Шляхи свободи. Відстрочення

Весь ужас в том, что в мире нет ничего слишком ужасного. Мир - это царство середины.

-Если будет война, все станут горизонтальными.

Знаете ли, в дипломатии бывают такие повороты, когда начинают фарсом, а кончают кровью.

Политика, построенная на убеждении, что противник глуп, никогда ни к чему хорошему не приводила.

— У нас именно пастухи самые ярые, — сказал Гомес.
— За что они сражаются?
— Кто за что. Я знал одного — так он сражался, чтобы научиться читать.

Война — длинная, длинная дорога, не нужно слишком много о ней думать, иначе в конце концов решишь, что ничто не имеет смысла, даже конец войны, даже возвращение с винтовкой по домам. Длинная, длинная дорога. И, может, он сдохнет на полпути, как будто у него нет другой цели, кроме как дать продырявить себе шкуру ради заводов Шнайдера или сундука господина ае Венделя.

— Что тебе сказать? В другие времена, когда человек уходил на войну, ему говорили: защищай своих детей, защищай свою свободу или свой дом, наконец — защищай Францию, всегда можно было найти причину, чтобы рискнуть своей шкурой. Но сегодня…

Мирное будущее: он любил, ненавидел, страдал, и будущее было вокруг него, над его головой, повсюду, как океан, и каждое его возмущение, каждое несчастье, каждая его улыбка питались его невидимым и присутствующим здесь будущим.

"Я — Каин. Ну и что? Ты сотворил меня таким, терпи меня и дальше".

Ужас всегда откладывается на завтра. Я женат, я солдат, везде только я. Даже не я: череда кратких эксцентричных гонок, мелкие центробежные движения, но центра-то и нет. Впрочем, центр есть. Центр один: я, я — и ужас в центре центра.