Конан. Рожденный в битве

Описывается какое странное место — чернокожее племя, и тут же бамбук, и тут же маис.
Рассказ скорее про офирку Ливию, чем про Конана, к тому времени ставшего вождем черного племени бамула.
Неудивительно, что Говард не опубликовал рассказ при жизни. "Долина" больше похожа на творчество другого Роберта, Блоха.
Обилие прилагательных, экзальтированное восприятие реальности.
Да и рассказ о обезумевшей от страха быть изнасилованной девицы не то, что ожидаешь встретить в цикле про Конана.
Первый босс — вождь другого племени и всё его племя, вырезанное Конаном и его черной гвардией; финальный босс — очередная крылатая демоническая тварь, которая, кстати, ещё и выжила после боя с киммерийцем.
Надо сказать, что резня в племени литературно удалась: жуткий сумбур, постоянно меняющийся фокус внимания, клиповая нарезка сцен.
Финальный бой на этом фоне меркнет — буквально пара взмахов мечом.
Варвар показывает свое благородство. Честь Ливии спасена.
6(НЕПЛОХО)

Античной силы виса о любви, страсти, насилии, алчности и безумии.
В первом своем морском плавании Конан остается единственным выжившим на галере, подвергшейся нападению пиратов под водительством пиковой пышногрудой Белит.
Та распознает в Киммериийце достойного себя короля.
Дальше они наводят ужас на черное побережье вместе.
Черная река, разрушенный город, груда сказочных богатств.
Гиены-оборотни и их повелитель, крылатый вампир, последний из древней расы.
Если бы не призрак любимой, Конан был бы мертв.
8(ОЧЕНЬ ХОРОШО)

Короткий рассказ из серии историй про Конана-варвара повествует о встрече киммерийца с ледяной нимфой, воплощением страсти и льда. Оказавшись в северных широтах Гипербореи, Конан участвует в войне между асами и ваннами, местными жителями. Доказав в битве, что его слава великого воителя полностью заслужена, Конан единственный остаётся в живых из восьмидесяти воинов. Израненный и усталый, он вдруг видит прекрасную деву, практически обнаженную, танцующую на снегу. Издеваясь над ним, дева побуждает его погнаться за ней - и последующая погоня является одним из самых элегантных описаний мужского вожделения, которое я читала. Куда уж современным любовным романам с "вздыбленными мечами" и "раскалёнными копьями его желания"!

Разумеется, как и в других произведениях Говарда, женщина - является сосредоточием обмана и жестокости (между прочим, всегда сильные и характерные образы, приятно читать). Соблазнительница оказывается дочерью бога Имира, сестрой коварных и опасных ледяных великанов, но Конан умудряется все-таки поймать ее, доказывая тем самым свою мужественность, силу и выносливость. Хотя нимфе и удалось вырваться, Конан сохраняет в своих руках трофей - клочок ее снежной вуали.

Что это как не описание сексуального акта в предельно романтизированной манере фэнтези середины прошлого века?
Красавица взывает к своему отцу, спасаясь от преследователя, и таким образом избегает шанса быть приобщенной к сонму "женщин Конана". А он приходит в себя в кругу искавших его соратников, сохранив обрывок ее вуали и смутные воспоминания о произошедшем. Лишь с их слов он узнает, с кем довелось ему столкнуться.

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
И снова, излюбленный Говардом, ландшафт – пустынный. Красочное описание знойной пустыни с руинами разрушенного города:
«… сверкающие клыки руин, колонны, напоминающие сломанные мачты затонувших кораблей ...» обжигает впечатлительного читателя жаром и погружает в мистическую атмосферу парализующего Страха …

А невероятная белизна железного купола полуразрушенной гробницы в виде отполированной полусферы из чистого железа прольёт бальзам на души знатоков химии. Уж они-то знают, что чистое железо – белый, блестящий металл! Правда, в природе в чистом виде обычно не встречается …

Что можно вообразить более ужасного, чем отделившаяся бесплотная душа злобного колдуна, путешествующая по свету? Это квинтэссенция неуправляемого зла, способная одним лишь своим появлением перед человеком вызвать его смерть на месте от непереносимого Ужаса, заполняющего каждую клетку человеческого тела!

