Рассказы. Повести. Пьесы. Жизнь господина де Мольера

Кто такой человек? Учёный бы ответил однозначно, перемежая свою речь терминами. Он также наверняка добавил бы, что при должном умении возможно создать человеческое существо, минуя естественный процесс. Знавала я одного. Филипп Филиппович Преображенский — учёный, профессор, хирург. Выдающийся человек.

Дело было лет сто назад, а точнее в 1924-м. Смутное время, когда старое уже разрушено, а новое ещё и не построено толком. Жил тогда профессор в Москве в семикомнатной квартире, с ним ещё домработница и кухарка. Временно здесь же обитался его помощник доктор Борменталь. Семь комнат — не блажь, потому как в них же и принимал профессор больных, здесь же оперировал и проводил эксперименты.

Один из таких экспериментов и дал возможность порассуждать о том, что собой представляет человек. Подобрал профессор дворняжку и превратил-таки в человека, пересадив той органы погибшего Клима Чугункина, пьяницы и вора. Персонаж «родился» отвратительнейший. Ничего в нём не осталось от милейшего пса, склонного к философским рассуждениям. Сплошной Клим Чугункин! Имя себе он выбрал «наследственное» - Шариков Полиграф Полиграфович.

Наглый, самодовольный, легко рассуждающий о вещах, в которых он не разбирается, но о которых имеет своё безапелляционное мнение, хулиган и дебошир — таков Шариков и перевоспитать его невозможно. Вот и получается, что не создал профессор никого нового, а лишь воскресил одного маргинала. Человек ли он? Ходит, говорит, рассуждает по своему разумению, но разве умение говорить делает человеком? И разве в способе «рождения» дело? Ведь ходят и сейчас и тогда по улицам такие «Шариковы», рождённые естественным путём. Они что не люди? А если бы Преображенский пересадил псу органы доброго и набожного человека? Чтобы тогда вышло? Но все эти рассуждения не имеют особой цены, потому как «зачем нужно искусственно фабриковать Спиноз, когда любая баба может его родить когда угодно!.. Ведь родила же в Холмогорах мадам Ломоносова этого своего знаменитого». И «Шариковых» родят.

Впрочем, не медициной единой живёт профессор. Его заботит окружающая действительность, в которой сплошь разруха. А разруха от того, что пришедшие к власти больше думают о мировой революции, чем о чистоте подъезда.

Но я не мастер говорить, меня слушать не слишком приятно. Вот Булгаков хорошо про того профессора написал. «Собачье сердце» повесть называется. Почитайте! Это только кажется, что речь в ней о людях столетней давности. На самом деле она и о нас тоже.

"Собачье сердце" - повесть Булгакова, широко известная благодаря одноимённой экранизации. При том, что я прочитала несколько рассказов и повестей из сборника за раз ("Дьяволиада", "Роковые яйца" и проч.), и в каждом случае меня неизбежно захватывало в поток фантасмагории и сатиры, наибольший отклик всё равно оставило именно "Собачье сердце", хоть я читала его и раньше.

В Москве в зиму с 1924-ого на 1925-ый год профессор Преображенский, светоч науки, в рамках частной практики проводит весьма инновационные операции по омоложению за счёт пересадки органов животных человеку (довольно успешно, судя по отзывам и очереди из новых клиентов). Но всё меняется в его хорошо организованном, соразмерно и со вкусом к жизни обустроенном быту, когда профессор решает провести эксперимент - пересадить гипофиз и семенники почти только что скончавшегося Клима Чугункина в тело дворового пса Шарика, недавно подобранного на улице. Операция проходит успешно, и с Шариком происходит настоящая трансформация: у него появляется шанс на то, чтобы стать венцом творения - человеком. В данном случае - Полиграфом Полиграфовичем.

