Идиот. Игрок

Это, наверное, будет мой самый короткий и запутанный отзыв. Роман произвел на меня нейтральное впечатление (если можно так выразиться?), то есть он мне понравился, но читала я его спокойно, по главе, а не в захлеб. Главные женские персонажи, вообще похожи, только у них разные жизненных обстоятельства. (поэтому-то князь был в смятении, когда его поставили перед выбором). После прочтения думала над тем, а что бы было, если бы Лев Николаевич не приехал и не вмешался бы таким роковым образом в жизни героев? Все могло закончится и по-другому. Судьба Настасьи Филипповны и Рогожина была предсказуема, уж слишком много раз о таком исходе упоминалось на страницах. А вот судьба князя Мышкина... я не ожидала такого поворота. А вообще, прочитав концовку романа, я почувствовала отчаяние, опустошенность и безысходность...

Как я, оказывается, скучала по Достоевскому. Что ж, читая его романы повторно, уже начинаю кое-что примечать, не просто пускать слюни восторга, а находить закономерности. Достоевщина плавно приобретает черты. Моя подруга учится на юриста и они, к моему великому удовольствию, по криминалистике читают Достоевского. Задумалась о романах Достоевского с ракурса причин совершаемых преступлений. На почве дикой любви, навязчивых идей и теорий, часто завязано на ненавистных деньгах. Или же валяние в грязи и мучительные признания самому себе в желании в ней валяться. Потрошитель изувеченых дущ. Тут или автоматическое тупое человеческое существование или же буду ползти ниже, но не с вами, господа. Потому что, во-первых, какая ко всем чертям разница, во-вторых, чтобы жить тупо, надо душеньку сузить и засунуть её в трафарет. Я тоже это вижу, ага. (и ещё телевизор смотреть в ударных дозах - чтоб не очнуться ненароком и не вывалиться на пустое безграничное пространство, где попервой и не знаешь куда себя деть, ходишь по пустыне, пиная перекати-поле, с умирающей в душе надеждой найти здесь кого-то ещё)

Сегодня со мной поздоровался незнакомый человек, во времена Достоевского мне бы можно было ему дать палкой по лбу и всячески его обругать за такое вздорное поведение. И вообще, не сошел ли он с ума, пес! Надо было мне узнать кто таков и требовать "удовлетворения".
Так что среди этого мрака условностей и приличного поведения, в духе "не позорьте, батюшка!", старуха (la baboulinka), которая ворвалось в роман, была сверхфиерична и прекрасна.

Любовные страсти характерные для Достоевского, про то, что все потом сделались больны, тоже достоевщина.
Ой, много, много всего...про рулетку так и вообще молчу. И падения, куда без падений, без падений и не поднимешься. Чтобы встать с колен нужно на них сначала бахнуться.
Хорош роман.

"А как это любить двух? Двумя разными любвями какими-нибудь?" - "О, да, да!"

Я не знаю, почему Федор Михайлович был недоволен своей книгою, полагая, что и вполовину не выразил в ней того, что хотел бы выразить. Мне трудно представить, что бы у него вышло, если бы "выразительностей" было в два раза больше... Даже на получившуюся у него книгу невозможно писать рецензию, потому что такие произведения - это не просто классика, а что-то неприкосновенное. Убери хоть слово - добавь хоть предложение - и ты дотронулся до святого.

Сравнивая с более ранним и любимым мною произведением Ф.М. " Преступление и наказание ", могу заметить, что в "Идиоте" все более ярко, сериально в хорошем смысле (причем из цикла "Богатые тоже плачут"); чего стоят некоторые более чем эффектные, легко воображаемые в голове сцены, по выражению А.Майкова, "гениальные молнии", как, например, сцена с метанием денег в камин или финальная.

Аккуратно давя на такие темы как людское сострадание, идеальная личность, политические и нравственные проблемы, любовный четырехугольник, Ф.М. активно намекает на очевидность права каждого человека встать на тот путь, который он считает нужным.

P.S. без ума от этой иллюстрации.

Аглая.Иллюстрация Ильи Глазунова к роману Ф.М.Достоевского «Идиот». 1982 г.

