэтому в этот раз все герои предстали совершенно новом свете. И вот удивительно - ни одного симпатичного персонажа! Пьер - дурак, Наташа - балбеска, князь Андрей - эгоист в кризисе среднего возраста, княжна Марья - инфантильная особа с комплексами, старая графиня Ростова - курица, не видящая дальше своего носа и т.д. И самое интересное, никакого оптимизма в конце: князь Андрей умер; Пьер закончил перерождаться, едва начав; Наташа обмоталась пеленками; Николай женился на княжне из-за денег, наплевав на Соню и собственную совесть; Соня несчастна, а Наташа с высокоморальной Марьей решают, что, мол так ей и надо. Молодец, Толстой! Вот настоящий реализм в литературе!

UPD: ах, да, я забыла - ЖУТКО длинный и БЕСПРЕДЕЛЬНО нудный эпилог!!!

Эх, расслаблялся Лев Николаевич на страницах своей эпопеи, ох как расслаблялся. Не пересчитать, сколько раз он корил противных историков и жалкого Наполеона, не обличить весь огромный пласт его бесконечно мудрой мысли в пару предложений. Предложения эти требуют обоснования и хоть какой-то причины быть сказанными. Ну, что же, причина эта и есть Война и Мир.
Итак, наконец, после более чем месяца (нет, не страданий) чтения великого произведения Льва Толстого, я только вчера готова была рукоплескать во славу этого воистину гениального творения. Одно только то, что в действии принимает участие такой огромный пласт героев, показывает мастерство писателя.
Сказала бы я тогда.
А сейчас мне ужасно обидно.
А обидно мне потому, что раз уж сам автор не любил ни свое детище ни своих героев, с какой это стати я должна принимать все его рассуждения за чистую монету? Вообще, я просто жалею о том, что прочла первую часть эпилога (вторую, снова об этих ваших неправильных историках, читать не буду). Проблема в том, что сам четвертый том, как и все предыдущие, заканчивается чуть более, чем ничем. Автор отправляет своих героев в неизведанность, и мы можем только догадываться, что же случится с ними потом. Эпилог же, по сути, должен был расставить все на свои места, однако, обратил все в куда более неопределенную неопределенность. Я конечно понимаю, что ничто в нашей суровой реальности не может заканчиваться хэппи-эндом, а герои быть идеальными. Но, черт возьми, столько страниц перемусоливать ничем не закончившиеся встречи Ростовых-Безуховых, и ни слова не сказать об остальных? Автору действительно настолько надоела своя и без того монументальная работа, что как-то заморачиваться над судьбами кого-то еще, (кроме своей обожаемой Наташи), ему не захотелось. Ладно, я могу это простить. Наверное. В любом случае, Толстого в ближайшие лет пять я в руки брать не буду.
Теперь же об основных частях романа. Многие говорят, что девочки, при изучении романа в школе, читают про любовь, а мальчики - про войну, и что роман можно вот так вот делить на эти части. Я же вам скажу, что есть еще третья часть, и она нисколько не пытается гармонично вписываться в остальное повествование. Это лирические отступления. Назовем их так, ибо философские трактаты Толстого должны вписываться в художественное произведение. Так вот, можете назвать меня глупой, но я абсолютно не понимаю смысла говорить об одном и том же столько сотен раз! После этих "ненавязчивых" размышлений, я поняла почему я не слишком люблю Толстого как человека. Создается такое впечатление, что он отчаянно искал способ донести (ну, или просто озвучить) свои накипевшие мысли, и предлогом для этого и послужил сам роман. Эти отступления практически всегда стоят особняком, и выливаются на читателя в таком количестве, что воспринимать все адекватно просто невозможно. Да я просто наслаждалась, когда мне наконец таки показывали войну, а не очередное описание того, что великих личностей нет, а всем управляет каждый человек.
К слову, даже несмотря на все мои придирки, нельзя не отметить мастерство Толстого в создании и управлении таким большим количеством персонажей. Даже люди весьма, казалось бы, незначительные, приобретают некую индивидуальность, заставляя себя любить или ненавидеть. Всеми любимый Болконский, как мне кажется, весьма удачно умер, и даже отходя от жизни вел себя как последний эгоист, постоянно изменяя свое мировоззрение. Пьер, вроде как уже нашедший себя, снова пребывает в исканиях и впутывается в тайное общество. Княжна Марья и Николай (которых я очень любила на протяжении всего романа) стали довольно несдержанными и непоследовательными, прямо как Андрюша-старший. Ну а Наташа.... да что Наташа, такая судьба для нее, по мне, самая счастливая, пусть мне и неприятно то, как Толстой восхищается такими женщинами. Выйди Наталья за Андрея, он, я не сомневаюсь, стал бы относиться к ней как к Лизе, ничем, по сути, от Ростовой не отличавшейся.
Ну а что же с героями, за которых мне очень даже обидно?
Элен умерла за кадром, радуя тем самым мужа, который о ней напрочь забыл. О Вере и Берге ничего не известно, как, в прочем, и о моем любимом Долохове. Многие критики говорят, что эти герои отрицательные. Прошу прощения, какой же это тогда реалистичный роман, если какие-то герои отрицательные? Все персонажи не идеальны, однако, и не плохи до безобразия. Но я могу вам сказать, какой герой был для меня чуть ли не все время отрицательным. Это графиня Ростова. Ух, как же я ненавидела эту женщину, ставшую, в последствии, абсолютно бесполезным существом, за которым, однако, все так же ухаживают. Если Ростовы - идеал семьи, то мне такой семьи не надо. Мать, которая любит и балует одних детей, а других ненавидит только потому, что не так воспитала. Бесхарактерный тряпка отец, любящий устраивать пиры и бывший до того добрым, что завел большую кучу долгов. А еще, если в доме есть бедная родственница, всем помогающая и старающаяся угодить, то ей нужно постоянно напоминать об ее никчемном положении и за глаза не любить. Потому что нет денег. Словом, рай, ничего не скажешь! Обидно, конечно, и за умных женщин, не имевших право давать волю своему "маленькому умственному хозяйству". А уж как бедняга Наполеон пострадал, этого, пожалуй и не опишешь.
И все бы ничего, однако субъективизм Толстого не позволяет до конца наслаждаться происходящим, заковывая одних персонажей в определенные рамки, а других пуская в вечное плавание.
Однако, я с этой книгой жила. Больше месяца. Мы долго были вместе, и сразу захотелось столько всего обсудить, перечитать некоторые сцены и вновь не согласиться с Толстым по тому или иному поводу. Я не пронеслась мимолетом по краткому содержанию, и смело могу говорить о произведении в целом, не боясь того, что дальше могло начаться самое интересное. И я по-своему очень люблю эту книгу. Просто потому что. А раз уж возмущению моему нет предела, значит, зацепило таки мою незрелую душу сие великое творение.