«Это был сгусток тьмы, туманное пятно, чудовищное и противоестественное порождение ночи, которое могло бы показаться плодом воображения, погруженного в кошмарный сон мозга, если бы не два блестящих желтых огня, которые двумя глазами сверкали во мраке.»

Я бы уже умерла от страха, окажись на месте принцессы Ясмелы – сестры юного короля Хорайи, расположенной в гиборейских землях…

Такую мощь своей фантастической изобретательности являет Говард в рассказе «Чёрный колосс». И это только в самом начале истории. Это лишь «декорации» Страха и Ужаса, в которых будет развиваться повествование. Колдовство. Атмосфера ожившего, ощутимого зла на пороге самого гнусного его порождения – войны, которая грозит Хорайе:

«Нэток заставил тридцать кочевых племен и пятнадцать городов присоединиться к нему, и даже непокорный стигийский принц покорился колдуну и стал его вассалом.»

Говард описывает политическую обстановку в Гиборее. В какие бы времена и эпохи не читалась сага о Конане Киммерийском читатель волен усмотреть политические аналогии в современном ему мире. Особенно, когда речь заходит о войне: ничего не меняется по сути своей даже, когда речь заходит о военном искусстве. Это и есть классика.

« — Лучше встретить врага, чем ждать, пока он придет.»

«Оно» Стивена Кинга, как древнейшее зло в образе Pennywise, не родом ли из саги о Конане?

«— Ах, Ватиса, Оно явилось снова! Я видела Его, слышала, как Оно говорит! Оно назвало Свое имя — Нэток! Это Нэток! Это не был кошмарный сон, это было на самом деле!»

Уж очень похожи эти две сущности зла, хотя Нэтоку нет нужды принимать образ клоуна (это вымысел Кинга). Пеннивайз способен принимать разные личины. Паук – наиболее характерное для него воплощение. Но на Земле-то он появился, прилетев из Космоса бестелесной тварью. Как и Нэток. Ещё раз убеждаюсь: классику надо читать. Интересно.

… Конан встречает нас в чине капитана наемных копьеносцев армии генерала Амальрика. И (О, Боги!) моментально становится командующим армии принцессы Ясмелы. А король – брат принцессы пребывает в заточении.

Он впервые примеряет рыцарские доспехи, которые вовсе не смотрятся на нём, варваре, как на корове седло, а с точностью до наоборот: киммериец в латах великолепен. При этом он ощущает себя так, как будто сбывается пророчество. Быть ему королём!

В «Чёрном колоссе» Конан Киммерийский проявляет отличные способности военачальника.

«— Власть сделала тебя серьезнее, — заметил Амальрик.»

Автор показывает его преимущества в ратном деле в сравнении с самовольными манёврами аристократа – графа Теспида, не пожелавшего подчиниться варвару.

Что же касается линии «вселенского» ужаса в лице злобного колдуна Тугра Хотана, разбуженного от тысячелетнего сна наглым вором и разорителем гробниц Шеватасом, то я ожидала чего-то гораздо большего, чем получила.

Его явление, как и ожидалось, возникает в конце рассказа. Отделённая от тела душа первородного зла выглядела куда как внушительней и вызывала реальный страх и трепет. Соединившись же с телом Тугра Хотана, зло, похоже, утратило часть своей силы. Колдун выглядит довольно жалким, имея в своём арсенале лишь посох, способный обращаться в змею, в схватке лицом к лицу с Конаном.

Уж больно быстро закончился поединок. Киммериец виртуозно владеет своим мечом. Он может зажать его зубами, как нож, освободив при этом руки («Дорога орлов»), и метать его, как нож … Выходит, что колдовству не устоять против грубой физической силы: «Против лома нет приёма». Нет. Не так быстро. Колосс, похоже, оказался на глиняных ногах.

И второй «неудовлетворительный» для меня момент – не гармоничная концовка. Похоть Конана оказалась сильнее чести военачальника: он по сути предаёт своё войско, предпочитая страсть к прекрасной принцессе.

Концовка выглядит так, как будто автор торопился поскорее разобраться с колдуном и завершить историю сценой соития с принцессой Ясмелой.

