Ваша оценкаВ серию включены художественные произведения выдающихся русских писателей и поэтов. С ними мы впервые знакомимся в школе, их вновь открываем для себя спустя годы...Серия предназначена прежде всего школьникам, изучающим русскую литературу в рамках базового и углубленного курсов, а также всем тем, кто хочет насладиться богатством русского языка, заново осмыслить нравственные начала и личностные ценности.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
13 оценок
- 538%
- 454%
- 30%
- 20%
- 18%
Ваша оценкаПрочитали 13Хотят прочитать 5
Рецензии
Аноним15 декабря 2020 г.Лакмусовая бумажка в мутной воде
Читать далееУ Замятина я читала роман «Мы» (рецензия на трилогию антиутопий Замятина, Хаксли, Оруэлла) и рассказ «Часы» (рецензия). Теперь же решила прочесть у него ещё и какую-нибудь повесть. И, выбрав «Наводнение» (хотя иногда его называют рассказом, но это не так важно), не ошиблась. Эти три произведения очень разные, но все мне понравились.
Если в «Часах» заметна перекличка Замятина с Чеховым, то в «Наводнении», видимо, не обошлось без влияния Достоевского, как и в широко известной антиутопии «Мы», в которой чувствуется дыхание Великого Инквизитора. При чтении повести вспоминался мне и Раскольников со своим топором. Прослеживается в ней и идея двойничества, первооткрывателем которой справедливо считал себя Фёдор Михайлович, переведя эту интересную тему из гоголевского мистического мира в мир психологии. Причём похоже, что Замятин успел отразить в своём творчестве раздвоение личности («Наводнение», 1929г) чуть раньше, например, Набокова («Соглядатай» (рецензия), 1930г). И у Замятина мучительным раздвоением страдала женщина, а не мужчина.
Повесть «Наводнение» одновременно и странная, и страшная. Попавшая в приёмную семью девочка-сирота стала своеобразной лакмусовой бумажкой, проявившей тёмные стороны обоих супругов. Ни жена, ни муж и предположить не могли, на что каждый из них окажется способным. Но если отец семейства совершал свои мерзости вполне осознанно, то мать, вероятно, тронулась умом и явно нуждалась в помощи специалиста. А вот несовершеннолетнего ребёнка я не стала бы ни в чём обвинять, хоть девочка и вела себя далеко не самым лучшим образом. Ведь за выстраивание отношений с детьми всегда несут ответственность, конечно, взрослые, в данном случае – приёмные родители.
Трагична и сама повесть, и её финал. Но путь к спасению всегда проходит через правду, какой бы горькой она ни оказалась. Ведь с огромным камнем на душе жить невозможно. Героиня ощутила облегчение и освобождение, рассказав всю правду и признавшись в содеянном. И очень боялась, что ей не поверят. А что будет с ней дальше, уже не волновало эту женщину совсем. «Она медленно, как птица, опустилась на кровать. Теперь всё было хорошо, блаженно, она была закончена, она вылилась вся»…
Как отмечал сам Замятин, интегральный образ наводнения он попытался провести через произведение в двух планах: реальное петербургское наводнение отражено в наводнении душевном.1532,8K- Аноним8 декабря 2020 г.
Весна-красна на снежной поляне, или Руки вверх!
«Вы думаете, что весна – это розовое, голубое и соловьи? Сентиментальный предрассудок! На снежной поляне два вчера ещё пасшихся рядом оленя вдруг кидаются один на другого из-за оленьей девушки – это весна»Читать далееЧто лучше: золотые часы или серебряный кавказский пояс? Эти мужские аксессуары принадлежат двум воздыхателям одной и той же дамы – секретарши Верочки. Причём к золотым часам ещё прилагается даже не комната, а отдельная квартира! Но и серебряный пояс тоже знает себе цену: он обхватывает тонкую талию секретаря коммунистической ячейки и редактора стенной газеты. Так что у девушки есть повод задуматься, и она вся пребывает в сомнениях.
Товарищ Зайцер, занимающийся заготовкой дров для замерзающего Петербурга, всего за один воз дров приобрёл свои знаменитые золотые часы. А сделал он это «ради Верочки - в качестве противоядия серебряному поясу» соперника. Вот они-то и сыграют роковую роль в борьбе за сердце Верочки, развязавшейся между товарищем Зайцером с золотыми часами и товарищем Кубасом с серебряным поясом. Секретарша колебалась и не могла сделать выбор. Как же ей поступить, чтобы потом не пришлось жалеть о совершённой ошибке?
