Детство. Отрочество. Юность. Семейное счастье. Повести и рассказы

У меня осталось странное впечатление после этой маленькой повести. Я бы сказала, что это взгляд самого ЛН на семейную жизнь. С учетом времени написания до начала собственной семейной жизни – это его теоретический идеал.

Сюжет прост – опекун юной девушки женится на ней. Ей 17, ему 36. По нашим меркам – мужчина в полном расцвете сил, по меркам того времени – немолодой мужчина. Она – во все времена юная девица молочной спелости.

Во-первых, покоробило от довольно расчетливого поведения опекуна в период ухаживания. Он человек неглупый, с опытом, и не мог не понимать, что перед ним юная девушка, ничего слаще клубники не евшая. Если юная девушка одна, без маменьки, живет в деревне, если барышне семнадцать, если единственное ее общество – маленькая сестренка, да няня Катя, да прислуга в доме – может ли она не обратить внимание на приятного человека импозантной наружности, неглупого, с отменными манерами, ласково поглядывающего на нее? «Давно ее воображенье, сгорая негой и тоской, алкало пищи роковой, давно сердечное томленье теснило ей младую грудь, душа ждала кого-нибудь. И дождалась! Открылись очи, она сказала - это он!» Что касается Сергея Михайловича, то с ним все понятно, пора обзаводиться семьей, вот девушка, из хорошей семьи, воспитанная, миленькая, будет отличной женой, матерью, хозяйкой. Что кроме этого могло привлечь Сергея Михайловича? Никакого особого ума или обаяния в Маше нет, но для его идеала тихой семейной жизни вполне достаточно того, что есть. Я не верила в искренность сомнений Сергея Михайловича о возможности совместной жизни Маши с «человеком отжившим», потому что сами его поступки противоречили его словам. Не давая Маше выбора, он осуществляет свои желания.

Во-вторых, не менее расчетливым было и поведение в Петербурге. Не удивительно, что провинциальную девушку захлестнул вихрь увлечений. Было бы глупо и недальновидно что-то запрещать жене. Не надо ограничивать поведение жены, она ни в коей мере не должна чувствовать себя ущемленной. Существует много других способов показать ей свое недовольство, где-то промолчать, где-то не улыбнуться, поджать губы. Не поняла? Скажем резкое слово, но только один раз. Все еще не поняла? Перейдем к суровым мерам и устранимся, хотя внешне все остается пристойным, но былого тесного контакта нет. Причем не на день, не на два… на несколько лет. Пока терзаемая раскаянием несуществующей вины, Маша не бросится фактически просить прощения на коленях. Теперь можно снисходительно и по-отечески пожурить жену. Все. Урок подан, жена усвоила свое место. Любовь кончилась. Началась семейная жизнь.

Семья
Честность
А полюбил Б
Страсть
Терпение
Ь
Единение

Практически в каждом счастЬе есть изЪян, эти Ь и Ъ, которые, как ложка дёгтя в бочке мёда, портят семейную жизнь. Как писал Толстой в другом произведении, "все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему." В семье Маши и Сергея Михайловича таким изъяном стала большая разница в возрасте между супругами (около 20 лет).

Толстой потрясающе точно показывает, как первая влюблённость сменяется скукой, охлаждением, апатией - теми стадиями, через которые проходит подавляющее большинство супружеских пар спустя некоторое время после начала совместной жизни. В Маше действительно бурлит молодость, ей нужна смена обстановки и новые эмоции; муж старается под неё подстроиться, и не всегда у него это получается. Доходит до откровенных ссор.

Растопить лёд, сломить отчуждённость помогают терпение, честность друг перед другом, рождение детей. Всё перемелится, родная. / Всё перемелится, пойми. Да, чувство уже не то, что прежде, но оно переродилась в другую форму любви - в форму семейного счастья. Любой, проживший в семье как минимум лет 5, скажет вам, что отношения с мужем/женой уже не те, что были до свадьбы. Они могут быть лучше, могут быть хуже, могут быть практичнее или возвышеннее, и т.д., не суть - главное: они другие.
А чтобы устранить изЪян, нужно сделать такой трюк: заменить в своём семейном счастЬе букву Ь на букву И. То есть, чем-то заместить непонимание, найти решение проблеме или, не находя оного, принять как должное, что жизнь поменялась, и - любить по-новому, находить новые стимулы. У любви 100 оттенков, и когда в "новой" любви вновь возникнет какой-то изЪян, надо быть готовым к какой-то иной, третьей любви. И тогда, как у Толстого в заглавии, будет счастИе, и всё станет Идеально. К сожалению, изЪянов часто бывает не один, а множество, или же по ошибке супруги подставляют в слово другие буквы, из-за чего счаст...е теряет благозвучность.

