Детство. В людях. Мои университеты. Пьесы

Человеку мешают жить, как он хочет, две силы: бог и люди.

Всякого слушай, никому не верь.

Живи будто со всеми, а помни, что - один.

Да - разве можно понять, за что бьют? Народ у нас вроде козла, чуть что - сейчас и бодается! Должностью своей считают это - драку!

"Истина - это любовь",  - восклицал толстовец, а глаза его сверкали ненавистью и презрением.

Я не люблю споров, не умею слушать их, мне трудно следить за капризными прыжками возбужденной мысли, и меня всегда раздражает обнажённое самолюбие спорящих.

Парни относятся к девицам откровенно цинично и озорничают над ними: поймают девок в поле, завернут им юбки и крепко свяжут подолы мочалом над головами. Это называется «пустить девку цветком».

Хвастовство дело человечье, все девицы вперед грудью ходят…

Ругая кочегара, повар зачем-то кормит его всякой всячиной; грубо сунет ему кусок и скажет:
– Жри!
Яков не торопясь жует и говорит:
– Множество силы накоплю я через тебя, Иван Иваныч!
– А куда тебе, лентяю, сила?
– Как куда? Жить буду долго…
– Да зачем тебе жить, леший!
– И леший живет. Али, скажешь, не забавно жить-то? Жить, Иван Иваныч, утешно очень…

В веселый день Троицы я, на положении больного, с полудня был освобожден от всех моих обязанностей и ходил по кухням, навещая денщиков. Все, кроме строгого Тюфяева, были пьяны; перед вечером Ермохин ударил Сидорова поленом по голове, Сидоров без памяти упал в сенях, испуганный Ермохин убежал в овраг.