Описание событий, происходящих с Шариком (а жизнь бездомного пса полна приключений), все его мысли и обстоятельные рассуждения по поводу человеческих действий, мотивов, существующего общественного устройства, - всё, что происходит в сознании Шарика, мы узнаём из его прямой речи, слушаем его внутренний голос. Который, правда, замолкает после операции. Дальше ассистент профессора Преображенского, доктор Борменталь, фиксирует ход эксперимента, записывает все проявления этого процесса вочеловечивания. И если речь Шарика слушать приятно и интересно, то вот то, как (и что) начинает говорить новоявленный Шариков, точно режет ухо. Понятно, что процесс воплощения во взрослого культурного человека сам собой не произойдёт, но Шариков безапелляционно отвергает любые попытки его воспитать или приобщить к культуре. Нашли дурака! Он сам всё прекрасно знает.

И как обидно за этого новородившегося человека! Сколько возможностей он упускает, сколь малым довольствуется, как ограничен в убеждениях и интересах; а ведь такой шанс выпал, казалось бы. Но проблема в том, что это не частный случай Шарикова: сначала сравниваешь его с судьбой тех, "кто был ничем, тот станет всем" - то есть пролетариата, благодаря революции обретшего власть этим самым "всем" стать. Примеры реализации первых неуверенных шагов такого становления подробно представлены в "Собачьем сердце".

А потом выносишь те же мысли за пределы конкретного временного промежутка и исторической ситуации, и становится и вовсе безрадостно. Шариков получил себе человеческую жизнь внезапно, благодаря невероятному стечению обстоятельств, он в силу собственной ограниченности и лени не пользуется всеми открытыми перед ним возможностями. Он живёт, минимально задумываясь, откуда ему выпал такой чудесный шанс, как ему устроить жизнь, чтобы она стала действительно прекрасной, приятной, осмысленной, на что её направить, во что воплотить.

...

В общем,

Я-МЫ Шариков

Так что можно и воспринимать и как научную фантастику, и как политическую сатиру, или взять и погрузиться в вопросы условий человеческого существования. Такой вот богатый выбор.

«-Ах, им нужен фарс? Хорошо! Будем кормить их фарсами!»