Определенно, начинать одно из великих пятикнижий Ф. М. Достоевского в период сессии не стоило. Прочитать «Идиота» оказалось для меня не самой просто задачей в не самое просто время. Однако, как только с экзаменами было покончено, я взахлеб дочитала вторую половину книги за пару дней, когда на первую ушло более месяца.

Должна, конечно, сразу сказать, что одного романа Фёдора Михайловича в год мне достаточно и за оставшееся время до окончания года не возьмусь более чем за рассказы писателя. Ведь каждый раз когда читаю русскую классику, я надеюсь, что в конце будет что-то хорошее и возможно светлое. И каждый раз я, естественно, ошибаюсь.

На сотой странице от конца книги я была рада за главного героя, он работал над собой и своими отношениями. Потом мне оставалось всего тридцать страниц до конца и все к чертям летело в глубокую яму.... Я дошла до финала и была разбита, помята и опечалена.

Конечно я знала, кто такой Достоевский и «с чем его едят», я с первых страниц понимала какой исход будет для каждого героя, пророческие цитаты я отмечала прямо в книге, но всё равно, до самого конца, я надеялась.. надеялась увидеть счастливый финал или хотя бы щадящий.

Князь Лев Николаевич Мышкин — бесспорно человек не от сего мира, или как выражается один мой знакомый, и вовсе нечеловек. Князь с раннего детства сирота, а также болезненный мальчик. Он, как в прочем и сам Федор Михайлович Достоевский, болен эпилепсией, она же падучая болезнь/падучка. На его счастье, рядом был взрослый человек, который рад был помочь ребенку друзей — господин Павлищев. Но, по классике жанра, вечно благодетель не может помогать и в какой-то момент покидает этот мир.

До определенного возраста князь в силу своей болезни постоянно находился в бессознательном состоянии, вовсе не в коме, просто как сказали бы мы сейчас — был «овощем». Однако лечение постепенно дает положительный эффект, ритмы болезни останавливаются и Лев Николаевич обретает ясный взгляд на мир. Взгляд совершенного ребёнка, который не был ни социализирован, ни воспитан, который не «жил». Поэтому князь не воспринимает любые события в верном ключе, не смотрит вглубь них, видит только верхний слой, показной. Конечно, он читает много книг, получает большое количество информации, но пользоваться ей не может в силу отсутствия опыта в таких делах. В последствии в обществе его назовут «идиотом» и будут совершенно правы.

Мне вовсе не хочется пересказывать сюжет романа в своей рецензии, однако стоит немного сказать о жизни князя в России. С ним случается любовь. Именно что случается. Любил ли князь эту женщину или ту? Не понятно. Он любил каждого человека в своей жизни, ведь был наивным и простодушным. Погубили ли князя эти женщины? Вполне возможно это так. Без них, князь бы определенно прожил более долгую и спокойную жизнь, занимался бы своими любимыми делами, познавал мир как ребёнок, но история не любит сослагательного наклонения, а романы так тем-более.

Князь — Иисус того общества, в которое попал. Он до конца верил в этих людей и был ими же всеми предан. Его общество в финале, как апостолы, сначала разбегаются от обвиненного как от пожара, а потом склоняют головы в знак почтения, уважения и сострадания.

Мне действительно жаль этого 27милетнего ребенка, обиженного судьбой и отверженного обществом. Но такие миротворцы никогда не бывают приняты нашим миром, нашим злым, циничным и алчным миром.

В.

Так уж получилось, что чтение  «Идиота» не было для меня добровольной затеей. В последнее время я нахожусь совершенно не в том состоянии, чтобы знакомиться с мастодонтами русской классической литературы, тем более с пятикнижием Достоевского. Чтение подобных книг - это всегда отдельный труд, это серьёзная и непростая морально-этическая, интеллектуальная работа. И нужно иметь время и силы, чтобы сознательно ввязаться в подобное.
Но у меня эта книга висела в задолженностях по литературной игре, поэтому я никак не могла отказаться от её чтения. Пришлось, фигурально выражаясь, «засучить рукава» и вспомнить времена юности и учёбы, когда книжки читались не по желанию души, мысли и сердца, а по знатному пинку извне.

