Обыкновенная история. Обломов

Для неё наконец настали поэтические мгновения жизни: она полюбила эту то  сладостную, то мучительную  тревожность души, искала сама волнений, выдумывала себе и муку и счастье. Она пристрастилась к своей любви, как пристращаются к опиуму, и жадно пила сердечную отраву.

Он понимал все тревоги сердца, все душевные бури, но понимал - и только. Весь кодекс сердечных дел был у него в голове, но не в сердце.

"Пока в человеке кипят жизненные силы, - думал Александр, - пока играют желания и страсти, он занят чувственно, он бежит того успокоительного, важного и торжественного созерцания, к которому ведёт религия... он приходит искать утешения в ней с угасшими, растраченными силами, с сокрушëнными надеждами, с бременем лет..."

"Презирал, ненавидел людей, а теперь и себя. От людей можно скрыться, а от себя куда уйдёшь?"

"...а вы без милосердия вонзаете свой анатомический нож в самые тайные изгибы моего сердца."

Я не понимаю этой глупости, которую, правду сказать, большая часть любовников делают от сотворения мира до наших времён: сердиться на соперника! может ли быть что-нибудь бессмысленней - стереть его с лица земли! за что? за то, что он понравился! как будто он виноват и как будто от этого дела пойдут лучше, если мы его накажем!

-Видишь ли? - продолжал дядя, - там Софья, тут Надежда, в другом месте Марья. Сердце - преглубокий колодезь: долго не дощупаешься дна. Оно любит до старости...

Влюблённые все таковы: то очень слепы, то слишком прозорливы.

-Вечно! кто две недели любит, того называют ветреником, а два-три года - так уж и вечно! Разбери-ка, как любовь создана, и сам увидишь, что она не вечна!

Любовь заслонит от тебя недостаток качеств, нужных для жены. Тогда как выбирая, ты хладнокровно рассудишь, имеет ли такая-то или такая женщина качества, какие хочешь видеть в жене: вот в чем главный расчёт. И если отыщешь такую женщину, она неприменно должна нравиться тебе постоянно, потому что отвечает твоим желаниям.