Владельцем золотых часов был преподнесен Верочке «фунт сахару с розовой ленточкой». И в какой-то момент Зайцеру повезло больше: именно он отправляется холодной и снежной ночью провожать Верочку с работы домой. Но вдруг на их пути встречается высокий человек подозрительной наружности. Тут-то и происходит странная телепортация золотых часов из жилетного кармана Зайцера к ночному прохожему. Привычно попятившийся было назад Зайцер вдруг на глазах у изумлённой девушки чудесным образом превращается в Зайцера героического, решившего, что лучшая защита – это нападение. Он даёт незнакомцу сокрушительный отпор, выхватив у того часы и дико прокричав: «Руки вверх! Застрелю!». Верочка была в восторге от героизма и мужества своего спутника и пообещала утром дать окончательный ответ. В том, что он будет положительным, никто уже не сомневался.
«Вчера еще смирные, как олени, люди сегодня становятся героями и окрашивают снег своей кровью – это весна»На следующий день герой шёл на работу счастливым победителем. На входе в учреждение все сотрудники осыпали его поздравлениями и улыбками. Но в ящике своего письменного стола он вдруг обнаруживает … свои золотые часы: «Так я же его ограбил – этого негодяя!». Верочка всё поняла. И раздались взрывы её неистового, неудержимого смеха…
В конце рабочего дня, проходя с горькими глазами мимо стола Верочки, Зайцер вдруг яростно ломает «эти проклятые, погубившие его часы». А на стене в вестибюле он видит экстренный номер стенгазеты, выпущенный соперником Кубасом, где «был изображён маленький смешной человечек с свирепо вздёрнутыми бровями, в каждой руке у него были огромные часы. Внизу была крупная подпись: "Руки вверх!"».
И Зайцер окончательно сдался, фактически признав своё поражение. Иначе говоря, герой добровольно исполнил свой же приказ: поднял руки вверх. Он сам тихо вышел из игры, из борьбы, из весны…
«Цвет весны не голубой, не розовый, а красный – опасности, страсти, лихорадки, сражения»Мне кажется, что в «Часах» нельзя не заметить влияния Чехова, которого Замятин любил. Ведь он даже стремился "размести сугробы", нанесенные на творчество Антона Павловича метелью революции. На мой взгляд, в этом рассказе неудержимый смех Верочки над Зайцером перекликается со смехом хохотушки Вареньки над Беликовым в момент его падения с лестницы («Человек в футляре»). И увиденная карикатура произвела самое тяжёлое впечатление на каждого из героев: и на Беликова, и на Зайцера. А отнятые у прохожего золотые часы напоминают наглое изъятие драгоценностей у хористки, в числе которых, между прочим, были и часики («Хористка»).
1462K 
Аноним5 ноября 2021 г.«Все умрут, а я останусь. Но все равно потом умру»
Читать далееКто бы что ни говорил, а Замятин – это лютый артхаус. Это даже по знаменитым «Мы» заметно – нет более странной и в то же время завораживающей классической антиутопии. В каком-то смысле Замятин – сводный брат Платонова, который вам так же гарантирует снос башни; а если брать мировых классиков, то Замятин близок к Кафке (коему не повезло стать немного попсовым) и французским экзистенциалистам. Печально, что его не смогли оценить в Советском Союзе. Но оно и понятно – Е.З. не умел писать «нормально», как Союз писателей прописал; он, как и Платонов, если и пытался написать что-то «внятное», по законам соцреализма, все равно получал в итоге нечто потустороннее, отчего коллеги по Союзу наверняка крутили пальцем у виска.
«Рассказ о самом главном» – это не столько художественная проза, сколько размышление, заключенное в формальную сюжетную форму. Не знаю, хотел ли Замятин написать… эм… понятно. Возможно, хотел, но на результат желание писателя не повлияло – получилось максимально туманно, смысл рассказа ускользает, читателя ожидает боль уже на попытках разобраться – а кто этот «я», что постоянно упоминается в рассказе? Неужели Rhopalocera, червяк, который готовится к «смерти» в куколку (только истинный артхаусник мог додуматься сделать главным героем переходную форму членистоногих…)?