Всего сто пятьдесят лет назад был написан один из известнейших романов Льва Николаевича Толстого «Война и мир», сопутствуемый спорами, разговорами, который нес неожиданные идеи и взгляды. Сто пятьдесят лет это много и мало. Сменилось ни одно поколение, менялась страна, менялась сама жизнь людей, но нравственные терзания и рассуждения о жизни, смерти и о предназначении человека оставались неизменными.
Годы. Годы идут, и многое оставляют за собой. В наше время каждый второй человек, слыша название великого романа-эпопеи, презрительно фыркает и, не зная даже фабулы произведения, критически отзывается о нем, говоря, что оно скучно, не интересно. Я прочитала «Войну и мир» меньше, чем за две недели. И лично мне за все два тома, произведение не показалось скучным или занудным даже на секунду. Если сказать, что роман меня потряс – то это значит, ничего не сказать. Редко когда можно встретить книгу, обладающую такой глубиной, такими здравыми мыслями, такой сильнейшей энергетикой, такими эмоциями. Откровенно говоря, меня мало, что может задеть из художественной литературы настолько сильно, чтобы книга не выходила из головы долгое время. Но с «Войной и миром» случилось именно так.
Самая любимая книга всех времен и народов! Самое цельное произведение, не нужно ничего додумывать и передумывать, Лев Николаевич разжевал всё.
С теплотой смотрю на эту великую книгу, не понимаю людей, которые говорят, что это ерунда! БРЕД! Эту книгу надо понимать.
Читала ее раз 5 точно, в разном возрасте и всегда нахожу для себя что-то новое и интересное.
В школе, лет в 15 читала только про богатую жизнь и не понимала войны и почему так много ей отмерено в книге.
В 20 лет пришло понимание Войны, что сопоставляют, сравнивают. Что жизни ничто, ее могут отнять за секунду.
В 30 лет увидела, что Пьер просто трус, что никчемен абсолютно и жалок.
Вот мои рассуждения за прочтения, если думаешь над книгой-она шедевр.
Найти такое произведение очень сложно, сейчас только прочитал, через месяц все забыл, а Война и Мир со мной всю жизнь.
Любимый персонаж у меня не Наташа, не Пьер, не Андрей, а княжна Марья еще со школы, даже писала именно по ее образу выпускное сочинение)
На протяжение лет так и остается моей фавориткой.
Героиня не привлекает нас внешней красотой: «некрасивое, слабое тело», «худое лицо». Однако глубокие, лучистые, большие глаза княжны, освещая все лицо ее внутренним светом, делаются «привлекательнее красоты». В глазах этих отражается вся напряженная духовная жизнь княжны Марьи, богатство ее внутреннего мира.

Толстой с большой тонкостью воссоздает атмосферу, в которой сформировался характер героини.
Сколько же добра в ее глазах, не видя ее-всегда это представляла.
А Лев Николаевич еще четко показывает всю жестокость ненужной войны, ни нам не нужна, ни французам.
Могу про Войну и Мир говорить очень долго и много.
Говорю с уверенностью, что это великий роман, написанный Великим писателем.
И считаю , что каждый человек должен прочитать это нерушимое наследие литературы 19 века.