Возвращаясь к большой разнице в возрасте... Сегодня такая модель брака выглядит гораздо менее жизнеспособной, чем в 19-м веке; поменялись традиции и устои, муж уже не беспрекословный лидер в доме. Но если не 20, то 10 лет разницы ещё иногда встречаются в семьях. В них велика опасность, что своё слово "сЧаСтИе" супруги пишут, исходя из опыта, разными размерами шрифта. И наоборот: есть прелесть в том, что один супруг, более старший (почти 100% это мужчина), уж точно знает что делать и какую букву вставлять в пропущенное место семейного кроссворда.
От себя добавлю, что всё же лучше выбирать себе спутника жизни, пишущего с вами одним шрифтом и почерком, и хорошо знающего орфографию.

Небольшая повесть Льва Толстого "Холстомер" рассказывает о нелегкой жизни породистого коня, натерпевшегося немалого лиха от людей. "Холстомер" - это прозвище коня, который был выведен на графском конном заводе из знаменитой породы, но оказался с небольшим изъяном окраса. Вследствие этого дефекта, несмотря на то, что Холстомер оказался самым быстрым среди всего конного завода, он был признан бесперспективным и задаром отдан простому конюху. А чтобы не "попортил" породу в остальном табуне, Холстомера сделали мерином. Позднее конюх-владелец, став свидетелем обгона на беговой дорожке своим подопечным любимого графского коня, испугался и продал его перекупщику. После этого, Холстомер сменил множество хозяев, честно служа каждому из них, а взамен получая лишь болезни и увечья.

Особенно контрастирует с судьбой коня судьба одного из его хозяев - офицера Серпуховского. Наследник огромного состояния, он потратил всю свою никчемную жизнь лишь на то, чтобы спустить в пыль это самое наследство, волочась за куртизанками и делая ставки на скачках. Именно он и загнал Холстомера, пустившись на нем в погоню длиной 25 верст, вслед за бросившей его любовницей. Через много лет они встречаются вновь, оба постаревшие и опустившиеся, но опустившиеся по-разному. Серпуховский, промотав все свое состояние и загнав себя в масштабные долги, вызывает у себя самого и окружающих его людей лишь чувство досады, а после своей смерти был помпезно зарыт в землю на корм червям и забыт. Холстомеру же не за что укорить себя перед свиданием с вечностью. Он, кроме того, что при жизни приносил пользы больше, чем Серпуховский, еще и после смерти сумел отдать гораздо больше.

История Холстомера не просто печальная, она, как это часто бывает во взаимоотношениях людей и животных, глубоко трагичная. Но, кажется мне, что в этой повести Толстой не ставил для себя главной задачей максимально слезливо отобразить трагедию потребительского отношения к братьям нашим меньшим. Интересным литературным приемом - повествованием от лица лошади, Толстой озвучивает глубоко философские мысли о роли человека в природе, о бессмысленности его существования в рамках "цивилизованного общества", о глупости стяжательства и потребительского отношения к миру.

Казалось бы битая-перебитая и жёванная-пережёванная тема отношений между мужем и женой в молодой семье — ну что тут ещё можно сказать и каким таким новым боком повернуть повествование, чтобы у читателя не возникло ни зевоты ни скуки. Но вот ведь чего не отнять у Льва Николаевича, так это умения проникнуть в самую потаённую глубинную суть молодой томящейся в ожидании любви девичьей души и найти такие слова, что и многажды раскрытая тема вдруг начинает подобно вспышкам новогоднего салюта сверкать новыми цветами и формами.

Если чисто по сабжу, то довольно близко стоит с чеховскими "Тремя годами", однако каждый гений русского литературного языка и знаток мужской, женской и семейной психологии — и Лев Толстой и Антон Чехов — умеет раскрыть всегда злободневную тему своими способами и приёмами, при том что оба буквально внедряются в своих персонажей и с дотошностью психологического анатома ведут репортаж с места эмоционально-чувственных переживаний. Однако, если у Чехова концовка его рассказа мало оставляет надежды, то Лев Толстой всё-таки более милосерден к своим героям, да и к нам, читателям, тоже...

Конечно, перво-наперво во время прочтения всплывали схожие картины безысходной боли, которую переживают животные по вине человека. Тут в тему подошли "Корова" и "Песнь о собаке" Есенина.

