Ваша оценкаВосемь убийств потрясли маленький городок.
Таинственный маньяк, которого пресса прозвала Чистильщиком, метит тела своих жертв знаком "бесконечность".
По какому принципу он убивает?
В чем смысл его "посланий"?
Расследование ведут два блестящих интеллектуала - журналистка Стефани Делакур и комиссар Нортроп Рильски.
Постепенно они приходят к шокирующему выводу: кровавые деяния Чистильщика каким-то образом связаны с одним из самых загадочных периодов мировой истории - падением Константиноп...
Жанры
Рейтинг LiveLib
2,4
31 оценка
- 53%
- 410%
- 332%
- 239%
- 116%
Ваша оценкаПрочитали 35Хотят прочитать 99
Рецензии
Аноним19 января 2017 г.Читать далееПосле Пруста каждое художественное произведение пишется как автобиография писателя. После Делёза каждое художественное произведение читается как биография читателя. На смену древнему лозунгу «познай самого себя» пришло современное и комфортное «узнай себя», а функцию зеркала выполнит литература. Если шизофрения, в обыденном восприятии, это раздвоение личности, то как называются случаи распространения одной личности на нескольких человек? Коллективное сознательное?
Юлия Кристева, по собственному признанию, не понимает, что такое постмодернизм. Однако типовые постмодернистские приемы в «Смерти в Византии» использует весьма активно. Например, двойное кодирование – сочетание «низкой» формы и «высокого» смысла. Жанр детектива, возможно, не нужен Кристевой, чтобы рассказать свою историю, но он нужен читателю. Впрочем, остросюжетным является только самое начало романа: серия убийств членов секты «Новый Пантеон», перестрелка в центре Санта-Барбары, исчезновение профессора Крест-Джонса. Затем скорость развития событий затухает и начинается бессюжетная часть романа, построенная по методу метарассказа: чтение и комментирование истории жизни византийской принцессы Анны Комниной. Интертекстуальность обозначена уже в названии. Правда, в русском переводе, как мне кажется, допущена неточность: отсылка должна быть не к Томасу Манну, а к Агате Кристи, то есть «убийство», а не «смерть».
Что касается тематического плана, то основная проблематика романа – эмиграция и самоидентификация личности. Юлия Кристева, как известно, переехала из Болгарии в Париж в 1966 году, когда ей было 24 года. Через много лет в одном из интервью писательница заметила, что для Франции она никогда не станет француженкой, хотя во всем остальном мире её воспринимают как квинтэссенцию парижанки. Каждый etranger, тот, кто покидает родную среду и родной язык («данный природой ремень безопасности»), вынужден создавать новую идентичность и решать для себя вопрос, что определяет суть личности, чем именно я – это я. Среди других крупных тем романа - тема Матери и жертвенной материнской любви, особенности женского восприятия и судьба «женского гения», поиски Отца, кризис субъекта, случаи, когда «я» теряет свою самость, сложность отношений Я-Другой и «чужой в нас самих», мотив возвращения. В романе затронуты практически все темы, которыми Кристева занималась как философ, семиотик и психоаналитик, что даже позволило одному из критиков назвать «Смерть в Византии» «отчетом о проделанной работе». Впрочем, ни одна из тем не получает в романе окончательного решения. В полном соответствии с французской теорией: «если меня спросят о любви или о справедливости, я гарантирую бесконечность без уверенности в своих словах» - Кристева говорит, говорит, говорит. И стоит ли удивляться, что именно бесконечность завершает роман?
14898
Аноним17 августа 2015 г.Читать далееЭта книга произвела на меня очень странное впечатление. Заявленная как интеллектуальный исторический детектив, она не оказалась ни тем, ни другим, ни третьим. Начнем не с начала, то есть с исторической составляющей.
Действие романа происходит как бы в двух временах: сейчас в Америке и Франции и тысячу лет назад на территории империи, известной как Византия. Но здесь кроется первая ловушка: нет никаких перенесений во времени, диахронических действий, ничего такого. Все события в прошлом представлены как отрывки реально существующего произведения византийской принцессы Анны Комниной, выдуманного романа одного из героев Себастьяна Крест-Джонса и его же, Себастьяна, фантазий на тему Анны, ее гипотетических отношений с его предком и крестовых походов. Подано это все довольно сумбурно, но пробуждает интерес к истории Византии, Священной Римской империи и крестоносцев.