У меня в целом остались очень хорошие впечатления о книге. Герои живые, даже описание войны далеко не так занудны, как я боялась. Не пришлось пролистывать полкниги, а только совсем уж пространные размышления о судьбах мира, которые мне не близки. Все происходит очень естественно, читаешь - и веришь.
Я люблю читать Толстого за тонкость описания чувств и за разворачивание масштабных картин человеческих судеб.
Немного огорчило вклинивание личных пристрастий Толстого к героям, хотя, наверное это неизбежно...
Элен, яркая независимая женщина, у Толстого явно симпатии не вызывает. Прямо ну ничего вот хорошего в ней и нет! Ну так ведь быть не может... т.е. всем героям он дает право на ошибку, право на чувство... а Элен холодная бессердечная кукла, думающая только о выгоде. Ну не живой же человек...
И также он очень затёр Соню. Но, может, именно поэтому ее и не жалко. Потому что настолько человек безлик, что как его любить то? И понимаешь, что да, это "пустоцвет".
Мне понравился образ Наташи, и ее превращение из романтической натуры в клушу не кажется неестественным. Если читать внимательно, она и в юности - лентяйка и не умеет себя занять. Т.е. у нее нет какого то уж очень богатого внутреннего мира, чтобы в дневники писать. Поэтому читаешь: ну счастлив человек и ладно.
Пьер - любопытный персонаж, его развитие интересно.
Князь Андрей показался холоден и пафосен, я думаю, если бы он выздоровел, все вернулось на круги своя - см. том первый... особливо с опустившейся в браке "самкой" Наташей он бы расстроился.
Княжна Марья долго меня огорчала отсутвием активной жизненной позиции, но я стала гораздо лучше к ней относиться после смерти ее отца. Все-таки, вот что не говори, и детей надо отделять от родителей... сразу человек раскрывается. Мне понравилось, что она таки решилась показать чувства в решающий момент, и этим заметно выиграла против Сони, которая так и осталась с благородством. Тоже можно сделать выводы, что иногда важнее естественность реакций, а не внешняя красота поведения, которая не от сердца.
Больше всего в книге затронул момент духовного перерождения Пьера, который понял, в чем смысл жизни и просветлился. Приятно было читать. Толстому очень удаются такие моменты, возможно, он сам нечто такое пережил... в "Анне Карениной" тоже это есть у Левина, который вдруг уверовал...
Огорчила меня развязка. Т.е. не фактами и событиями, все очень гладко и закономерно. А тем, что очень унылая деревенская жизнь и курятник, где женщины пишут в дневниках как покакал их третий ребенок Толстым выдается за самую вот глубину человеческого счастья. Мужики говорят о политике, а женщины своих мыслей не имеют и только их радуют... а других в книжке просто нет, или они старые девы и все плохо. Меня аж передернуло... Но, в общем, это только в конце, и можно пережить.
Так что ощущения остались самые положительные, не жалею, что осилила.

«Передовыми людьми можно назвать только тех, которые именно видят всё то, что видят другие (все другие, а не некоторые), и, опершись на сумму всего, видят всё то, чего не видят другие...»

Николай Гоголь

«Я полностью погрузился в «Войну и мир», которая по праву является величайшей книгой, невероятной — другого слова не подобрать».

Олдос Хаксли

Об этом романе исписаны тонны бумаги. Не буду даже называть тех, кто поучаствовал в этом полезном деле, этих людей сотни. Казалось бы, что ещё можно тут выдавить из себя. Но я не выдавливаю, наоборот, мне кажется, что мои заметки многим покажутся неожиданными и уж точно заслуживающими внимания, и пришли мне в голову эти мысли далеко не сразу, для этого кроме «Войны и мира», прочитанной не один раз, нужны были ещё многие источники. Итак, приступим с Божьей помощью, и, как говаривали древние римляне, да погибнут те, кто раньше нас сказал то, что говорим мы.

В очень неплохом эссе С. Г. Бочарова, которое чуть ли не всё посвящено Наташе и её ближайшему окружению и которое легко найти в интернете, есть замечательная фраза: «...«Война и мир» такова, что она нам может предстать «целиком» из отдельных своих эпизодов и сцен, если мы всмотримся в них внимательно.» («Роман Л. Толстого «Война и мир», М.: ХЛ, 1987.). Соглашаясь (не полностью, конечно) с этим подходом к анализу романа, я начну с войны. В. Шкловский в своей толстой книге (ЖЗЛ, 1963) пишет: «Толстой о 1812 годе знал чрезвычайно много. Прошло только пятьдесят лет от великих сражений; Толстому пришлось ... встречаться с непосредственными участниками боёв... , он знал всю официальную и мемуарную литературу — русскую, французскую и много мелких книг, в которых сохранились точные, ... по следам событий записанные детали, поразившие современников. [...] Толстой действовал методом метонимии, то есть он брал часть для того, чтобы читатель, поверив части, увидал целое как реальное. Своей манерой писания он повторял метод человеческого видения, которое видит сперва частное.» А вот что мы узнаём из воспоминаний Е. Скайлера, американского дипломата и переводчика: «Война и мир», которая тогда печаталась, сделалась предметом долгой беседы. [...] Граф Л. Толстой настаивал на точности и особенно на добросовестности в деле истории и говорил: «Везде, где в моём романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами.»

Картина Бородинского сражения предстаёт на страницах романа необыкновенно зримой и достоверной. Толстой описывает переживания Наполеона, его нерешительность иногда как будто переходящую в растерянность. Таков эпизод с отменой приказа о вводе в бой дивизии Клапареда (т. н. Висленский легион, входивший на этот момент в состав Молодой Гвардии) и посылкой нового распоряжения о замене его дивизии дивизией Фриана из корпуса Даву. Саму же битву с французской стороны Толстой показывает как картину поразительно беспорядочного движения, прямо-таки броуновского, не иначе. Это одно из лучших в мировой литературе описаний большого сражения, возможно, самое лучшее. Рядом я бы поставил только пушкинское описание Полтавского сражения, но прозу некорректно сравнивать со стихами. Тот, кто хочет получить адекватное представление о сражении, не должен ограничиваться художественной литературой. Профессиональные исследования помогают, например, ответить на простой, казалось бы, вопрос — почему, несмотря на кажущийся хаос, победу одерживает одна из сторон, причём не всегда сильнейшая. Примерно так же, как Бородино, в описании Толстого или равного ему по таланту писателя выглядело бы сражение при Геттисберге или на Курской дуге. Но описания художественные очень индивидуальны, поэтому и вызывают сомнения. Вот и описание, гениально сделанное Толстым, заметно хромает на одну ногу. И «нога» эта русская.

