Ваша оценкаСюжет рассказов В. Шаламова — тягостное описание тюремного и лагерного быта заключённых советского ГУЛАГа, их похожих одна на другую трагических судеб, в которых властвуют случай, беспощадный или милостивый, помощник или убийца, произвол начальников и блатных. Голод и его судорожное насыщение, измождение, мучительное умирание, медленное и почти столь же мучительное выздоровление, нравственное унижение и нравственная деградация — вот что находится постоянно в центре внимания писателя.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,6
83 оценки
- 565%
- 428%
- 37%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 101Хотят прочитать 123
Рецензии
Аноним28 июня 2013 г.Читать далееВозможно, то, что я напишу ниже, не встретит понимания среди ценителей классический русской литературы. И они будут кидать в меня камни, палки, другие увесистые предметы, которыми не запредельно дорожат. В принципе, я готов.
Так вот, я подумал следующее: можно не читать Толстого, Салтыкова-Щедрина, Бунина, Достоевского, даже Пушкина. Что-то важное, скорее всего, пройдет таким образом мимо нас. Конечно, это будет упущение, да мало ли в жизни важного, которое до нас не достало.
Шаламова не читать нельзя. Очень нужно его читать, необходимо. Зачем? Я не могу твердо сформулировать, чувствую только вот здесь, в неанатомической области, где сердечная мышца затейливо тыкается в мозговые клетки. Тяжело понять умом то, о чем он рассказывает, тяжело это впустить в себя и принять. Тяжело осознать, что это не чудовищная антиутопическая фантастика, не распланированное, мастерское давление на ловко выбранные точки, не кошмар, сконструированный в уюте рабочего кабинета изобретательным авторским умом.
И, допуская спорность этой мысли, я все-таки скажу: стыдно будет не попытаться. Особенно когда мы говорим о величии нашей страны, величии ее культуры, величии и трагизме ее истории. Я не очень верю, будто человечество учится или способно учиться на собственных ошибках, потому что история это пока, в общем, опровергает. И невозможно по-настоящему разделить чужое горе, как невозможно снять часть невыносимого груза с чужих, уже мертвых плеч. А все-таки нужно попытаться, если мы считаем себя людьми.
Это не аналитическое, конечно, суждение, и, облеченное в слова, оно звучит наивно и сбивчиво; внутри головы все было как-то стройнее и лучше. Но это я старался как-нибудь передать свое эмоциональное состояние. Получилось так.
Шаламов был освобожден из лагеря в 1951 году, а реабилитирован только в 56-м. Мой отец родился в 55-м.
Такая страшная близость дат.35415
Аноним30 июня 2025 г.Будете у нас на Колыме
Читать далее«Колымские рассказы» Шаламова – слегка причесанные новеллистическими приемами и с едва уловимым евангельским контрапунктом очерки, которые поражают своей страшной простотой. Это повседневные наблюдения русского каторжанина, сына вологодского священника, в рукотворном севвостлаговском аду, созданном красными кхмерами с ракетами. Проиллюстрированные бытовыми примерами, они в широком смысле – примерно о том же, о чем писал Бердяев: «И колеблется русский человек между началом звериным и ангельским, мимо начала человеческого».
Что характерно, по формату это тот же «один день Варлама Тихоновича», но здесь нет солженицынских демшизостраданий и вообще какого-либо либерально-гуманистического морализаторства. Шаламов с большим скептицизмом относился к диссидентской шушере и прочим общечеловекам доброй воли, которые за все хорошее против всего плохого. Он презрительно именовал их ПЧ («прогрессивное человечество»), справедливо считая, что оно состоит «наполовину из дураков, наполовину – из стукачей, но дураков нынче мало». А всю ситуацию с западопоклонничеством называл «беспроигрышным спортлото американской разведки».
Это, кстати, касалось и самого Солженицына, с которым Шаламов полемизировал и принципиально отказался сотрудничать. «Я им нужен мертвецом, вот тогда они развернутся. Они затолкают меня в яму и будут писать петиции в ООН», – горько сетовал он. Примерно так и произошло в перестроечные годы, до которых он немного не дожил. За пару лет до его смерти вышло американское издание Kolyma Tales, на которое одним из первых откликнулся Энтони Берджесс. В «Заводном апельсине» он поднимал схожие темы, хотя и под совершенно другим ракурсом. Вот что он писал:
«В плане содержания как такового у Шаламова нет ничего, что привнесло бы в наше возмущение что-то новое. Мы сполна нахлебались ужасов. Чудо рассказов Шаламова – в стилевых эффектах и художественном отборе, а не в гневе и горечи, которыми они наполняют. Исходные условия представляют собой всеобъемлющую несправедливость, которая не может быть для художника предметом осуждения, и выживание в обстоятельствах, когда смерть предпочтительнее».
1456
Аноним9 февраля 2009 г."Каждая минута лагерной жизни - отравленная минута.
Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел - лучше ему умереть".8103
Цитаты
Аноним3 мая 2021 г.Есть банальная фраза: история повторяется дважды — первый раз как трагедия, второй раз как фарс.
141,1K
Аноним20 октября 2019 г.Разница между подлецом и честным человеком заключается вот в чем: когда подлец попадает невинно в тюрьму – он считает, что только он не виноват, а все остальные – враги государства и народа, преступники и негодяи. Честный человек, попав в тюрьму, считает, что раз его могли невинно упечь за решетку, то и с его соседями по нарам могло случиться то же. Здесь Гегель и книжная мудрость И смысл философии всей событий 1937 года. (рассказ Курсы)
101,2K
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
Библиотека всемирной литературы
- 588 книг
РАН рекомендует прочесть каждому 357 книг
- 753 книги
Дорогу осилит идущий, а вишлист - читающий, но это не точно (aceofdiamond)
- 1 997 книг
Настоящие Нигдеи
- 249 книг
Другие издания