О том, что тут множество различных смыслов, говорить не приходится, потому что Лев Николаевич, в своей излюбленной манере, решает не полагаться на умение читателя доискиваться до смысла, а написать все свои рассуждения прямым текстом, дополнив еще грустным сюжетом. Ничего лучше не может показать все безразличие человека ко всему окружающему, его презрительное позиционирование себя как высшего по отношению к природе, да и просто бестолковость нашего существования. Отдельно можно вывести тему про Бога, к которому Л.Н. довольно трепетно относился, но в размышления о котором на основе текста пускаться не хочу.

История грустная, беспощадная, жестокая, но она такая, чтобы привлечь нас и заставить задуматься. Кого бы порадовало или заинтересовало, если бы этот пегий мерин родился статным жеребцом, прожил счастливую жизнь и скончался в кругу семьи? И если для лошади служение человеку еще можно поставить в заслугу, любовь к нему оправдать, то бессмысленность существования людей, их стремление удовлетворить только свои потребности и безразличие ко всему оправдание найти не могут. И единственная от нас польза - покормить червей.

Приятно и как-то неожиданно свежо почитать родную классику после череды книг зарубежных современных авторов; приятно окунуться в такой не похожий на нашу жизнь быт - все эти неспешные летние месяцы, музицирование по вечерам, ночные прогулки по саду. Опять же красивый, богатый язык.
По содержанию это - очень спокойная и мудрая вещь: о влюбленности и любви, о семье, непонимании; о том, сколько труда стоит семейное счастье и что оно из себя представляет, об эволюции отношений. Подобные чувства и проблемы абсолютно вне времени. Я, правда, не могу согласиться с выводом, к которому Лев Николаевич ненавязчиво подводит. Или, скажем так, с глобальным выводом - согласна, с подвыводом - нет. Но все равно, за повод подумать автору спасибо.

Маленькая повесть (фрагмент незаконченного романа, который надо бы прочитать). Но читалась непросто, с перерывами. Нужен был воздух.

Почти в каждой главе - новая семья, со своими проблемами, привычками, отношением с обществом. И все это - лишь намеком. И из этих намеков складывается и безнадежная бедность крестьян, и непроходимая наивность помещика.

Помещик - совсем молодой человек, решивший бросить универ, чтобы спасти человечество (от приказчиков). Начало уже малообещающее. Приказчики никуда не делись и обманывают не меньше. Сам он ходит по домам - и ничего решить не может. Сам себя ограничивает благими намерениями - и делает только хуже.

Вместо беготни в садочке, в школьные годы приходилось садиться с книжкой и читать. В моем детстве для урока нужно было вести таблицу, где записывалась дата, название того, что читаешь и сколько осилил страниц.
Тюлевые занавески... сквозняк, деревянные полы, сад, полный малины, мухи бьются о стекло, жужжат и пытаются коснуться лапками прикрытых льняным полотенцем после завтрака ватрушек...

Давно нет сада, и мухи, наверное, все передохли... давно прошло и детство, отрочество даже юность - теперь вместо насекомых, жужжит вентилятор охлаждения ноутбука, а я перечитываю школьную классику. Как сильно ее можно не любить ребенком, так сильно взрослыми ты будешь тосковать, что тридцать лет, как больше не ребенок.

Детство, Отрочество и Юность - не самая захватывающая литература и сложно концентрироваться на тексте, но тексты все такие же мудрые и знаковые, я бы сказала жизненные. Переезды, возвращения, проблемы в семье - всем подобное знакомо, и фраза: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему» — начинается уже где-то здесь, пусть после трилогии до Анны пройдет еще двадцать с лишний лет, семейная философия по Толстому никуда не делась.

Не зря вель он разработал собственную религию, за что был отлучен от церкви. Он думал, что умнее, он что-то знал всегда, что ж, возможно он во многом был прав, не зря ведь классик.

Рассказ "Альберт" я выделяю на огромном разнообразном массиве творчества Льва Николаевича Толстого, как один из самых оригинальных (он ранний), где автор, скорее всего невольно, затронул тему, имеющую кучу неоднозначных трактовок. Конечно, сделано все это истинно по-толстовски, так, что возможно только недоумевать происходящему, но в части того, что главным героем движет исключительно определенное нравственное чувство, здесь писатель вполне узнаваем.