Поначалу процесс шёл крайне трудно, медленно, непросто, я всё никак не могла себя заставить даже просто взять книгу в руки. Слава богу, на помощь пришла аудиоверсия! Она знатно меня выручила. Великолепный голос и не менее великолепный талант чтеца - актёра озвучания Александра Васильева, смогли не просто сдвинуть с мёртвой точки процесс чтения, но даже каким-то невероятным образом превратить прежде неподъёмного для меня Достоевского в нечто, что я действительно хочу читать. Появилась некоторая «очеловеченность», которой я упорно не замечала раньше.

До этого опыта я воспринимала «психологизм» Достоевского как некоторую условную константу. Мол договорились когда-то считать, что он знаток человеческих эмоций и переживаний, в отличие от «социального» Толстого, вот и считают так до сих пор. А по моим внутренним ощущениям он всегда был скорее творцом пространства боли, мрака и страдания. Темнейший демиург, написавший «Преступление и наказание» - книгу, от которой я, как мне кажется, до сих пор так и не смогла отойти, хоть с момента прочтения прошло ужасно много лет.

А здесь в «Идиоте» неожиданно появились какие-то точки соприкосновения, понимания.


Невероятно, но факт.

Скорее всего причина в князе Мышкине, как в персонаже, я думаю. Он органичен, он абсолютно приемлем для меня. Он прост и человечен, он мил, он не вызывает у меня такого глубокого отторжения, как Раскольников. Раскольников (по моему личному глубокому убеждению) сам автор и творец почти что всех своих страданий. В Мышкине есть внутренняя мягкость и свет, он добр и внимателен к людям, он великодушен по отношению к ним. Ему не нужно проходить через семь кругов ада, чтобы понять насколько драгоценна душа любого человека сама по себе. Он живёт с этим глубочайшим пониманием.
Он действительно мне симпатичен.

С подобным отношением, разумеется, уже не составило никакого труда закончить чтение книги нормально, как обычно, по собственному желанию. Аппетит пришёл во время еды. Мне было ужасно важно узнать чем же там всё закончится, чем разрешится финал. Спойлер, который вообще не спойлер - финал завершился страданием. Всё же Достоевский остался верен себе, он не вышел за границы того паттерна, в котором я видела его до сих пор.

Вся мягкость, вся мудрость, которую я нашла в этой книге в самом начале, не смогли уберечь от 
знатной порции ноюще-мучительно-тоскливых эмоций в конце. Но даже это погружение в небольшой депрессивный эпизод по итогу прочтения - это даже близко не тот самый сокрушительный и расшатывающий эффект, не та травма, не то впечатление, которое я в своё время огребла и отхватила от «Преступления и наказания».

Думаю даже, что возможно прочитай я именно «Идиота» первым, моя симпатия и принятие творчества Достоевского были бы гораздо сильнее и больше, чем они есть сейчас.

Федор Достоевский «Идиот»

• Князь Мышкин как литературное воплощение Спасителя

  Один из лучших текстов в мировой классике.

Психиатрическая вставка:
Князь Мышкин конечно же по замыслу автора есть автопортрет самого автора, т е Федор Михайлович чувствовал себя в так ну полным идиотом.
И вообще творчество таких мыслителей как Достоевский или Кафка есть побочный продукт их психического заболевания, и представляет собой в большей степени поток литературно обработанного бреда и так далее... Что и наиболее ценно в их случае,
литературно обработанный поток сознания душевнобольного человека, и это очень ценно, тем человек был не только больным, но и гением...
Гениальные мысли и образы, гениальное видение мира, морали и духовных ценностей. Но передано все это в очень мрачной и маленько искаженной форме, как в кривом зеркале, что свойственно людям с психическими проблемами.
И это их особенность отталкивает многих читателей от их творчества

И конечно два чудесных монолога князя из первой части романа, их нужно и можно печатать и отдельно, и это были бы шедевры малой прозы русской классики. Я теперь постараюсь их чаще перечитывать.
Момент, когда князь перед эпилептическим припадком испытывает некое озарение и просветление, духовный катарсис. Для него многое становится ясным и понятным, люди, поступки, он изменяет свое направление. Видимо, Достоевский также предполагал, что душевнобольные имеют свой отдельный канал для общения с Богом, за который им приходится платить двойную цену .
И весь европейский экзистенциализм, как мне кажется, весь Камю и Сартр, берет начало именно с этих страниц
И для меня совершенно уникальное как для читателя желание, мне охота бросить роман посередине и начать его перечитывать сначала.

