
Экранизированные книги
youkka
- 1 811 книг

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
Много у меня знакомых - хороших и разных. Скажем, один мой приятель как-то подрабатывал в секс-шопе. Его так пёрло от этого, что когда выпадала свободная минутка (а случалось это обычно ближе к ночи), он звонил и рассказывал о странных посетителях. А заодно о проблемах в личной жизни. Я не краснела, не бледнела и не падала в обморок от смущения только потому, что к тому моменту успела поработать на телефоне доверия. Там была целая группа граждан (мужеского, понятно, пола), которая обожала звонить и обсуждать самые интимные проблемы. Поскольку граждане хотели не только отлить (душу), но и получить совет, вскоре у меня возникло ощущение, что я переспала с ротой солдат и всем командным составом в придачу.
Это я к тому, что особенности восприятия текста сильно зависят от личного опыта. Когда я посмотрела "Распутника", он показался мне лёгкой, милой, хотя и несколько фривольной комедией. Поскольку играли там яркие актёры - красавчик Винсан Перес и блистательная Фанни Ардан, шутки были смешны, действие динамично, музыка хороша, то я осталась очень довольной. Текст я прочитала лет десять спустя, и он показался мне вполне симпатичным, но несколько пресным. Бывают сценарии (и пьесы) настолько глубокие и оригинальные, что они хороши сами по себе. Эта всё же выглядит как полуфабрикат - всё, что касается формы, в ней хорошо, а с содержанием бедновато. Конечно, те, кто знаком с философией Дидро, получат большее удовольствие - её пародирование у Шмитта получилось на славу, остальным же придётся довольствоваться изящной комедией положений, с пикантными шутками и рассуждениями о природе мужской и женской сексуальности. На дворе восемнадцатый век, дедушка Фрейд ещё не родился, так что всё вполне невинно.

6 из 10 только из-за пьесы.
Мне не понравился этот своего рода сборник, состоящий из пьесы и небольшого романа. Философия. Псевдофилософия. Эмм. Совсем не моё.
Распутник – довольно смешная пьеса (даже я смеялась моментами). В принципе этого для меня достаточно, чтоб получить удовольствие от пьесы.
Секта эгоистов – лично мне этот роман не понравился (хотя в детстве у меня было нечто подобное, скажем так, - «с восприятием мира и людей». Теперь мне это кажется очень странным ). И завершение книги довольно предсказуемое.
Надеюсь, другие произведения этого автора мне понравятся больше.

Кому: Эрику-Эмманюэлю Шмитту.
Нет, ну что это такое, а? Эрик, ты спутался с плохой компанией, сразу чувствую. Где этика, где принципы? Где загадка в конце концов? О чём ты только думаешь? Такое написать. Да если бы не имя автора, я бы доказывала с дубинкой в руках, что это не ты. Ну правда, не смейся.
Куришь, да? И пьёшь, наверное. Не стесняйся, мне можешь смело говорить, любить меньше не буду, но в угол периодически придётся ставить.
Нет, ну что это в самом деле ты напридумывал, и вообще - о чём только думаешь? Уж надеялась, что из пубертатного возраста вырос, а оказывается нет, совсем даже наоборот. И вообще - откуда такие интимные подробности из жизни Дидро? Да он у тебя не философ, а кобель и великий комбинатор.
Это ж надо, ещё и трактат о Морали пишет. О какой морали? Как лучше её использовать в своих целях? Моралист хр... естоматийный, блин. Как сам по девкам шариться так запросто, а как дочку, за себе подобного "просватать", так дудки.
Не знаю, может и мутил Дидро что-то там такое, не ловила с поличным, но тебя прошу, завязывай ты с такой писаниной. Ну не получилось, сам не видишь? Скучно и совсем не смешно. Хотя местами и с иронией.
Как-то так...
От кого. Искренне ваша, твоя то есть, поклонница.

