Ваша оценкаПрозаик и публицист, открыватель мира «уездного», мира русского севера, мира «островитян» и других земных «мирков», автор романа «Мы» — первой антиутопии ХХ века, Евгений Замятин стал родоначальником целого литературного направления, причем не только у себя на родине, но и в европейской литературе. Всю жизнь он был «неудобным» писателем, сражаясь за свое право на самостоятельность мысли, на «настоящую правду», которая, по Достоевскому, «всегда неправдоподобна».
В настоящее издание вошли расск...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,1
18 оценок
- 533%
- 456%
- 36%
- 26%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 27Хотят прочитать 187
Рецензии
Аноним1 февраля 2021 г.Застывшие в безвременьи
Читать далееЕвгений Замятин не блистал особой плодовитостью, написано им за всю жизнь было не так много, но сегодня, в день его рождения, мне хочется вспомнить одну его небольшую повесть, которая в свое время произвела на меня сильное впечатление, называлась она - "Уездное".
Ранний Замятин (1912 год) оказался неожиданно "вкусным", по крайней мере, эта небольшая повесть понравилась мне намного больше, чем обретающий прямо на наших глазах хрестоматийность - роман "Мы". Здесь нет той амбициозности, которая пронизывает.... (неожиданный вопрос - как будет звучать название романа "Мы" в винительном падеже, неужели - "Нас"? Шутка, если что).
Зато здесь есть неторопливая, тягучая, почти завораживающая поэтичность. Само название - "Уездное" - настраивает на сонливость и скуку, которая даже в наше время свойственна маленьким городкам и посёлкам в гораздо большей степени, чем столицам любого масштаба. Сонная одурь и скука царит и на страницах повести, сюжет вроде бы и развивается, и в то же время производит впечатление неподвижного. Такое ощущение, что время в уездном городке замедляет свой бег, а происходящие события почти ничего не меняют.
И это при том, что перед глазами читателя проходит целый ряд трагических событий, но возникает чувство, что иначе и быть не могло, что эта тупая и инертная цепь эпизодов кем-то и чем-то предопределена, и действующие лица повести предстают не самостоятельными фигурами, а элементами провинциального "декора", исполняющими предписанные роли.
В этой повести есть что-то чеховское, нет, не в языке, язык довольно своеобразен, если не сказать - экспериментален, чеховский подход чувствуется в беспристрастности и объективности описываемого, в показе человеческой сущности без подсказок и оценок, просто перед читателем проходит эпизод из жизни, жизни провинциальной, скучной и страшной одновременно.
Главный герой провинциального действа - сын сапожника Анфим Барыба по прозвищу "утюг". У него довольно "говорящая" фамилия - "барыба" в народном говоре означает русалку, а еще полузверя-получеловека. Анфим и производит впечатление зверюги, существа живущего инстинктами и желаниями. Он силен и страшен в компании сверстников, но жалок и труслив перед отцом. Он из дома сбегает из-за страха наказания, после того, как провалил экзамен по Закону Божьему.
Животные инстинкты сопровождают его и дальше, так в его жизни возникает фабрикантша Чеботариха, которая использует молодого и сильного оболтуса для ублажения своего тела. Анфим вполне доволен своим положением, он сыт и удовлетворен. но как бы не был он нетребователен в духовной пище, даже его одолевает всепоглощающая скука. Скука и утробные инстинкты толкают Анфима на изнасилование кухарки Полины.
Анфим - вариация большой темы русской литературы - темы маленького человека, это - маленький человек с рабской душой, с тупой упертостью "утюга". Он подл, но не осознает свой подлости, он просто живет по принципу: "рыба ищет где глубже, а человек, где лучше". Он совершает еще целый ряд мерзостей, включая и предательство друга, хотя у таких людей, как Барыба, настоящая дружба невозможна, но он предает человека, который считал Анфима своим другом, пусть будет так.
Надо признать, что что-то ворочается всё-таки в примитивной душе антигероя повести, нутром он чувствует свою неправоту, но не может её правильно сформулировать, а следовательно - осознать.
Центральной темой, на мой взгляд, являются взаимоотношения Анфима с отцом, в финальном эпизоде тот выгоняет из дома сына казалось бы, ставшего "человеком", и получившего полицейский чин, Но не торопитесь оправдывать отца, ибо Анфим - есть плод его воспитания. Это он - отец - запугал и застращал сына так, что тот, не сдав экзамена, предпочел сбежать со двора, это он взрастил настолько черствую душу, что она не смогла проводить грани между добром и злом, это он ответственен за то, что провинция переполнена такими Анфимами, Барыбы-сыновья входят в силу, потому что их формируют Барыбы -отцы.
