Франц Кафка

Итак, сейчас, если бы меня не понесло, как обычно в последнее время, должен был состояться сеанс краткости, но вышла только что честная попытка не растекаться по древу.
Чего я точно не буду делать, так это того, что зачем-то делают многие авторы рецензий к биографиям. Я не буду ни вкратце, ни детально, ни цитатно пытаться изложить собственно биографию в рецензии. (Честно говоря, вообще не понимаю, начерта это делать — те, кому это могло бы быть надо, либо уже читали книгу, либо будут ее читать, либо уже знакомы с общеизвестными факторами о личности описуемого).
Я склоняюсь скорее к желанию сказать несколько слов о товарищах Клоде Давиде и Евгении Сергееве, но увы, сделать этого сколько бы то ни было подробно не смогу: если мсье Давид как минимум известен определенной работой с библиографией Кафки, то переводчица Е. Сергеева встретилась мне лишь в невнятных ссылках касательно единичных переводов для ЖЗЛ. Честно говоря, мне бы очень хотелось поглядеть в глаза этим двум людям, чтобы понять, кто же виноват в том, что всю первую половину книги мне хотелось биться головой обо все пролегающие по пути стены. Клод пытался убедить меня, что виноват Кафка. Я ожесточенно сопротивлялась.

В общем, по сути дела, автор биографии, судя по всему, искренне пытается быть беспристрастным, безжалостным и достоверным, но на выхлопе всю первую половину книги получается скупым, нудным и неуверенным. Когда мне в четвертый раз встретилась фраза в духе "это, конечно, ужасно интересно, но так как мы не располагаем достойной доверия информацией о данном периоде жизни/отношений/состояния Кафки, не будем строить предположений на эту тему", посетило искреннее желание купить бумажную книгу, чтобы ритуально её сжечь. О том, как бесили периодически встречавшиеся абсолютно ни с чем не согласованные или незаконченные, провисающие предложения, я вообще умолчу, тем-более что интуиция подсказывает мне, что здесь радостно косячила переводчица, то ли пытаясь (неудачно!) уподобиться стилю биографируемого, то ли просто где были глаза редактора...

Но, как ни странно, не смотря на все вышеперечисленные огрехи, после того, как книга перевалила за экватор, всё вдруг внезапно стало существенно лучше. Автор наконец добрался до той части жизни Кафки, о которой в истории осталось довольно немало достойной доверия информации, у переводчицы наконец включился мозг, я наконец смирилась с точкой зрения биографа, и в целом можно сказать, что книга-то блещет довольно нетривиальным подходом! Конечно, воспринять этот подход мне было не просто. После выдержек из биографии Кафки, написанной Максом Бродом, прижизненным другом и посмертным публикатором Франца, складывалось стойкое впечатление, что Кафка был эдаким насквозь несчастным и со всех сторон запинаным прекрасным гением, который, не смотря на превратности жестокой и несправедливой судьбы, стойко нёс факел своего таланта, в который сам не верил, но не мог не писать, отчаянно страдал от необходимости работать в ущерб творчеству, и всё такое. Кстати, именно данное восприятие Кафки остается и от посещения музея Кафки в Праге, где мне довелось бывать.

Клод Давид рисует портрет несколько под другим углом. Во-первых, Кафка сам признает и понимает, что он сам и только он сам себе портит жизнь своей органической неприспособленностью к ней, коею неприспособленность сам же ещё и старательно культивирует. Во-вторых, НЕЛЬЗЯ судить о счастье и несчастье человека (а особенно такого вымороченного, как Кафка), по его собственным периодическим дневниковым записям "о, как всё хреново!" В этом месте меня прямо-таки озарило! Ведь это же именно то же самое, что делаю со своими дневниками я: в те моменты, когда всё хорошо и жизнь прекрасна, там остаются лишь скупые информативные заметки. Стоит же произойти каким-то жизненным перипетиям — на дневнике начинаются муки адовы, конец света и расцвет поэтической выразительности. Если предположить, что Кафка хотя бы отчасти был склонен к чему-то подобному, возникает несмелая надежда, что он по крайней мере был не настолько плотно и пожизненно несчастен, просто максимальной плодотворности достигал в наихудшие жизненные моменты. К слову, мне действительно верится в эту версию, по крайней мере исходя из чтения между строк тех выдержек из дневника Кафки, что Клод Давид приводит в биографии.