Впрочем, тот, от чьего имени идет повествование, фактически на роль главного героя не совсем годится, ибо им является Альберт - гениальный по сюжету музыкант, чей талант раскрывается только тогда, когда он вусмерть пьян. Таким образом автор посвятил рассказ всем творческим людям, ловящим за хвост музу, вернее даже, творчеству в целом. Толстому не только удалось затронуть порочную составляющую искусства, тему, столь любимую многими литературными классиками, но и возвести ее в прямую зависимость. Помните все эти многочисленные произведения по поводу "продам душу дьяволу, но стану великим музыкантом". Теоретически все это выглядит довольно смешно, но нельзя забывать, что перед нами Лев Николаевич, его трепетные и своеобразные герои, ужасающий эффект от его рассказов, когда хочется рвать волосы от досады, сдать кредитную карточку назад и уйти в праведники.

Рассказ небольшой по объему, но очень выразительный. Поучительный момент (а он у Толстого врожденный), который писатель часто доводил до дикой педагогики в дальнейшем, но сейчас еще не набрал должного весу, в данном случае я не оценил (хотя обычно я его всегда вижу, пусть и не беспокоюсь по этому поводу). Вообще, личность Льва Николаевича широка и необъятна, в этой части довольно типична. Как любая структура, как какой-нибудь Кант, Толстой очень любил обобщать, измерять всех собственной единой линейкой, создавать некие алгоритмы. Может потому и в случае с "Альбертом" его рассказ завис в воздухе, хотя кажется предельно ясным, но проблема получилась интересной и неоднозначной.

Очень характерна в этом отношении статья Льва Николаевича о Мопассане, которого он предлагал излечить от аморальности методом ежедневного театрального взывания к его совести. Если посмотреть на многочисленные отзывы на новеллы Мопассана, то там действительно кое-кто имеет суждения по этому поводу, хотя первое впечатление о великом французском авторе совершенно иное. Где мораль и где Мопассан. Но, как это ни парадоксально, если удариться в иную крайность, что я делал не раз, то за глумлением и издевательством над косностью, мещанством и обывательскими страхами граждан, которых у Мопассана в избытке, действительно скрывается нечто большее.

Все это я, собственно, к тому, что масштабы личности автора, как это ясно демонстрирует рассказ "Альберт", порою настолько огромны, что невольной проблематикой часто может затронуть кого угодно. Это при том, что все мы в этом мире очень разные. Достается, как говорится, и нашим, и вашим, а писатель становится бессмертным, ибо его хорошо принимают и здесь, не напоминая ему ежеминутно о фактическом его месте прописки.

На тему же, обозначенную в названии, можно говорить бесконечно. Я не стану давать собственных трактовок, ибо ни к чему загромождать подобное субъективными определениями. Практика показывает, что дьявольское, в какой-то его части, для определенной религиозной конфессии является божественным. Поэтому не может быть и применимых абсолютно ко всем понятий бога и дьявола. То есть - вопрос этот исключительно личный, ибо в итоге четких границ между богом и дьяволом нет.

Рассказ мощный. Он будоражит и заставляет задуматься. Да, чего там, он громаден, необуздан и дик. Один из лучших, на мой взгляд, у Льва Николаевича Толстого. Покупайте наших (здесь могла быть ваша реклама).

"Детство" - очень трогательное произведение великого классика, берущее за душу своей прозрачностью и искренностью. Оно наполнено любовью. Это первая книга из трилогии Толстого. Она благосклонно погружает нас в то прекрасное время, когда существовали Благородные пансионы, балы и гувернёры. Детство той поры довольно сильно отличалось от детства людей послереволюционного времени. Оно было тем, что не повторялось после уже никогда. Хуже или лучше - не в том дело. Оно просто было другим, присущим именно той эпохе. События, "одетые в платье" 19-го века.

Мальчику Николеньке действительно было о чём поведать. Его детские годы представляют собой в нынешнее время альбом со старыми выцветшими черно-белыми фотографиями, отражающими как хорошие и радостные события, так и печальные. Ежедневное домашнее обучение, четкий распорядок и желание поскорее повзрослеть, обиды и слёзы, смех и шалости, столь волнительные часы на охоте, затем отъезд из дома и первая длительная разлука с мамой, игры и дружба, кажущаяся в детстве "на всю жизнь", балы и первая влюбленность, а главное - ощущение того, что время остановилось, а, значит, всё и всегда будет так, как теперь, и все родные и близкие будут всегда, что всё всегда будет хорошо, что смерти нет, а если и есть, то она где-то там, далеко, у других... Николеньке предстоит столкнуться в детстве со всем этим.

Воспоминания для многих бесценны, а порою они - то единственное, что помогает жить. Для кого-то они - боль, для кого-то - лекарство. Но объединяет воспоминания разных людей одно - невозможность показать их другому человеку, насколько бы близок он ни был.