Едва не став жертвой сексуальных домогательств чудовищного колдуна, испытав невероятное потрясение от нереального ужаса, она, скорее, могла бы лишиться рассудка, а не испытывать влечение к варвару. Но это же фэнтези. Здесь свои законы. И с автором не спорят: что наше, то наше, а что не наше, то не наше.

Но это всего лишь моё впечатление.

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Рассказ Р.И. Говарда «Ползучая тень» («Скользящая тень») – «Xuthal of the Dusk» (1933) логично должен занять место после повести «Люди Черного Круга» (1934). Действие рассказа разворачивается по прибытии Конана из Афгулистана в гиборейские королевства. Пожалуй, становится понятно, почему Говард категорически возражал против установления хронологической последовательности приключений Конана Киммерийца.

Мало того, что «Люди Черного Круга» написана в 1934 году, так ещё и не понятно, что произошло с Конаном в Афгулистане после сражения, когда киммериец, ставший вождём восточного народа, не бросил предавших его афгулов. Правда, после сражения их из пятисот осталось только триста человек …

Вот такая особенность саги о Конане: байки у костра. Один рассказал одно, другой – другое.

… И снова Конан неугомонный ввязывается в очередную авантюру: с корабля на бал. Присоединившись к восстанию, поднятому принцем Котха Альмуриком, он в конце концов после разгрома мятежников, спасается «в последний момент» и оказывается в пустыне, но не один, а с белокурой красавицей – бретункой Наталой.

У Говарда всё на грани, всё в последний момент, всё вдруг, как в сказке, как в байке. Но это уже фэнтези.

… Ох, уж эти женщины! Ох, уж эти красотки и красавицы! От них одни неприятности …

Вот и в «Скользящей тени» Конану достанется так, как ещё не доставалось раньше: он будет разорван в клочья, в лоскуты. А всё из-за баб! Да… Но какие женщины … Одна краше другой.

Говард не перестаёт удивлять своими фантазиями. Снова город в пустыне – среди оазиса. Видимо, с такими городами читателю суждено встретиться ещё не раз: уж очень автор любит пустыню и оазисы.

И конечно же этот город совершенно не похож на другие. Этот город представляет собой одно-единственное здание со всякими переходами, подземельями, галереями, тайными ходами … не иначе – каменный муравейник. А людей не видно. Все спят. Только вот сон – нездоровый: наркотический.

Чёрный лотос, который фигурирует чуть ли не в каждом произведении о Конане, – чрезвычайно ядовитое растение. Но на сей раз он обладает свойствами странного галлюциногена.

Да и вся история «Скользящей тени» очень напоминает фантастический наркотический сон. Спит весь город. Люди порой даже пищу предпочитают сну: они живут во сне и не питаются. Зато ими кто-то питается. Здорово придумано! И в прямом, и в переносном смысле.

Сражаться Конану приходится в этот раз с самой ожившей бездной. Вообразить, что тьма может ожить и принять весьма причудливые, болезненные и ощутимые очертания, лично мне никогда бы не пришло в голову: страшно представить ожившую тьму до умопомрачения! Вот уж точно, вглядываться в бездну нельзя. Но только не варвару!

«Варвару показалось, что его захлестывают волны некоей студенистой жидкости — он рубил их саблей, рассекал кинжалом, рвал руками, по его лицу сплошным потоком текла грязь, что вероятно была кровью чудовища.»

Варвар – на то он и варвар, что неустрашим, горяч и отважен. К тому же автор наделил его такой мощью и кошачьей ловкостью при внушительных габаритах, что никто сравниться с ним не может. Конан создан для того, чтобы побеждать!

Ну, а поскольку киммерийцу ничто человеческое не чуждо, ему льстит внимание красивых женщин, и он не прочь перед ними покрасоваться, как бы невзначай. Зная, что способен пробудить ревность в женских сердцах, он кокетничает, как зелёный школяр:

«— О, Кром! — проворчал варвар. — Надо, чтобы небо обрушилось на голову, лишь тогда заставишь женщину забыть о ревности. Я, что ли виноват, что стигийка влюбилась в меня? Все вы женщины такие…»

…