Дом у кладбища

Если бы люди довольствовались своим уделом, не искали лучшего и мирились с тем, что сегодня ничем не отличается от вчера, а завтра — от сегодня, род людской без дополнительных расходов на питание прибавил бы в весе, а сон его был бы глубок и безмятежен. Однако душе человека так же несвойственно отдыхать, как морю или ветру. Вечно мы злоумышляем против собственного спокойствия, но стоит кому-нибудь в толпе зашевелиться, как он начинает задевать остальных, и в результате даже самые безобидные принуждены бороться за свой status quo; временами, решив не шевельнуть и пальцем, не пожертвовать и полушкой ради «продвижения», они волей-неволей принимаются заодно со всеми выделывать разные антраша. Так уж распорядилась природа, а она умеет настоять на своем; она не потерпит, чтобы даже самый пассивный из нас сидел сиднем, и, если нет другого способа, пришпиливает к его подолу хлопушку (страсть или какую-нибудь иную прихоть), и вот толстый увалень неловко скачет, причиняя неудобства окружающим и самому себе. Печально, но это так; нам не дано обрести покой в полной неподвижности. Мы связаны друг с другом множеством сложно переплетенных нитей и не можем совершить, с самыми благими намерениями, простейший, касающийся только нас самих поступок, как то: жениться или нанять на лето дом в Брайтоне — и не задеть при этом десятков достойных людей, не имеющих, казалось бы, с нами и нашими делами ничего общего. В этом отношении человечество напоминает пирамиду из картофелин: стоит задеть одну — и приходят в движение даже те, от которых меньше всего этого ожидаешь.

...ничего нет приятней, чем читать книги и мечтать о былых временах, но жить веком ранее я бы не пожелал. И все же в моем воображении давно уже проплывают, сплетаясь и сменяя друг друга, картины прежней жизни; мне грезятся кровожадность и неистовство, гостеприимство и радушие; былое варварство смягчено дымкой времени и окружено неким ореолом. Эти видения напоминают мне раскаленные угольки в камине, я люблю блаженно наблюдать их в зимние сумерки, удобно устроившись в кресле и подперев седую голову рукой, а они все меняют очертания и беззвучно нашептывают свои «зимние сказки»

Мужское и женское начало стремится к слиянию. Возьмем привлекательного мужчину и женщину — не важно какого возраста, но, во всяком случае, заслуживающую этого наименования, — и сведем их вместе; позаботимся, чтобы обстановка благоприятствовала герою, и черт меня побери, если из этого ничего не выйдет. Враждебность помехой не является. Напротив, для завязки лучше она, чем безразличие. Сид начал ухаживания с того, что застрелил голубей своей возлюбленной, чем вызвал ее исступленный гнев. Сид прекрасно знал, что делает. Возбудите только страсть, не важно, какую именно, чтобы в памяти дамы прочно укрепился ваш образ, и можете, вслед за горбуном Ричардом, свататься к своей леди Анне — вас ждет тот же успех, пусть люди поверхностные и назовут такое сватовство противоестественным. Конечно, всему есть пределы. К примеру, я не советовал бы прибегать к этому методу джентльмену пожилому, лысому, прыщавому, с вялым умом и неповоротливым языком — его ждет разочарование. Мой совет предназначается для молодых, сносно выглядящих, для витий из породы златоустов и романтических атлетов с вкрадчивыми манерами.