Еще одно интересное и новое открытие, которое мне удалось почерпнуть в книге, это тот многое объясняющий факт, что Кафка, судя по всему, отличался полной атрофией восприятия искусного - музыки, цвета, вкуса – всего тонкого, изящного и не умещающегося в четко выверенные факты и объекты. В результате он видит единственно-возможную форму творчества в предельно строгой, правдивой, лишенной образности прозе. Здесь и есть корень скупости и кристальности его признанного гениальным языка, и в этом же наибольшая проблема вдохновения Кафки, ведь как вообще возможно вдохновение и полет воображения в столь строгих рамках реальности и правдивости??? Тут для меня прямо таки открылись новые двери восприятия Кафки и всего его творчества — он умудряется проникать в мир тонкого и искусного путем абсолютного отрицания оного. Гениально же, ёпрст! И как и всё гениальное — просто, но фиг повторишь.

Помимо уже означенных моментов, в книге довольно подробно и интересно описана история взаимоотношений Кафки с девушками, но об этом букете психополовых заморочек я предоставлю всем желающим ознакомиться с данной книгой судить самостоятельно.

Резюмируя, биография вышла пусть не образцовая, но заслуживающая внимания, и вполне любопытная для всех интересующихся не только творчеством Франца Кафки, но и его личностью.

Из всех прочитанных мной биографий книга о Франце Кафке удивила больше всего.

Самые серьёзные расхождения между образом в моей голове и книжной версией. Кафка представлялся мне человеком, которого мир не принимает. Таким задавленным жизнью аскетом, страдающим от одиночества и рутины. И он страдал от них. Но вот мир его не отвергал.

Вопреки моим представлениям, Кафка много общался с женщинами. Знакомство для него не было проблемой. Отношение к сексу и свадьбе – да. Но разговоры, переписки, мелкие интрижки в санаториях – дело обычное. Бедная Фелица Бауэр терпела его метания столько, сколько ни один человек терпеть бы не стал.

Работа Кафки в страховом ведомстве оказалась не таким скучным просиживанием в офисе и бременем. Он часто ездил в командировки, много общался с людьми. Компания его ценила, легко давала длительные отпуска и вообще шла навстречу в любых вопросах.

Литературное страдание состояло в том, что Кафка не мог писать. А печатать его хотели. Издатели просили дать им какой-нибудь рассказ в журнал или что-то большое для отдельного тома.

Мир предложил ему многое, но противоречивость натуры вынудила отказаться почти от всего. Может, в ней и кроется секрет оригинальности его мышления.

Текст Клода Давида читается не очень приятно. Не знаю, в авторе дело или в переводчике. Возможно, в читателе. Другие читанные биографии кажутся более цельными.

Книга интересная, неспешная, минорная. Обычно биография дает необходимый контекст понимания произведений автора. Только бы не суживающие рамки. Клод Давид с задачей справился. Стиль суховат, но и Кафка такой. При чтении приходила мысль, что узнаю много неразрешенного - свои личные бумаги лучше жечь самому. Кафка не хотел публичности его дневников и писем, а Клод Давид в своей книге опирается прежде всего на них. Получилась биография Кафки "изнутри".

Теперь, узнав Кафку, кто-то скажет: "бывают же люди!", а кто-то: "а ведь я не один такой!"

Книгу рекомендую. Кафка-галка хотел от нас улететь, а не вышло. Книга Давида - клетка с галкой, если нам интересна эта птица. А клетка - это Прага хронотопа Швейка и Австро-Венгерской монархии, это круг общения из мелких буржуа, еврейская культура того же периода. Затронули многие мысли Кафки, приводимые в книге - о творчестве, о жизни, религиозно-философские.

Дополнительные выдержки о творчестве.

Кафка описывает творчество как страсть, как состояния сознания, поглощающие творца, дающие смысл жизни.
«Я живу, — пишет он Максу Броду, — над тьмой, из которой поднимается, когда захочет, темная сила». Его заставляет жить литература, и когда он не может писать, его страдания становятся сильнее, но что представляет та жизнь, которая дает ему возможность писать? Что компенсирует литература, даже если временами он находит в ней «сладкую и чудесную награду»? «Этой ночью мне стало ясно, как ребенку, которому все показали наглядно, что это награда за служение дьяволу». Демоны, в естественном состоянии связанные, в творчестве освобождаются от своих пут и начинают его мучить. Возможно, существует иная манера письма, но Кафка знает лишь эту, подтверждаемую ежедневным опытом. И не потому что эта литература обнажает (представляет) незнаемый или неизвестный ад, Кафка безоговорочно отказывает ей в этой способности. Он принимает ее лишь потому, что она дает пишущему возможность поддерживать нездоровые отношения с самим собой. Творчество, как его понимает Кафка, берет свое начало в тщеславии и жажде наслаждений. Пишущий всматривается в то, как он живет и умирает, и из этого спектакля извлекает наслаждение. Он подобен человеку, который хочет умереть и одновременно воспользоваться этим, чтобы увидеть, как будут проливать слезы на его могиле.