Прекрасное изображение боя за батарею Раевского, который читатель видит глазами Пьера, не мешает Толстому почти ничего не говорить о значительных небоевых потерях, которые имели место в нашей армии из-за ошибок в расположении резервов. Толстой умалчивает и о том, что боевые потери русской армии оказались гораздо большими, чем у французов из-за плохой организации действий нашей артиллерии. Французы израсходовали 60000 зарядов, а русские только 20000. Во всём перечисленном несомненна вина командования, т. е. лично Кутузова и начальника его штаба генерала Толя. Ничего нет у Толстого и о самом, пожалуй, неприятном эпизоде сражения — рейде кавалерии Платова и Уварова в тыл французов. Ничего кроме брошенного мимоходом краткого сообщения: «С левого фланга кавалерия Уварова заставила бежать французов.» ( Одно из самых удивительных мест романа, т. к. фраза эта является чистейшей дезинформацией. В действительности значительно меньшая по численности кавалерия генерала Орнано отступила в полном порядке.) Согласно тому же Клаузевицу, этот рейд вообще почти ничего не дал, хотя при нормальном руководстве мог бы сыграть весьма значительную роль. Войска Эжена де Богарне быстро отбили эту атаку, после чего казаки обоих генералов позорно отступили, ничего не добившись. Гора родила мышь. «В результате, кто бы что ни говорил, Ф. П. Уваров и М. И. Платов оказались единственными русскими генералами, не получившими за Бородинское сражение вообще никакой награды. Это, как говорится, факт исторический, и в свете вышесказанного подобное решение выглядит объективным и справедливым.» (С. Нечаев)

Итак, картина сражения, данная Толстым, очевидно страдает неполнотой. Хаоса и бестолковщины с русской стороны было уж точно побольше, чем с французской, и только невероятная стойкость русских солдат (при том, что в русской армии было огромное количество новобранцев) и храбрость офицеров спасли положение. Может быть такой несколько односторонний подход Толстого к теме позволил ему легче прийти к выводу о нравственной победе русских (и это безусловно верная оценка), несмотря на безнравственное донесение Кутузова Императору Александру, о котором знали все. По-моему, полуправда — это всегда плохо, и её ничем нельзя извинить. Но что мешало Толстому, знавшему о 1812-м годе всё, через полвека после события сказать о нём всю правду? Я пока не знаю ответа, только догадываюсь, а ответил ли на этот вопрос хоть кто-нибудь из профессиональных историков и литературоведов... Мне такое не попадалось.

Вторая часть моей заметки будет посвящена некоторым стилистическим особенностям романа.  Начну с игры в карты, перейдя, так сказать, от большой войны к войне маленькой — к сцене, в которой Долохов выигрывает в «Фараон» у Николая Ростова 43 тысячи. Удивляет то, сколько раз Толстой назвал в этом коротком (6 страниц) эпизоде своих героев по фамилиям. Долохов назван 37 раз, Ростов — 35. Мне кажется — перебор. Как вода на череп со сталактита. Подобное у Толстого встречается и в другом месте, но об этом ниже. А здесь не то, чтобы совсем нечитабельно, но впечатление стилистической неряшливости остаётся. У Пушкина в «Пиковой даме» играют в тот же «Фараон». На неполных трёх страницах уменьшенного формата (ПСС в 10-и томах, 1964 г.) Германн упомянут 24 (!) раза. Тем не менее выглядит эта сцена довольно органично, вероятно, из-за очень высокой концентрации драматизма в тексте Пушкина между фамилиями героев (там ещё и Чекалинский упомянут 15 раз). Мне не по душе такие приёмы в литературе, даже если это написано Пушкиным. Эпизод игры в «Войне и мире», очевидно, сознательная калька с Пушкина, поскольку Толстой не мог не держать в голове, работая над ним, описание такой же точно игры в «Пиковой даме». Но зачем же второй раз, зачем повторяться? Вышло слабее. Есть ли что-то подобное у величайших мастеров русской прозы Гоголя и Набокова, стилистов Божьей милостью? Думаю, что нет. Посмотрите диалоги господ Перерепенко и Довгочхуна, ничего общего. О Набокове и говорить не стоит, не мог он так написать. Нет ничего похожего и у Достоевского. Да и в романе диалогов, написанных в таком стиле, больше нет, и это естественно, т. к. наличие ещё хотя бы одной подобной сцены поставило бы автора в неловкое положение.

Вышеупомянутое другое место находится в той же части романа. Толстой называет жену князя Андрея Лизу «маленькая княгиня» 24 раза на 17-и страницах, правда 6 раз здесь же Лизой. Третьего не дано. И это тоже бросается в глаза, ведь здесь это не литературный приём, как с картами, а вполне естественный текст романа, такой, какой он во всех 4-х томах, т. е. прекрасный русский язык (с иногда встречающимися небольшими отклонениями от литературной нормы, о чём писал некогда Юрий Олеша), глубокий психологизм переживаний героев и т. п. Поэтому здесь у меня к автору ещё больше вопросов, т. к. выглядят эти «маленькие княгини» достаточно убого. У Достоевского таких казусов не наблюдал. Но наибольшее изумление вызывает сравнение Лизы со старой полковой лошадью (!). Это уж слишком. Бедная Лиза!

