Трилогия о Генрихе Наваррском

—Вы мне сообщили так мало, что я могу подумать слишком много!

Что за несносная жизнь! Все время какие-то крайности, никакой твердой опоры, то барахтаешься в воде на глубине ста футов, то летаешь над облаками – ничего среднего!

Маргарита, задумавшись, сидела у открытого окна.
– Хороша брачная ночь! – прошептала королева. – Муж сбежал, любовник бросил!

Пусть кровь на руках, зато на лице - улыбка.

Женщина сильна по-настоящему только тогда, когда любовь и личные интересы в ней одинаково сильны; когда же ею движет что-нибудь одно, женщина так же уязвима...

- Милый друг, в любви мы, женщины, совершеннейшие язычницы и потому допускаем любые секты и поклоняемся нескольким богам.

• В одном-едином, не так ли?
• Да-да, в том боге, у которого на глазах повязка, на боку колчан, за спиной крылья и которого зовут Амур, Эрот, Купидон. Черт побери! Да здравствует служение ему!

Вот, Анрио, положение королей: они не могут ни жить, ни умереть, как хочется

Генрих, получая сведения с двух сторон, еще больше насторожился по отношению к Екатерине, а в особенности потому, что выражение её лица становилось всё более приветливым. Дело дошло до того, что однажды утром её бледные уста улыбнулись ему благожелательной улыбкой. В этот день Генрих почти ничего не ел, кроме яиц, которые варил он сам, и пил только воду, зачерпнутую на его глазах прямо из Сены.

— Государь, — попросил Сен-Люк, — укажите мне лекарство от болей в сердце.
— Ешь побольше, — ответил король.

больным сердцам милы потемки, ибо они населяют их призраками.