Булавоусые чешуекрылые (лат. Papilionoformes, или Rhopalocera) — таксономическая клада бабочек, первоначально объединявшая два родственных надсемейства Hesperioidea и Papilionoidea из инфраотряда Papilionomorpha. Позднее в 1986 году к ним было добавлено надсемейство Hedyloidea (ранее Hedylidae относили к пяденицам). Согласно одному из подходов к систематике чешуекрылых, булавоусые чешуекрылые имеют ранг серии в группе высших чешуекрылых инфраотряда Papilionomorpha подотряда Glossata (если вы понимаете все написанное тут, я вами восхищаюсь).Замятину, должно быть, нравилась эта мысль – о перерождении в более совершенную форму после смерти. Ну, или просто о воскрешении. Его Rhopalocera близок к перерождению, у него остался один день жизни в знакомой ему форме. Но Rhopalocera, чувствуя приближение смерти, не осознает, что после этой «смерти» его ждет новый виток существования. Для него этот день – последний. После него словно бы не будет ничего. Приблизительно в том же состоянии пережидают этот день герои-человеки у Замятина. Их день – это гражданская война в России. Человеки проживают военные часы как заключительные в своей жизни. Как и выше упомянутый Rhopalocera, смерть они воспринимают как окончание существования.
Сравнивая героев-человеков с Rhopalocera на пороге «воскрешения», писатель хотел показать естественность смерти и близость человека-животного к общему миру. Его Rhopalocera принимает свое окончание (тут – мнимое), не мучается экзистенциальными мыслями: «А что случится со мной после смерти?». Замятин пытается привести своих героев, из Homo Sapiens, к схожему отношению к смерти. С одной стороны, на примере червяка-бабочки он показывает, что, возможно, мы неправильно понимаем смерть – как полное окончание, хотя то, что мы понимаем под смертью, может быть переходным состоянием перед настоящей смертью (ну, или смерти, в метафизическом смысле, нет совсем). С другой стороны, он хочет добиться сближения людей с природой, которая не мыслит категориями «смерть – плохо, жизнь – хорошо», потому что она (природа) априори не располагает такими оценками.
Как это, собственно, изложено?.. Путано. Странно. Несчастный читатель, не готовый к такому уровню артхауса, начнет мучиться уже на первом абзаце. Воспринимать мир через призму Rhopalocera, знаете ли, нелегко. А чтобы окончательно запутать своего читателя, Е.З. добавляет инопланетные фрагменты – кто? что? к чему это? за что мне это, спрашивается?!
У меня одной это фото с бабочками вызывает беспокойство, интересно?..Самое прекрасное, что есть в рассказе, – это язык Замятина. Он волшебный. И – что вызвало невероятный прилив ностальгии! – знаменитые тире Е.З. на месте! Ох уж эти тире к месту и не к месту, что влюбили меня в «Мы» (ах, как я скучала по вам, мои родные)! И, конечно, никто так нежно и красиво не пишет о любви, как Замятин. Даже если вы ничего не поймете в смыслах рассказа, вы сможете насладиться великолепными авторскими описаниями, ярчайшими – и лаконичными – образами.
Как итог: сложно, странно, зачем это читать, отнимите у меня кто-нибудь книгу, научите меня так же, читать невыносимо, Замятин – гений ;)
1281K
Цитаты
Аноним6 июля 2016 г.В октябре, когда листья уже пожолкли, пожухли, сникли, — бывают синеглазые дни; запрокинуть голову в такой день, чтоб не видеть земли — и можно поверить: ещё радость, ещё лето.
393,8K
Аноним22 марта 2022 г.Читать далееЗвонит колокол, звонит солнце. Но все где-то далеко, во сне: церковь, ярмарка, Куймань, гомон, пыль, расписные дуги, синие цыганские жупаны, топот, свист. А жизнь, неспешная, древняя, мерным круговоротом колдующая, как солнце, — здесь на выгоне.
По-над озером, в сторонке, водят свой хоровод девушки-вековуши, все в темных платочках — так уж заведено. Тихонько поют, медленно кружатся в сторонке — тут, под солнцем, такие какие-то слепые, ненужные, умершие. Но так уж заведено. Им свой положен удел — вечным девушкам.
Отпелись вековушки, погасли.
14229- Аноним22 марта 2022 г.
Слыхано ли, чтоб кто-нибудь по выигрышному билету выигрывал, да не по газете, а взаправду, так, чтоб и деньги выдали?
13195
Подборки с этой книгой
Прослушанные аудиокниги
- 1 184 книги
Аудиокниги Александра Бордукова
- 118 книг
Аудиокниги Максима Пинскера
- 47 книг
Классика (Сибирское университетское издательство)
- 12 книг
Русская литература. Школьная программа. Читаем натуральное
- 35 книг
Другие издания