"Распутник"
Будь легче, Баронне. Позволь своему разуму пораспутничать как ему хочется. Засыпай с одной, просыпайся с другой — я имею в виду идеи, — покидай одну ради другой, ухаживай за всеми, не привязываясь ни к одной. Мысли — это женщины, Баронне, ими дышат, за ними бегают, от них хмелеют, а затем желание вдруг делает зигзаг, и мы отправляемся искать в другую сторону. Философия — это случайная связь, ее ни в коем случае нельзя принимать за большую любовь. Что такое философская академия? Это большой бордель, где шлюхи подобраны и одобрены своднями, профессорами, престарелыми господами в очках и без зубов. Побольше легкости, дружок Баронне, мысль должна быть не тяжелее пера. Разве мужчина когда-нибудь обладает женщиной? Разве человек когда-нибудь владеет истиной?

Отношения полов – это война. Утром, перед зеркалом, я взбиваю прическу, румянюсь, крашусь, кокетничаю: я готовлюсь к штурму; гребни, парики, пудра, мушки, румяна – все это служит мне оружием; я завязываю шнурки корсажа, оставляя грудь открытой, надеваю прозрачные чулки и кружевное белье, как солдат натягивает свой мундир, и иду в атаку. Я должна нравиться. Этого вам, мужчинам, не понять… Для вас нравиться – это лишь приступочка, чтобы поудобнее забраться в постель, лишь средство добиться своего. Для нас, женщин, нравиться – это уже цель, это победа сама по себе. Привлечь, соблазнить… я хочу, чтобы власть моя была безраздельной, я хочу властвовать над всеми мужчинами, не давать им передышки ни на мгновение, соблазнять, соблазнять до полного утоления жажды, соблазнять уже безо всякой жажды… Я возбуждаю в них желание, и они теснятся вокруг меня, полагая, что просят нечто такое, в чем я могу им отказать. И когда им кажется, что они добились своего, прижимая меня к себе, обнаженную, – вот тут-то я и довершаю свою победу. Я внушаю ему, мужчине, что я – его вещь, что я ему принадлежу, что я отдаю ему свое тело, как трофей, но на самом деле я лишь довожу его до изнеможения… Хорош победитель, нечего сказать, засыпающий в моих объятиях с колотящимся сердцем и замызганным хвостом, опавшим после своего жалкого наслаждения! Нет, мое наслаждение в другом, оно здесь, всемогущее, долгое, при виде этого большого обессиленного тела, счастливого и изнуренного, которое не понимает ничего, которое сейчас целиком и полностью в моей власти! Вы сильны, у вас есть власть? Как же, как же! Я превращаю все это в прах, я возвращаю вас на исходную точку, назад, передо мною вы остаетесь нагими, обессиленными, беззащитными, словно новорожденные, – этакие толстозадые младенцы, затерянные между женских ляжек! Мое сладострастие в том, что я могла бы пойти еще дальше: я лишила мужчину его силы, его спермы, я могла бы его убить – достаточно лишь посильнее сдавить пальцами его горло… или провести лезвием по жилке, которая бьется… Да, убить здесь, сейчас, когда он этого вовсе не ждет. Видите, мой друг, какова бывает любовь: на волосок от смерти, и счастье – перерезать этот волосок. Вас не взять силой, господа, – что ж, тогда вам лгут. Вам лгут, испуская вопли наслаждения, вам лгут, притворяясь, что принимают ваше желание, тогда как на самом деле считают за честь вызвать его у вас. Вы считаете себя господами, но господин становится рабом своей рабы. Я не знаю другого наслаждения, кроме как лгать, притворяться, хитрить, предавать. Да, лгать, лгать постоянно, избегая вашей власти при помощи уловок и хитрости, – вот все, чего желает женщина достойная, умная, которой нечего стыдиться; вот прекрасная участь женщины – стать истинной дрянью, великой, дрянью во славе, которая подавляет мужчин своим могуществом и заставляет их искупать это проклятие – родиться женщиной!

У женщин все увядает, дряхлеет. Женщина прекрасна в восемнадцать лет потому, что у нее много плоти и мелкая кость, и по той же причине все пропорции, которые создают красоту, так быстро пропадают…












Другие издания