Пожалуй, если бы не авторство Михаила Булгакова, то книгу эту можно было бы и не читать. Тем более, что по признанию большинства историков никаких доказательств того, что автором наиболее раскрученных произведений является Мольер (настоящее имя Поклен) – нет! С первых строк Михаил Афанасьевич, явно по требованию большевиков, вставляет мини хвалебную оду Петру I и его шуту, который переводил фарсовые комедии на «варварский» русский язык. А потом будет утверждение, что именно Поклен окажет огромное влияние на Грибоедова, Пушкина и Гоголя. Булгаков даже приведет краткое сравнение отрывков из Грибоедовского «Горе от ума» и «Мизантропа» Поклена, переведенного Кокошкиным на русский язык. Пушкин якобы подражал в подростковом возрасте Поклену. В общем, никуда не деться русскому от влияния западных «цивилизаций». Сам Поклен родился в семье придворного обойщика и королевского камердинера. Звание камердинера было закреплено и за Жаном Батистом сыном. Но сына больше привлекали балаганы, коих было в то время очень много и которые использовались в качестве рекламы для разных товаров. Например, труппы актеры рекламировали разные шарлатанские средства, разыгрывая целые представления. Жан Батист напросился в одну из таких трупп, забросив занятия юриспруденцией. Дальше идут разные истории, фантастические и не очень. Например, про священника, который побеседовал с Жан Батистом и так же захотел играть в балаганной труппе. Правдой может быть лишь то, что отец раскаялся в том, что дал Жан Батисту образование. Деньги Жан Батист потратил на создание своего театра, имя которому он придумал очень быстро. Именем этим стало «Блестящий театр». Себе он взял псевдоним Мольер. Происхождение этого псевдонима также не выяснили историки. Мольер находит покровительство у Генриха де Гиза Лотарингского и тот отдает для театра свой гардероб. Мольер начинает не только играть, но и сам сочинять пьесы. Даже не пьесы, а фарсы, в которых он подражал итальянцам. Народу эти короткие комедии очень понравились. Труппа стала гастролировать по городам. В своих фарсах кого только не высмеивал Мольер: и докторов, и священников, и даже разных придворных. Но очевидно, что он выполнял какой-то заказ. Ведь за самые наглые высмеивания ему ничего не было. Наоборот, его труппе даже дают зал в Малом Бурбоне и назначают пенсию от герцога Орлеанского. Потом началась мини-дворянская, или буржуазная революция (Фронда). Из зала сделали мини-тюрьму для государственных преступников. Мольер начал ставить трагедии. Публика разделилась на части – одна хвалила Мольера, другая называла его посредственностью и не понимала, почему ему дали театр. Мольер же мало обращал на публику внимание и беззастенчиво плагиатил произведения у итальянских мастеров. С течением времени указывать на хищения Мольера настолько вошло в моду, что, если нельзя было сказать с уверенностью, где и что именно он заимствовал, говорили, что он «по-видимому» заимствовал. Мольеру даже приписали фразу: «Я беру мое добро там, где я его нахожу!». На самом деле он сказал: «Я возвращаю мое добро…», намекая на заимствования, которые производились у него. Но кто был прав, а кто правее – история не знает. Потом Мольера как бы запретили и тем самым наоборот сделали ему дополнительную рекламу. Все хотели видеть его пьесу, в которой тот осмеял людей высшего круга. В итоге запрет был снят, а цены на представления поднялись в два раза. Сам Мольер заболевает иохондрией. Он пишет своего Дон Жуана и меняет полностью сюжет. Тогда же он начинает нападки на церковь и священников. Некоторые историки делают из него едва ли не Вольтера. «Самое сильное впечатление во
всей пьесе произвела действительно странная сцена между Дон-Жуаном и нищим,
в которой тот на вопрос Дон-Жуана: чем занимается он? - отвечал, что он
молится целый день за благополучие тех людей, которые ему подают что-нибудь.
В ответ на это Дон-Жуан заявил, что человеку, который молится целый день, не
может житься плохо. Нищий, однако, признался, что он очень нуждается"
Тогда Дон-Жуан сказал, что, значит, его хлопоты плохо вознаграждаются
на небе, и предложил нищему луидор, но только с тем, чтобы бедняга
побогохульствовал. Нищий отказался это сделать, и Дон-Жуан отдал ему этот
луидор, по его выражению, "из человеколюбия". Эта сцена настроила против Мольера даже его близких.
Когда он будет умирать, то к нему не придет ни врач, ни священник. Ни одно кладбище не захочет принять его тело для захоронения. Придется вмешаться королю, который попросит церковь все-таки похоронить Мольера на глубине в пять футов – ибо священная земля простирается лишь на глубину в четыре фута-, но запретит проводить торжества и церемонии. Но чья-то рука вложит в руку вдове кожаный кошель с деньгами и та, раздав деньги, купит таким образом похоронное сопровождение гроба в виде толпы поклонников. Его похоронят вместе с самоубийцами и некрещенными детьми. Похоронят как обойщика и королевского камердинера, а не театрала. Французские большевики, во время Великой революции, захотят найти останки Мольера, дабы захоронить его в специальном мавзолее, но не смогут найти их. Какие-то останки все-таки были найдены и помещены в мавзолей, но никто не верил, что это были останки именно Поклена (Мольера). Таинственным образом сгинули и все до единой его рукописи и письма. Говорили, что их уничтожил какой-то фанатик. С'est la vie, что в данном случае можно перевести как «вот такой фарс»… Аминь!

Я не очень люблю биографическую литературу, но роман М. Булгакова стал приятным открытием: оказывается, биографии тоже могут быть интересно написанными. У Булгакова это, несомненно, получилось – заинтересовать меня жизнеописанием французского драматурга Мольера. Конечно же, я и до прочтения романа «Жизнь господина де Мольера» знала, кто такой Мольер, читала некоторые его пьесы. Но я никогда не задумывалась о том, как складывалась жизнь французского классика. А складывалась она нелегко. Именно об этом очень увлекательно повествует нам наш классик, которого жизнь тоже не баловала милостями. Возможно, именно поэтому М. Булгаков и сделал героем своего романа господина де Мольера. И пьесы Мольера, и произведения Булгакова зачастую оказывались под запретом. Оба писателя подвергались гонениям, терпели лишения, подчас влачили нищенское существование. Всё время, пока читала роман, невольно сравнивала судьбы героя и автора. Не случайно, наверное, этот роман в числе других произведений Булгакова так и не увидел свет при жизни автора.