Теперь о детективе. Эта самая слабая линия книги, практически не существующая. В самом начале нам сообщают о маньяке-убийце, преследующем членов влиятельной секты. Все. Почти в самом конце (пардон за повтор, но так оно и было) нам раскрывают его личность. Никакого расследования. Никаких намеков на потенциальных подозреваемых, никаких мотивов. Мотивы реального убийцы тоже весьма сомнительны, но все объясняется расщеплением личности. Удобно.
И, наконец, интеллектуальность. Нет никаких сомнений в том, что Юлия Кристева хотела преподнести свои социально-философские взгляда под оболочкой модного нынче чтива. Да ради бога, вот только чтива не получилось. Герои пьют джин, занимаются любовью, посещают приемы в посольстве и разговаривают о судьбах мировой интеллигенции. Разговаривают много и пространно. Совершенно неожиданно вворачивают словечки типа "консубстанциональный". (А знаете ли вы, друзья мои, что такое "консубстанциональный"? А я теперь знаю. Считающий, что в Святом Причастии появляются сущности Тела и Крови Христова и сохраняются сущности хлеба и вина. О как). Суть этих разговоров иногда улавливается с трудом. Где-то в середине книги мне даже понравилось. Есть метафизическая Византия, суть все старое, утонченное, умудренное опытом. Есть метафизическая Санта-Барбара, суть все новое, молодое, напористое. Как тысячу лет назад крестоносцы завоевывали Византию, разрушая и меняя ее на ходу, так и сейчас многочисленные мигранты из стран Азии и Африки и политические силы Нового Света воздействуют на старушку Европу. Византия прекрасна, но за Санта-Барбарой будущее.
Если бы автор придерживалась своей теории Византия vs Санта-Барбара, то все могло бы получиться. Но увы! С течением страниц мысли прыгали как блохи, их перебивала та самая детективная линия, которую уже никто и не ждал, нить безнадежно терялась. Итог: то, что могло бы быть прекрасным эссе, оказалось одним из самых неудобоваримых детективных романов, что я читала. Жаль...
7624
Аноним5 июля 2018 г.Читать далееЯ в жизни не читала ещё никого, кто бы до такой степени любил себя и так презрительно относился к читателю. Три раза ссылка на себя, любимую - знаете, это ещё не каждому великому писателю можно простить, тут же от величия - только мания. Может, Кристева и в самом деле неплохой учёный, но как детективщик она ниже плинтуса. Линия детектива невнятная, линия исторического расследования затухает где-то к середине и больше не возникает, характеры прописаны отвратительно, над всем этим сияет превосходство альтер-эго автора, которая мало того, что просто типичная Мери-Сью, так ещё и попутно макает читателя в болото, обращаясь к нему, дословно, как к "пятидесятилетней домохозяйке". Сверху все украшено псевдофилософскими разговорами на квазиреалистичные темы. ПС. Десять раз встречается слово "феминизм" или его производные, я считала. Меж тем, дальше от феминизма, чем эта книга , стоит только Домострой.
51K
Цитаты
- Аноним16 августа 2015 г.
А может, это и есть извечное предназначение женщин, утерянное ими в пресловутой борьбе за равноправие, над которой ты знай себе посмеиваешься (и зря): служить почвой, точкой отсчета, порогом, трамплином, чем-то, что позволяет любимому - ребенку ли, мужчине - взлететь. От трамплина отталкиваются и забывают о нем...
2507 - Аноним12 августа 2015 г.
Приметы нашего времени - демократизация, всеобщее засилье средств массовой информации, - и как итог - утрата привычки к чтению...
2351
Подборки с этой книгой
Феминизм, как он есть
- 311 книг
Интеллектуальный роман
- 170 книг
Писатели-филологи
- 125 книг
Интеллектуальный детектив
- 96 книг
Тайные общества
- 40 книг
Другие издания