Странно, но, читая о Кафке Клода Давида, почему-то стал подвергать ревизии свое отношение к литературе. Ловил себя на том, а зачем в современной литературе всевозможные экспрессивные тропы (типа гипербол и т.п.), зачем иносказания – цензуры давно нет. И зачем все эти экзистенциальные навороты? Зачем такое усложнение жизни, доведение ее до абсурда. Неужели цель - всего лишь, нагнетаемое воздействие на восприятие читателя. Следом возникает параллель о современном искусстве вообще, все эти измы – для кого они? Пришла неотвязная мысль – « А король-то голый?!». Что мне черный квадрат Малевича или уродцы Пикассо? Никогда не пускал слюни от этих щедевров, пытался лишь объяснить и понять их с точки зрения эволюции искусства. А теперь думаю: какой эволюции, куда ведущей – к абсурду, в никуда…?! Извращенный ум искусствоведов поет дифирамбы новым мастерам, взвинчиваются до небес цены на аукционах, почитатели отстойных перфомансов охают и ахают от умиления. Что это - какая-то девиантная мода, превознесение ущербного в противовес здоровому и живому? Зачем все это? Я сказал лишь про изобразительное искусство, но это везде…
А следом пришли мысли о засилии всяческих фентази, готики и еще, невесть чего, в нашей литературе. Я все могу понять, но, черт возьми (опять о голом короле), - это же прямое засирание мозгов, это даже не дурновкусие, это самое настоящее сумасшествие.
Ну ладно, хватит эмоций, а то какие-нибудь излишне экзальтированные дамочки порвут меня на куски…
Почему поставил пятерку?
Меня конечно учили, что Пруст, Джойс, Кафка основоположники…. Первый замуровал себя в оббитой пробкой комнате, второй доумствовался до «Финнегана», по которому и сегодня шизуются литературоведы. Ну а Кафка…?
Вот этому феномену и посвящена литературная биография Кафки Клода Давида, да что там говорить – роман, целый роман. Согласен, талант Франца Кафки спровоцировал биографа написать (не ошибусь в определении) гениальную вещь. Мир Кафки человека и писателя раскрыт с необычайно достоверной полнотой, порой даже излишней, даже устаешь от извивов его мыслей и чувств. Я не почитатель Кафки писателя, как и нашего Салтыкова-Щедрина. Но книга Давида для меня стала своеобразным открытием Кафки-человека. Великий путаник, он настолько поломал свою «событийную» жизнь, что даже свое творчество решил изъять из обращения потомков (Спасибо Максу Броду, не выполнившему его завещание).
И опять передо мной встает вопрос – зачем, а зачем все это было? Нужно ли это людям? Я думаю, каждый подумает над ответом, прочитав замечательный роман-биографию Франца Кафки, написанный его почитателем и издателем Клодом Давидом.

клод давид довольно полно пишет о кафке. при всем этом произведение не более ста страниц и читается действительно быстро, за исключением моментов, когда давид начинает немного увлекаться и слишком много цитировать или размышлять о той или иной короткой фразе кафки, где смысл уже давно понят. впрочем, это лишь доказывает любовь биографа к францу.

автор умело переходит от биографии кафки к его творчеству. как только он понимает, что вполне раскрыл те или иные моменты жизни кафки, он начинает вести речь о рассказе или романе, где он отображает свои недавние переживания. именно поэтому легко можно понять смысл произведения, даже если его не читал. абсолютно все его романы, рассказы и притчи своего рода автобиографические заметки.

отношения с женщинами. кажется, тут кафка переплюнул ловеласа тютчева. как тютчев встречался с денисьев, что лет на двадцать младше его, так и кафка к концу своей недолгой жизни был увлечен двадцатилетней дорой. милая, добрая дора. совершенный ребенок. но именно она скрасила последние шесть месяцев жизни кафки, поэтому мы должны быть ей благодарны.

взгляд кафки на брак заслуживает отдельного внимания. много кто знает, что кафка делал предложение фелице бауэр целых два раза. в первый раз он сделал это неожиданно даже для самого себя, и все же ждал категоричное "нет". каково было удивление кафки, когда бауэр согласилась... и его строгий отец, герман, тоже дал свое родительское благословление. все складывается как нельзя удачно, но кафка чуть ли не в последний момент он все бросает и уходит в свой футляр. лучше всегда оставаться там, чем быть с женщинами.

одно время он видит в браке спасение от одиночества и фрустрации. но позднее он, видя на улице счастливых парочек, понимает, что не завидует им. он наконец осознал, что не желает расставаться с одиночеством. он привык к нему. он в браке со своими страхами и своей отрешенностью от мира. и правда, комната кафки - отдельный мир. в его дневниках очень мало упоминаний о первой мировой войне, в которую вовлечены все: физически или ментально. но только не кафка. его не интересуют события, происходящие во внешнем мире. его взгляд обращен на свои мысли, свои чувства, свою душу.