К сожалению, не только Лиза оказалась в романе в числе «пострадавших». Наташа Ростова, всеми любимая, воплощение прелести и свободы, иногда ведёт себя более чем странно — она пронзительно визжит от восторга. Впервые это происходит при встрече с братом Николаем, вернувшимся с войны в начале 1806 года. Даже для десятилетней девочки пронзительный визг — это нечто из далёкого прошлого, а Наташе уже скоро тринадцать**, и она не может так себя вести. Проявления восторга у довольно большой уже девочки не могут носить такого ярко выраженного поросячьего характера, и надо учесть ещё и соответствующее воспитание, дававшееся барышням в дворянских семьях. Современные девочки этого возраста от восторга, бывает, визжат, ведь нет правил без исключений. Но у Толстого это выглядит ужасно фальшиво. В другой раз Наташа визжала «радостно и восторженно» и «так пронзительно, что в ушах звенело», на охоте, когда затравили волка и зайца. Тут и сам автор, похоже, почувствовал, что хватил через край: «визг этот был так странен, что она сама должна была стыдиться этого дикого визга и все должны были бы удивиться ему, ежели бы это было в другое время.» * В моём окружении есть девочки разного возраста. Шестилетние ещё, бывает, визжат, а уже девяти или тем более десятилетние — никогда. Что уж говорить о двенадцатилетних — это солидные дамы, с которыми есть о чём побеседовать, это интересные почти взрослые люди. (Исключением могут быть ещё азартные, подвижные игры, купанье). Я не говорю здесь о визге от страха, этому выражению эмоций подвержены и взрослые женщины. Так что граф Толстой обошёлся в смысле визга с графиней Ростовой, как минимум, не учтиво. Визг Наташи на охоте представляется мне чем-то вроде ляпа. Причина очевидна — дело происходит в сентябре 1810 года, Наташе либо уже есть 17 лет, либо скоро исполнится, она уже невеста князя Андрея. Кроме того на охоте рядом с ней находится сосед Ростовых помещик Илагин, которого она впервые видит. Описанное Толстым её поведение в этой сцене неправдоподобно категорически.**

Для меня Наташа всё равно остаётся лучшим женским образом в русской литературе, а визжит она не сама — это её автор заставил насильно. Кстати, после просмотра английского фильма «Война и мир» я теперь вижу Наташу только в образе Лили Джеймс.***** Это было сделано почти идеально, ведь очень трудно в двадцать пять лет сыграть тринадцатилетнюю. Кто-нибудь может представить Лили в этой роли пронзительно визжащей? Нет, уважаемые читатели, ангелы не визжат так, что у Бога в ушах звенит.

В заключение, несколько слов о прототипах. Толстой не любил говорить на эту тему, да и вообще отрицал их наличие в романе. По поводу Болконских (среди персонажей романа есть и князь Пётр Волконский, причём здесь ситуация даже слегка юмористическая, т.к. на одном из трёх изображённых в романе военных советов присутствуют оба князя одновременно — Болконский и Волконский ) и Курагиных вопросов нет, но как быть с Василием Денисовым, о котором мне со школы известно, что прототипом ему послужил известнейший поэт, гусар и герой войны, партизан Денис Давыдов? Это с одной стороны, и это нормально. С другой же стороны капитан Фёдор Долохов, фамилия которого сразу заставляет вспомнить Ивана Дорохова, тоже популярного партизанского командира, тяжело раненого под Малоярославцем и умершего от раны в 1815 году. Долохов тоже партизан, но на этом их сходство и кончается, не успев начаться. Дорохов был очень достойным человеком, генерал-лейтенантом (1812), и никогда — карточным шулером. А что Долохов нечист на руку, это очевидно из описания его игры с Ростовым. Он выигрывает несколько десятков раз подряд, и проигрывает один раз (21 рубль), только для того, чтобы величина проигранного Николаем состояния составила ровно 43000 рублей. Это возможно в «Фараоне» только теоретически, на практике нереально. И он же ещё и подлый лицемер, недавно уверявший Николая в своём к нему расположении, а теперь бессовестно его разоривший. А история дуэли с Пьером, которую списывает только война? Так почему Толстой дал такому крайне противоречивому персонажу столь много говорящую современникам фамилию (ну, т.е. практически такую же)? Фамилию генерала, портрет которого находился в Военной галерее Зимнего Дворца (он и сейчас там). Ответ на этот вопрос я нашёл у Б.М. Эйхенбаума. В его огромном сборнике «Работы о Льве Толстом» (СПбГУ, 2009 г.) мне встретилось интереснейшее примечание. Вот оно.  "Весной 1857 г. Толстой жил в Швейцарии вместе с декабристом М.И. Пущиным (братом И.И. Пущина, лицейского товарища Пушкина), автором записки о встрече с Пушкиным. [...] В записке Пущина много места отведено Руфину Ивановичу Дорохову, сыну партизана 1812 года, «известному своим неукротимым и буйным нравом, из-за которого имел несколько дуэлей, несколько столкновений со своими начальниками и несколько раз подвергался разжалованию в рядовые». (Майков Л. Пушкин. СПб, 1899). Этим материалом Толстой воспользовался для изображения партизана Долохова." Так что прототипом Фёдора Долохова был не генерал, а его сын.  Таким образом, в вопросе о прототипах кое-что прояснилось.  Между прочим, Толстой упоминает мельком в романе и Дорохова и Давыдова, подчёркивая таким образом, по моему безуспешно, своё отрицание прототипов.