Спаситель приходит в этот мир, не для того, чтобы спасти нас от насморка... И даже не для того, чтобы спасти от спида или короновируса. Они приходят, чтоб спасти нас от самих себя, от человеческой жестокости, черствости и т д. И это конечно не нравится нам, поэтому расправа над ними будет всегда. А вот их жертва после возможно заставит нас задуматься ...
Попробовал вспомнить аналоги князя в мировой литературе. Это только те, что я читал:
Мастер и Маргарита Булгакова
Иешуа и Мастер Учитель из Отягощенных злом Стругацких
Холден Колфилд и по видимому Симор из героев Сэлинджера
Один из главных героев Плахи Айтматова
Все они имели фактически подобие душевной или психической болезни и в конце концов подвергались или подвергнулись гонениям

Я читал роман и долго думал, в чем же главная ошибка князя Мышкина и суть всей книги. Потом, я понял, увы, это его всепоглощающая жалость ко всем. А ведь это чувство хорошо единожды и однократно, постоянная жалость одного человека к другому – деструктивное чувство, оно унижает друга или партнера, развращает, портит отношения. Жалость автоматически ставит двух людей в неравные отношения. Потом Мышкин в принципе обречен на одиночество и непонимание.
Но ведь к жалости к людям, он еще и пытался их всех спасти, кого-то от пороков, от пьянства, от бедности, от одиночества и т д. а ведь этот мир вовсе не желает, чтобы его спасали, этот мир тяготеет к переменам, а спасители всегда толкают его к переменам. Спаситель, который приходит в наш мир – это всегда одиночка, который пытается что-либо сделать. Однако, «мы не может спасти этот мир, пусть спасется лишь тот, кто хочет спастись». Они натыкаются а сопротивление, обструкцию, и в конце концов на расправу, а уж потом эта жертва уже возможно может что-то поменять…
Вторая роковая ошибка князя Мышкина – опять же он спутал любовь к женщине и жалость. Влюбленность может основываться на интересе и страсти, зрелая любовь на уважении и духовном единении, душевном комфорте, ну никак не жалости. А ведь Аглаю, взбалмошную девчонку и большое дитя, князь жалеет... также как и Настасью Филипповну. Поэтому и в сердечных делах он терпит полное фиаско.

Лично я всё-таки склоняюсь к понятию идиота в романе как честного человека, т е идиот, потому что честный

А вот финальная сцена романа, это конечно вершина мирового экзистенциализма (за 100 лет до его создания), и вообще вершина мировой литературы. Я не понимаю, как и что после этого можно писать, о чем. Сцена, где два заклятых друга ночуют около остывающего тела их общей возлюбленной. И Мышкин окончательно сходит с ума, держась за лицо убийцы его любимой женщины. Федор Михайлович четко показывает, как жестоко наказывается в нашем мире бескорыстное добро, и невозможно просто возлюбить всех вокруг...

2. Очарование Зла - Настасья Филипповна

Что касается милой и прелестной Настасьи Филипповны, то я безумно и безоговорочно влюбился в эту девочку.
Да это конечно несомненно Зло, и конечно Достоевский рисует ее как практически антипода почти святого князя Мышкина. И конечно Настасья гениальный и искусный манипулятор, она просто филигранно манипулирует людьми. Однако заметьте, что зла не сама Настасья, она лишь отражение зла, она искусно манипулирует и стравливает людей, которые желают купить ее, хотят ее насиловать, в том числе хотел купить ее как не странно, и сам князь Мышкин
Вот Аглая может бороться с этим миром и противопоставить себя ему, а Настасья не может, она часть этого злобного поганого мира, она может только отомстить ему...

Много мыслей одновременно и друг за другом приходят в голову после прочтения этого короткого, но едкого и честного романа. Говорят, что это самое автобиографичное произведение Федора Достоевского. Возможно, и так. Но я бы сказала больше: это биографичное произведение для многих-многих людей, страдающих от зависимостей любого рода. Это может быть алкоголизм, игромания, зависимость от любви, от денег, славы или конкретного человека. Если читаете и в описании горячечного запала и всех этих надежд немного узнаёте себя, - книга и о вас тоже. И, как и всегда у Федора Михайловича, русского в этой истории больше, чем в водке, матрешке и балалайке, - и плохого, и хорошего.