кафка видел этот мир в черно-белом и серых цветах. не было никакой радуги в его жизни. когда он ощущал в своей жизни счастье, то он не мог в полной мере им наслаждаться. он неустанно думал о том, что скоро вернутся одиночество, страх и темнота, - его вечные спутники. вся его жизнь и даже смерть - сплошные мучения. и лишь литература облегчала его тяжкое бремя. хотя бы на время.

Хроника невопиющего диссонанса

Его страдание и одновременно его талант являются следствием того, что он называет отсутствием музыкального смысла, то есть его неспособности уловить гармонию, его потребности жить в диссонансе.

Что поделать, безумно люблю читать дневники и биографии: нигде больше писатель не бывает так человечен, в том смысле, что оказывается хоть чем-нибудь да близок нам. Это в произведениях своих мастера литературного цеха великолепны, блестящи, достойны восхищения и почитания, а в частной своей жизни они зачастую подвержены точно таким же, как мы, простые смертные, искушениям, сомнениям, моментам трусости.

За биографию Кафки Клода Давида я взялась по той причине, что мне нужно было, мягко говоря, чуть более, чем в какой-нибудь интернет-статье, информации о Франце для семинара по зарубежной литературе. С этой точки зрения книга удовлетворительна: автор стартует еще с описания рода занятий дедушки и отца Кафки и далее следует последовательно до самого момента смерти писателя и даже чуть дальше (всем известная история с неисполнением воли покойного Максом Бродом, единственный некролог авторства Милены, заслуживающий внимания своими, на мой взгляд, точностью и вместе с тем краткостью (текст прилагается)). В книге много фактов, много документальных подтверждений, как то: дневниковые записи, письма к Фелице, Милене, Максу и пр., ну, и не без "Письма отцу", конечно. Разумеется, не обходится и без хроники творческого процесса, столь непоследовательного и мучительного: чередование месяцев молчания с взрывами работоспособности, подарившими нам лучшие образцы литературного наследия Франца. Понравилось мне и то, что Давид не только знакомит с данными биографии, но еще и анализирует их, поясняет, строит относительно них предположения, чем значительно облегчает нелегкую долю понимания Кафки.

Жизнь мрачного пражанина была чрезвычайно бедна выдающимися событиями. Ну, что там? родительская квартира, скучная служба в Агентстве, немногие выезды из столицы Чехии, ограниченное количество знакомых, жалкие попытки построить семью... Вам нечего прочесть тут, если вы желаете хотя бы некоторого числа авантюр и слепящих пятен биографии; но вам сложно будет оторваться от текста, если вы любите следить и за малейшими движениями чужой души, тем более, когда душа эта - творческая.

Повторюсь: эта книга позволила мне поднатореть в знаниях о Кафке. Но! я не могу сказать, что знакомство с ней далось мне легко. Виной тому, быть может, то, что читала я, на монитор глядючи (текст на сайте о Франце, тут; еще, если не ошибаюсь, есть издание поновее, "ЖЗЛ"'овское, исправленное). В любом случае советую всем любящим и сострадающим "галчонку", хотя бы для систематизации информации о нем.

Непризнанный при жизни гений,неуверенный,постоянно сомневающийся в себе,сотканный из сотни противоречий,ненавидящий шум интроверт и бесконечно одинокий человек.
Постоянные поиски смысла существования, семейные неурядицы, тяжёлая болезнь,недовольство собой-все это подтачивало и без того ослабленный организм писателя.Он страдал от тяжелой ипохондрии,видел мир исключительно в черно-белых тонах.Был подвержен головокружениям и обморокам,вероятно связанных с вегетерианством и малокровием.На этой благодатной почве развился туберкулез легких и гортани.Начались бесконечные скитания по санаториям, в надежде на невозможное...
На сегодняшний день, наверно трудно встретить человека,который не слышал имя Кафки.Благодаря своему другу, Максу Броду,не исполневшему последнюю волю покойного(сжечь рукописи),мы можем наслаждаться произведениями Кафки.

Я не читала другие жизнеописания Франца Кафки, поэтому мне не с чем сравнить, однако именно в данной работе я нашла ответы на большинство своих вопросов. Клод Давид, автор биографии Кафки, на основе личных дневников чешского писателя и его записок, писем, переписок, логично, тактично и мастерски раскрывает некоторые аспекты жизни Кафки и его творчества, открывает нам занавес его мира. Что и как было на самом деле нам не узнать, но благодаря данной биографии можно предположить, что творилось в душе Франца.