) «Роль Кутузова в отдельных моментах этого великого сражения равняется почти нулю. Казалось, что он лишён внутреннего оживления, ясного взгляда на обстановку, способности энергично вмешаться в дело и оказывать самостоятельное воздействие. Он предоставлял полную свободу частным начальникам и отдельным боевым действиям. Кутузов, по-видимому, представлял лишь абстрактный авторитет. Автор признаёт, что в данном случае он может ошибаться, и что его суждение не является результатом непосредственного внимательного наблюдения, однако в последующие годы он никогда не находил повода изменить мнение, составленное им о генерале Кутузове [...] Таким образом, если говорить о непосредственно персональной деятельности, Кутузов представлял меньшую величину, чем Барклай, что главным образом приходится приписать преклонному возрасту.»

Карл фон Клаузевиц, офицер штаба 1-го кавалерийского корпуса.

«Кутузову как-то и не пришло в голову, что, коль скоро Кутайсова [генерал-майор, командующий всей русской артиллерией — А.З.] убили, кого-то надо назначить начальствовать над артиллерией, и, в итоге резервный парк [примерно треть от общего количества стволов — А.З.] простоял без дела весь день, а превосходство в данном роде войск русскими оказалось неиспользованным.»

Адам Замойский «1812. Фатальный марш на Москву».

Неплохое дополнение к описанию сражения, данному Толстым.

) "Нападение кавалерии генерала Уварова на левый фланг противника, произведённое на сильно пересечённой местности и без поддержки пехоты, не могло иметь важных последствий. Однако оно принесло русским определённую выгоду, заставив Наполеона приостановить наступление и потерять около двух часов, в течение которых Барклай успел усилить особо угрожаемые пункты войсками с правого фланга и из резерва."

Сергей Нечаев «Бородинское сражение»

"...если что-нибудь и могло получиться из подобного предприятия, то для этого во главе его должен был бы стоять какой-нибудь молодой сорвиголова, которому ещё надо завоёвывать себе репутацию, а отнюдь не генерал Уваров."

К. фон Клаузевиц.

) Раз уж упомянут Достоевский, отмечу существенное отличие между его творчеством и творчеством Толстого. Толстой очень русский писатель, Достоевский же наоборот, наднационален, близок и понятен всему христианскому миру. Читая Достоевского, довольно быстро начинаешь понимать, почему его популярность на Западе значительно выше популярности Толстого.

**) Из текста романа возраст Наташи точно определить невозможно. В конце 1809 года ей 16 лет (есть дважды повторённое точное указание). Из этого следует, что в конце 1805 года ей должно быть 12 лет. Но, описывая именины двух Наталий (матери и младшей дочери, т.е. Наташи), Толстой опять таки дважды сообщает, что ей 13 лет. День именин Натальи в то время приходился на 26 августа (ст. стиль). Вообще с датами и сроками Толстой обращается удивительно небрежно. Но можно попытаться всё-таки узнать точный возраст Наташи Ростовой.

В конце 18-го — начале 19-го века существовал обычай (исчезнувший, возможно, после революции) давать новорождённым имена по святцам на десятый день их жизни. С этого начинается рассказ Тургенева «Часы». Такая патриархальная семья, как Ростовы, вполне могла этого обычая придерживаться. В таком случае день рождения Наташи можно назвать точно — это 17 августа 1793 года. Предположение, конечно, но весьма правдоподобное.

Разумеется, этого обычая придерживались далеко не все. Например, Наталья Николаевна Гончарова родилась 27 августа 1812 (на следующий день после Бородинского сражения), а назвали её всё-таки Натальей, видимо сочтя расхождение с Натальиным днём не заслуживающим внимания.

*) Эту цитату приводит и Бочаров. И вот его комментарий: «на время охоты устанавливается стихийно иной жизненный строй...сдвинута привычная мера во всём — в эмоциях, поведении, даже разговорном языке.»  Разумеется, сдвинута. Но не до такой степени. Все участники охоты испытывают этот сдвиг, но ведут себя естественно. За исключением Наташи.

**) Может быть, это связано с каким-то особым отношением Толстого к понятию «визг». У него даже собаки визжат на подвешенного к лошади волка. Визжат и полозья саней на снегу. Я бы не возражал, если бы собаки тявкали, а полозья скрипели.

*****) Почему не Людмила Савельева и не Одри Хепберн? Элементарно — первая недостаточно красива для этой роли, вторая для неё слишком красива. Но я знаю ещё одну актрису, из которой получилась бы бесподобная Наташа. Это Галина Беляева, такая, какой она была в фильме «Мой ласковый и нежный зверь».

PS.1 Всё-таки, попробую предположить, почему Толстой не мог даже через 50 лет после Отечественной войны написать о ней всё, что знал. Это становится понятным, стоит только попытаться ответить на аналогичный вопрос, касающийся Великой Отечественной. Почему даже через 70 лет после этой войны продолжаются публикации полуправды и откровенного вранья о ней? Почему до сих пор историкам недоступно огромное количество архивных материалов? Не в том ли дело, что в полной правде содержится такое количество позора, что никто из управляющей страной Большой Тройки не хочет брать на себя ответственность? Видимо не пришло ещё время для второго ХХ съезда, много ещё живых участников войны, да и международная обстановка не позволяет.

