Безумный Макс. Ярость

Когда пятилетнему ребенку больно, он поднимает шум на весь свет. В десять лет он тихо всхлипывает. А когда вам исполняется лет пятнадцать, вы привыкаете зажимать себе рот руками, чтобы никто не слышал ни звука, и кричите безмолвно. Вы истекаете кровью, но этого никто не видит. Вы привыкаете к отравленным плодам, растущим на дереве вашей боли.

Когда тебе 5 лет и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В 10 ты хнычешь. А к 15 начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли твоей души. Таков уж западный путь развития. Ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крики. Кровит у тебя внутри.

Может, он забыл, а может, и не знал, что маленькие мальчики вырастают, помня каждый удар и каждое злое слово, что они вырастают с желанием сожрать родителей заживо.

Безумие есть неспособность видеть швы, соединяющие бред и явь.

Я девственница. И я не думаю, что это плохо. Быть девственницей — это как быть незаурядной.

Всё просто. Вы заявляете, что отец ненавидел вас с самого детства, а затем выходите на улицу, стреляете в соседа, насилуете первую попавшуюся даму, взрываете парочку зданий... И надеетесь на оправдание и сочувствие публики. Но у медали есть и обратная сторона: никто не поверит вам, если вы говорите правду.

Безумие есть неспособность видеть швы, соединяющие бред и явь.

Я, например, помню, что справиться можно с любым, главное взять в руки подходящую дубинку. Мой отец схватил кочергу с расчетом размозжить мне голову, но я взялся за топор, и положил кочергу на место.

Когда тебе 5 лет и тебе больно, ты поднимаешь крик на весь мир. В 10 ты хнычешь. А к 15 начинаешь есть запретные яблоки, которые растут на дереве боли в твоей душе  Таков уж западный путь развития. Ты начинаешь зажимать рот руками, чтобы заглушить крики. Кровит у тебя внутри

Толпа всегда уничтожает человека странного, отличного от других, мутанта.