Вот такой тихая и спокойная уездная жизнь представлялась молодому писателю, и он был прав в своем анализе, потому что уже через каких-то пять лет она рванет, освобождая всё накопленное зверство в пароксизмах революций, ведь революции только начинались в столицах, а питались они энергией, растворенной в уездах и волостях...
1702K
Аноним15 декабря 2020 г.Лакмусовая бумажка в мутной воде
Читать далееУ Замятина я читала роман «Мы» (рецензия на трилогию антиутопий Замятина, Хаксли, Оруэлла) и рассказ «Часы» (рецензия). Теперь же решила прочесть у него ещё и какую-нибудь повесть. И, выбрав «Наводнение» (хотя иногда его называют рассказом, но это не так важно), не ошиблась. Эти три произведения очень разные, но все мне понравились.
Если в «Часах» заметна перекличка Замятина с Чеховым, то в «Наводнении», видимо, не обошлось без влияния Достоевского, как и в широко известной антиутопии «Мы», в которой чувствуется дыхание Великого Инквизитора. При чтении повести вспоминался мне и Раскольников со своим топором. Прослеживается в ней и идея двойничества, первооткрывателем которой справедливо считал себя Фёдор Михайлович, переведя эту интересную тему из гоголевского мистического мира в мир психологии. Причём похоже, что Замятин успел отразить в своём творчестве раздвоение личности («Наводнение», 1929г) чуть раньше, например, Набокова («Соглядатай» (рецензия), 1930г). И у Замятина мучительным раздвоением страдала женщина, а не мужчина.
Повесть «Наводнение» одновременно и странная, и страшная. Попавшая в приёмную семью девочка-сирота стала своеобразной лакмусовой бумажкой, проявившей тёмные стороны обоих супругов. Ни жена, ни муж и предположить не могли, на что каждый из них окажется способным. Но если отец семейства совершал свои мерзости вполне осознанно, то мать, вероятно, тронулась умом и явно нуждалась в помощи специалиста. А вот несовершеннолетнего ребёнка я не стала бы ни в чём обвинять, хоть девочка и вела себя далеко не самым лучшим образом. Ведь за выстраивание отношений с детьми всегда несут ответственность, конечно, взрослые, в данном случае – приёмные родители.
Трагична и сама повесть, и её финал. Но путь к спасению всегда проходит через правду, какой бы горькой она ни оказалась. Ведь с огромным камнем на душе жить невозможно. Героиня ощутила облегчение и освобождение, рассказав всю правду и признавшись в содеянном. И очень боялась, что ей не поверят. А что будет с ней дальше, уже не волновало эту женщину совсем. «Она медленно, как птица, опустилась на кровать. Теперь всё было хорошо, блаженно, она была закончена, она вылилась вся»…
Как отмечал сам Замятин, интегральный образ наводнения он попытался провести через произведение в двух планах: реальное петербургское наводнение отражено в наводнении душевном.1532,8K
Аноним5 ноября 2021 г.«Все умрут, а я останусь. Но все равно потом умру»
Читать далееКто бы что ни говорил, а Замятин – это лютый артхаус. Это даже по знаменитым «Мы» заметно – нет более странной и в то же время завораживающей классической антиутопии. В каком-то смысле Замятин – сводный брат Платонова, который вам так же гарантирует снос башни; а если брать мировых классиков, то Замятин близок к Кафке (коему не повезло стать немного попсовым) и французским экзистенциалистам. Печально, что его не смогли оценить в Советском Союзе. Но оно и понятно – Е.З. не умел писать «нормально», как Союз писателей прописал; он, как и Платонов, если и пытался написать что-то «внятное», по законам соцреализма, все равно получал в итоге нечто потустороннее, отчего коллеги по Союзу наверняка крутили пальцем у виска.
«Рассказ о самом главном» – это не столько художественная проза, сколько размышление, заключенное в формальную сюжетную форму. Не знаю, хотел ли Замятин написать… эм… понятно. Возможно, хотел, но на результат желание писателя не повлияло – получилось максимально туманно, смысл рассказа ускользает, читателя ожидает боль уже на попытках разобраться – а кто этот «я», что постоянно упоминается в рассказе? Неужели Rhopalocera, червяк, который готовится к «смерти» в куколку (только истинный артхаусник мог додуматься сделать главным героем переходную форму членистоногих…)?