PS.2 К кампании 1805 года, к Аустерлицу, я не обращался совершенно. Замечу только, что описание этого сражения в романе мне кажется ещё лучшим, чем сражения при Бородине. Как будто Толстой чувствует себя здесь более раскованно. И в самом деле, не Москва же за нами. А может быть дело в том, что я прочитал в своё время отличнейшую монографию Олега Соколова «Аустерлиц. Наполеон, Россия и Европа, 1799-1805 гг.» и поэтому вопросов к Толстому у меня не возникало.

Ещё одно, последнее сказанье...

Выше я написал, что у Толстого почти ничего нет о небоевых потерях. Это замечание, очевидно, нуждается в некоторых пояснениях.

О небоевых потерях в русской армии Толстой пишет, конечно, но дело в том, как. Он замечательно описывает поведение под артобстрелом солдат и офицеров полка, которым командует князь Андрей. Полк теряет более двухсот человек на одной позиции, а после перевода на другую ещё треть личного состава. Толстой здесь делает одно очень тонкое и меткое замечание: «Все силы его [Андрея] души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были.» Честь и хвала Льву Николаевичу за эти строки и за всю эту картину. Плохо одно — читатель, не знакомый с другими источниками, может подумать, что только одному князю Андрею с его полком так фатально не повезло. Кстати, непонятно (или я что-то упустил), почему Андрей, будучи кавалерийским полковником, командует пехотой. Всего в пехотном полку около 2200 человек, стало быть, полк его потерял около 800 человек. А вообще потери среди таких же стоявших в бездействии частей были громадны. В частности о потерях гвардии в книге Уртулля «1812. Бородино. Битва за Москву.» (Эксмо, 2014) говорится о 500-х только убитыми в двух полках — Преображенском и Семёновском (по воспоминаниям одного русского офицера). А в этих полках служил цвет русского дворянства и лучшие из лучших солдаты. Справедливости ради надо сказать, что оба этих гвардейских полка приняли участие в сражении на его заключительном этапе, потеряв при этом значительно меньше людей, чем при нахождении в резерве.

Можно ли себе представить подобное в армии Наполеона? Да, можно. Его гвардия весь бой простояла в резерве и не потеряла ни единого человека. Но это гвардия. К армии Наполеон в этот последний период своего правления относился уже в значительной степени как к пушечному мясу. Вот что пишет американский военный историк Адам Замойский в книге «1812. Фатальный марш на Москву.» «Без таких же веских причин [т.е. как в русской армии] Наполеон тоже дислоцировал многие резервы и почти всю кавалерию в зоне действительного огня неприятельской артиллерии. Капитан Юбер Био, состоявший адъютантом при генерале Клоде-Пьере Пажоле,... вспоминал, что в день битвы 11-му конно-егерскому полку довелось часами стоять под обстрелом, и он потерял треть людей и лошадей без участия в каких-нибудь активных действиях. Один полк вюртембергской кавалерии недосчитался двадцати восьми офицеров и 290 чел. других званий из 762, то есть свыше 40 процентов своей численности.» У Суворова подобное было абсолютно исключено при его-то отношении к солдатам. Кутузов считался в армии учеником и наследником великого Генералиссимуса. И этот ученик допустил под Бородино то, что иначе как преступной халатностью назвать трудно. А надо бы не забывать и о том, что почти все тяжело раненые русские были оставлены на поле боя и по дороге на Москву и умерли, причём многие от жажды (!) (французам было не до них, они и своих-то мало кого спасли). На чьей совести эти тысячи трупов? Так что Толстой написал об ошибках командования конечно не ничего, но что-то очень к этому ничего близкое. Но едва ли он мог сказать больше.  Некий итог содержится в словах Жозефа де Местра о Кутузове из его письма королю Сардинии: «Ему будет поставлен памятник. Но если предположить, что человек этот предстал бы перед одним из наших военных советов или английским трибуналом, кто мог бы поручиться за его голову?»

Тем, кто хочет получить более точное и глубокое представление о событиях и людях, описываемых Толстым, рекомендую ознакомиться с фундаментальным трудом Ал. Ник. Попова «Отечественная война 1812 года». Лев Николаевич мог (возможно, историки знают точно) прочитать этот труд примерно лет через десять после выхода из печати своего романа.

Для меня, как наверное и для большинства людей, школьная литература отбивает всякое желание читать. В школе я спокойно пропустила этот роман и читала, то что нравится. И вот спустя несколько лет я пришла к пониманию, что готова прочитать эту книгу. Для меня это единственный фактор при котором я читаю книги: я должна сама к ним прийти, и поэтому в большинстве случаев они мне нравятся.
И сказать сразу, я совершенно не пожалела о потраченном времени. Этот роман мне очень понравился. Понравились герои, хотя ко многим я испытывала больше отрицательных эмоций. Понравилось то как Толстой аккуратно подвёл повествование к войне с французами 1812 года. Но думаю, что несколько лет назад я бы точно оценила бы его по-другому.
Но обо всем по порядку.
Яркие герои появляются с первых страниц. Не со всеми у меня совпадало мнение, но дочитав можно только удивиться насколько точно и плавно автор менял внутренний мир героев. Все мы знаем о великих полководцах, но здесь Толстой показал их не монументальными статуями, а людьми. А людям свойственно совершать ошибки. Поэтому читая о Кутузове, даже если он делал какие-то промахи, я была восхищена его чутьем, знаниями и опытом.
Знаю, что многие без ума от Пьера Безухова, но если говорить честно, мне он показался ужасно бесхарактерным. Наташа Ростова, которая в начале умиляла своей живостью и резвостью, позврослев стала ужасно эгоистичной и капризной девушкой. Андрея Болконского я полюбила с первых страниц, хоть его взгляды были мне не близки, но он один из немногих героев, кого я любила с первой и до последней строчки.
Огромное количество персонажей дают полную картину мира с разных сторон. На страницах книги я побывала и в военном лагере, и на балах, и в доме разорившегося графа. Каждая ниточка сюжета переплеталась с главными героями и показывала мир во всем своем многообразии и красоте, а также об ужасах войны.
Больше всего мне понравились первые два тома. Их прочитала залпом и не хотела останавливаться, а вот на третьем пошло очень трудно. Скорее всего потому что началась война и было сложно упомнить всех генералов, военных и все поля сражений. Однако после прочтения я долго возвращалась к героям этого великолепного романа. Считаю, что читать его должны те, кто пришел к этому по зову сердца, а не по чужой указке.