Молодой учитель Алексей Иванович путешествует с большим семейством отставного генерала (его любовницей, детьми и падчерицей) и приезжает в город Рулеттенбург, известный своими целебными водами и игорными развлечениями.

Вся семья ожидает вестей из Москвы о смерти богатой бабушки и скором большом наследстве. Алексей, отличающийся умом, находчивостью и острословием, яростно влюблен в генеральскую падчерицу Полину, которая, кажется, играет с ним в свои игры и благосклонно принимает знаки внимания иностранцев, околачивающихся вокруг её отчима. Но внезапно та самая бабушка, чья смерть стала бы поводом для праздника, приезжает в Рулеттенбург и смешивает все карты.

«Игрок» - это история о том, как хрупок тот прочный грунт, на котором стоит человек, уверенный в себе и в будущем. Как легко можно упасть, не осознавая и не принимая истинных причин падения.

Меняется настроение самого Алексея от начала и до конца произведения, так меняется и настроение всего романа: от озорного и ехидного до упаднического. И некого во всём произошедшем винить, кроме самого себя. Но и сам виноват только в том, что оказался не так умён, как думал.

Я думаю, что «Игрок» - произведение о любви, какой она иногда случается и немного о людях, какими они иногда бывают.

Несмотря на все рассуждения маститых литературоведов, мне сложно увидеть в «Игроке» что-то большее, чем проходной роман, написанный на скорую руку просто для того, чтобы выполнить обязательства перед издателем. В этом контексте сколько-нибудь интересна книга может быть по двум причинам. Первая из них — это автобиографичность (которая для книг Достоевского характерна вообще в принципе) — в «Игроке» Ф. М. наиболее явно выразил свой жизненный опыт, связанный с рулеткой, а это важно для понимания личности писателя. Вторая причина, по которой этот роман нельзя просто так списать в творческую макулатуру — это образ Полины и тот мощный набор смыслов, который с этим образом связан. Кажется, именно в «Игроке» этот образ, впоследствии развитый Достоевским в Настасью Филипповну в «Идиоте» и Грушеньку в «Братьях Карамазовых», появляется впервые. Здесь Ф. М. даже не стал придумывать героине имя, просто оставив ей имя реального прототипа, Аполлинарии Сусловой. Почему? Возможно, его переживания после мучительного романа с Сусловой были так сильны, а возможность выразить их в форме обещанного издателю романа так соблазнительна, что он не удержался. Что ж, остаётся только пожалеть А. Г. Сниткину, которой пришлось слушать и записывать этот рассказ своего будущего мужа о его предыдущей любви.

Образ Полины довольно-таки противоречив — а разве любой человек не соткан из противоречий? Если истеричность (ох, как же часто приходится использовать это слово в рецензиях на Достоевского…) Настасьи Филипповны и Грушеньки обусловлена болезненной связью с мужчиной в юности, то у Полины существенных причин для этого нет: её влюблённость в де Грие ни в какое сравнение со связью Настасьи Филипповны с Тоцким или Грушеньки — с Муссяловичем и Кузьмой Самсоновым не идёт. Настасья Филипповна и Грушенька, со всей их израненной психикой, всё же способны на искреннюю доброту и любовь; Полина же не способна ни высказать свои собственные настоящие чувства (если она вообще может их испытывать), ни принять чувства другого человека, и получает какое-то извращённое удовольствие от возможности безжалостно и безнаказанно терзать и мучить влюблённого, беззащитного перед ней главного героя. Отвратительнее всего в её характере то, что она даже не считает нужным оттолкнуть, мягко или жёстко, неудачливого влюблённого; вместо этого она предпочитает его использовать, и даже заставляет его носить её записки другому мужчине, Астлею, которого, впрочем, тоже нещадно френдзонит. Эпизод с запиской, кстати, напомнил похожий случай в отношениях Лизы Хохлаковой с Алёшей Карамазовым. Главного героя Полина использует для собственного развлечения, для добывания денег; Астлея — в качестве обычной женской подушки, в которую можно поныть и пожаловаться на жизнь. Её эгоизм и презрение к людям кажутся беспредельными; не исключено, что дело тут в её приниженном положении нелюбимой падчерицы, для которой эгоизм и презрение стали защитным механизмом, так же, как потребность мучить беззащитного человека стала отдушиной для её истеричного характера.