Булавоусые чешуекрылые (лат. Papilionoformes, или Rhopalocera) — таксономическая клада бабочек, первоначально объединявшая два родственных надсемейства Hesperioidea и Papilionoidea из инфраотряда Papilionomorpha. Позднее в 1986 году к ним было добавлено надсемейство Hedyloidea (ранее Hedylidae относили к пяденицам). Согласно одному из подходов к систематике чешуекрылых, булавоусые чешуекрылые имеют ранг серии в группе высших чешуекрылых инфраотряда Papilionomorpha подотряда Glossata (если вы понимаете все написанное тут, я вами восхищаюсь).Замятину, должно быть, нравилась эта мысль – о перерождении в более совершенную форму после смерти. Ну, или просто о воскрешении. Его Rhopalocera близок к перерождению, у него остался один день жизни в знакомой ему форме. Но Rhopalocera, чувствуя приближение смерти, не осознает, что после этой «смерти» его ждет новый виток существования. Для него этот день – последний. После него словно бы не будет ничего. Приблизительно в том же состоянии пережидают этот день герои-человеки у Замятина. Их день – это гражданская война в России. Человеки проживают военные часы как заключительные в своей жизни. Как и выше упомянутый Rhopalocera, смерть они воспринимают как окончание существования.
Сравнивая героев-человеков с Rhopalocera на пороге «воскрешения», писатель хотел показать естественность смерти и близость человека-животного к общему миру. Его Rhopalocera принимает свое окончание (тут – мнимое), не мучается экзистенциальными мыслями: «А что случится со мной после смерти?». Замятин пытается привести своих героев, из Homo Sapiens, к схожему отношению к смерти. С одной стороны, на примере червяка-бабочки он показывает, что, возможно, мы неправильно понимаем смерть – как полное окончание, хотя то, что мы понимаем под смертью, может быть переходным состоянием перед настоящей смертью (ну, или смерти, в метафизическом смысле, нет совсем). С другой стороны, он хочет добиться сближения людей с природой, которая не мыслит категориями «смерть – плохо, жизнь – хорошо», потому что она (природа) априори не располагает такими оценками.
Как это, собственно, изложено?.. Путано. Странно. Несчастный читатель, не готовый к такому уровню артхауса, начнет мучиться уже на первом абзаце. Воспринимать мир через призму Rhopalocera, знаете ли, нелегко. А чтобы окончательно запутать своего читателя, Е.З. добавляет инопланетные фрагменты – кто? что? к чему это? за что мне это, спрашивается?!
У меня одной это фото с бабочками вызывает беспокойство, интересно?..Самое прекрасное, что есть в рассказе, – это язык Замятина. Он волшебный. И – что вызвало невероятный прилив ностальгии! – знаменитые тире Е.З. на месте! Ох уж эти тире к месту и не к месту, что влюбили меня в «Мы» (ах, как я скучала по вам, мои родные)! И, конечно, никто так нежно и красиво не пишет о любви, как Замятин. Даже если вы ничего не поймете в смыслах рассказа, вы сможете насладиться великолепными авторскими описаниями, ярчайшими – и лаконичными – образами.
Как итог: сложно, странно, зачем это читать, отнимите у меня кто-нибудь книгу, научите меня так же, читать невыносимо, Замятин – гений ;)
1281K
Цитаты
Аноним6 июля 2016 г.В октябре, когда листья уже пожолкли, пожухли, сникли, — бывают синеглазые дни; запрокинуть голову в такой день, чтоб не видеть земли — и можно поверить: ещё радость, ещё лето.
393,8K- Аноним21 сентября 2016 г.
Как известно, человек культурный должен, по возможности, не иметь лица. То есть не то чтобы совсем не иметь, а так: будто лицо, а будто и не лицо - чтобы не бросалось в глаза, как не бросается в глаза платье, сшитое у хорошего портного. Нечего и говорить, что лицо культурного человека должно быть совершенно такое же, как и у других (культурных), и уж, конечно, не должно меняться ни в каких случаях жизни.
191,5K 
Аноним13 мая 2021 г.Не нужно солнца. Зачем солнце, когда светят глаза? Темно. Шерстяной туман закутал, спустил занавеску. Издалека, из-за занавески слышно: капают капли о камень. Далеко: осень, люди, завтра.
18528
Подборки с этой книгой
Список книг филологического факультета
- 786 книг
Судьба повернулась ко мне задом, или Человек спиной на обложке
- 446 книг
Старик Хоттабыч или Книги которые нужно осилить до конца жизни
- 4 945 книг
Классика (хочу прочитать)
- 129 книг
Для игр
- 360 книг