Я, почему-то, всю свою жизнь считала, что каждый уважающий себя человек должен прочесть «Войну и мир». Да, долго и занудно (именно такие представления у меня были), но, как говорится, есть слово НАДО! И вот, в один прекрасный день судьба свела нас, и…произошло чудо. Уже на пятой странице мой скептицизм развеялся, а к тридцатой я поняла, что до конца жизни суждено мне нежно любить и Войну, и Мир, и Льва Николаевича вместе с ними.

Настолько «живой» книги мне ещё не приходилось держать в руках. Несмотря на огромное количество персонажей, они не размыты, каждый из них имеет четко определенный характер. Чего стоит один только Болконский, обаятельный и самоуверенный, ну невозможно не влюбиться:)

Этой книге я могу петь бесконечные дифирамбы. В общем, завидую тем, кому «Война и мир» только предстоит.

Замечательный роман и несколько не сожалею, что прочла его!
Да, размер книги большой и это многих пугает... Но когда начинаешь читать, становится так интересно, что размер книги совсем не важен. Некторых моих знакомых, в большей части девушек, смущало то, что в романе много военных действий и их тяжело читать... Многие из них просто опускали и не читали эти главы. Да, я не спорю, что военные действия было не легчо читать, но все жё (!) пропускать их не советую. Ведь именно там описаны действия и подвиги наших бесстрашных солдат, для которых совершить на войне подвиг - это самое обычное дело.
Я повторюсь, это замечательный роман. В нем есть очень много вещей, над которыми следует задуматься, можно порой и всплакнуть... Ведь здесь так подробно описаны судьбы трёх семей. В этом романе написано так много о трусости и подлости одних людей; и о величие и благородстве, щедрости и доброте других... и о великой любви, конечно...
Я всё же думаю, что каждому человеку не помешало бы прочитать этот роман. Поверьте, вы не пожалеете и не проведете время зря.

Ну вот и свершилось: роман "Война и мир" прочитан! Ура!
Впечатлений масса. Сколько же трудов стоило Льву Николаевичу написать столь объемное и масштабное произведение? Насколько этот роман разносторонен: тут Толстой попытался показать все многогранности своего таланта. На них и остановлюсь поподробнее.

1. Толстой-философ. Все действие романа подчинено толстовской философии отрицания личности в истории. Автор убежден, что личности в истории никакой роли не играют, а все решают роевые устремления масс. Сколько страниц извел он доказывая свою теорию. Мысль Толстого понятна. Но зачем так ее обсасывать? Я лично очень раздражался, когда читал эти крайне сомнительные доводы. Некоторые из них мне и вовсе показались бредовыми:

Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Если бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.

Согласитесь, довольно спорный тезис.

Дальше...

2. Толстой-историк. Известно, что Лев Николаевич активно изучал документы, читал исторические трактаты, касающиеся Отечественной войны 1812 года, личности Наполеона, Кутузова... И в романе пытался воссоздать историческую панораму того времени. И опять Толстой трактует историю «со своей колокольни», подчиняя ее той самой своей философии, вследствие чего некоторые исторические факты просто умалчиваются, некоторые указываются верно, некоторые трактуются диаметрально противоположно истине.

3. Толстой-психолог. Галерея толстовских образов просто великолепна, тут даже говорить нечего. Характеры героев, их искания, переживания показаны очень натуралистично, жизненно - им веришь. Автор- тонкий психолог.

4. Толстой-литератор. Язык весьма неплох, но не без изъянов. Несколько раз натыкался на небрежности толстовских формулировок.

Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги, которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.

Конечно, я догадался, что слезы наворачивались у графа, но написано так, что можно подумать, будто бы у Михаила Ивановича. Такие небрежности встречаются довольно часто.
Еще меня очень раздражали французские слова в тексте со сносками перевода. Зачем он это сделал? Трудно сказать. Мне это показалось как минимум нелогичным и очень неудобным для чтения.
Так же показалось нелогичным то, что Толстой местами не держит интригу, заранее раскрывает карты. Например, когда Пьер попал в плен, Лев Николаевич простодушно пишет, что Безухов выберется от туда - интрига раскрыта.

В общем, мнение сформировалось противоречивое. Но несмотря на множество толстовских перегибов, для меня однозначно, что роман "Война и мир" - явление уникальное, великое и неповторимое в мировой литературе и составляет гордость русской нации.