В то же время, полностью эгоистичным характер Полины назвать нельзя — к маленьким детям генерала, своим брату и сестре, она искренне привязана и старается заботиться о них.

Переданное через Астлея признание в прошлой любви к главному герою с прежним поведением и поступками Полины совершенно не вяжется. Я склонен думать, что дело тут, всё-таки, в недоработанности образа, как и всего романа в целом — да простят меня пламенные поклонники Достоевского (ещё более пламенные, чем я сам) за такие еретические мысли. Или, возможно, Полина просто наврала Астлею, чтобы позабавиться и посмотреть на его реакцию, так же, как она забавлялась над главным героем, — а Астлей, со своим преклонением перед «лучшим существом из всех наиболее достойных уважения существ» ей поверил и в точности всё исполнил. Её визит к главному герою — это следствие нервного перенапряжения, вызванного окончательным разрывом с де Грие, приездом бабушки и переживаниями о своей собственной судьбе; какими-то искренними чувствами к герою здесь и не пахнет. Не исключено даже, что она и впрямь собиралась пойти плакаться к Астлею, который уже привык играть роль жилетки, и попросту перепутала дорогу в своём перевозбуждённом состоянии.

Нужно, правда, учесть, что всё это относится не столько к Полине как таковой, сколько к восприятию её главным героем; речь в романе идёт не столько о самой Полине, сколько о переживаниях героя, связанных с ней. Даже реплики героини в разговорах с героем всегда предельно коротки и разительно отличаются от его собственных многословных излияний. Впрочем, эти же реплики подтверждают и то, что всё вышеописанное — это действительно её собственная манера поведения, а не созданная воображением главного героя ложная картина. Остаётся вопрос, насколько её поведение соответствует её истинным намерениям.

Скорее всего, Полина останется несчастна и в дальнейшей своей жизни, потому что составить счастье другого человека и создать с ним прочный союз, основанный на любви и взаимном уважении, она попросту неспособна (что и вышло с судьбой её реального прототипа).

В свою очередь, и главный герой на роль образцового мужчины явно не тянет. Это человек предельно слабовольный, живущий абсолютно бесцельной жизнью. Он не может и не хочет отказаться от своей привязанности к Полине, прекрасно осознавая, что в этих мучительных для него отношениях ему ничего не светит. Отказаться от рулетки он тем более не может. А эта глупейшая, совершенно ему ненужная и неинтересная поездка в Париж со скучной и презирающей его женщиной? Такая жизнь ему настолько противна, что он с нетерпением ждёт, когда же она закончится (вместе с его деньгами). Лучше бы, получив такой куш, уехал в Россию и попытался устроить свою жизнь, или поехал бы путешествовать, или снова попытался бы добиться Полины, в конце концов.

Астлей (видимо, он всё-таки Эстли), этот «рыцарь до идиотизма», в целом понравился. Они с главным героем, как двое жертв френдзоны, довольно легко установили дружеские отношения — несмотря на то, что им, казалось бы, есть что делить и из-за чего соперничать (на самом деле нет, потому что ни одному, ни другому ничего не светит. И даже если Астлею через несколько лет скажут «да», счастливым с этой женщиной он не будет). А вообще — хорошо быть богатым путешественником с умом, безупречными манерами и достаточным состоянием, чтобы не находиться в постоянном поиске работы и денег на продление своего жалкого существования.

А поляков Ф. М. всё-таки не любит. Крепко так не любит и основательно — вспомним Муссяловича с Врублевским в «Карамазовых». То же можно сказать и о французах, а вот ироничные описания немцев вполне вписываются в формат обычных записок путешественника.

Короче говоря, в ряд великих и культовых произведений Достоевского «Игрок» явно не входит. Прочесть и ознакомиться имеет смысл, но воспринимать этот роман действительно серьёзно, как мне кажется, не стоит.