Воспоминания

При всей простоте, утрированности многих бунинских характеристик книга "Воспоминания" воспринимается как высокая художественная проза. В ней проявляется величайший изобразительный дар Бунина — мастера словесного портрета, под пером которого оживают люди с их неповторимой индивидуальностью, особенностями характера и психологии, с их жестами, мимикой, лепкой лица, мельчайшими подробностями, ускользающими от обычного, обывательского взгляда. Следуя канону глубоко почитаемого Буниным Льва Толстого, замечания в которых и заключается знаменитое "чуть-чуть" подлинного искусства.
Весь тон этой книги, в привычном толковании, определяют резкие, порой несправедливые и субъективные оценки, которые Бунин дал многим писателям-современникам — Александру Блоку, Константину Бальмонту, Валерию Брюсову, Фёдору Сологубу, Владимиру Маяковскому, Николаю Гумилёву, 3инаиде Гиппиус, Велимиру Хлебникову, Максимилиану Волошину и многим другим. Всё это во многом объясняется не простым отношением к бунинским воспоминаниям со стороны эмигрантских кругов. По их мнению Бунин отнёсся к своему времени с высокомерием наполовину основательным, наполовину ошибочным, и оттого, читая его "Воспоминания" хотелось воскликнуть: как верно и до чего неверно! Многих из тех, о ком говорил Бунин, он знал лично и расценивал совсем иначе.
И всё же будет справедливо внести в эту ставшую традиционной оценку некоторые новые акценты. За действительно односторонними характеристиками, которые нередко давал автор современникам, терялось то позитивное начало, под знаком которого написан ряд принципиально важных для понимания Бунина глав. Это прежде всего воспоминания о Льве Толстом и Чехове, выдержанные в тонах глубокого уважения. Творчество которых он очень хорошо знал и рассматривал новых авторов и их творчество будто сквозь призму: беря за идеал Толстого и Чехова, что дополнительно давало повод Бунину для критики. Но всё же немало хороших слов сказано Буниным о реалистическом таланте Куприна и Алексее Толстом, которых он высоко ценил. Также о Рахманинове, Шаляпине, Эртеле. В исключительно уважительном духе выдержаны главы "Семёновы и Бунины", "Его высочество", "Джером Джером". Всё это, кажется, позволяет не согласиться с эмигрантской критикой, которая подчас за "деревьями" не видела "леса". Да, в оценках Бунина несправедливого очень много. Но ведь нельзя подходить к ним (и к нему) как к литературоведению, нельзя не учитывать особенностей необыкновенно эмоциональной, "взрывчатой" его художественной натуры. И вот эта-то страстность, а также производная от неё пристрастность резко сказались на бунинских оценках в воспоминаниях. Однако, быть может, именно в этой-то "страстности", даже и включая несправедливые крайности, и заключена некая ценность — только его, "бунинского" взгляда на искусство, литературу, современников…
И ещё одно обстоятельство нужно добавить. Как и во многих его художественных произведениях, главным положительным героем здесь выступает сам Бунин, с его мерой требовательности и высоким духовным, нравственным началом.

Иван Алексеевич первые четыре главы явно писал, будучи не в духе. Советую их пропустить и начинать прямо с Чехова, к которому у автора трепетное чувство.

Антон Павлович в Крыму

Более всего мне понравилась эта часть. Года два назад мы ходили пешком в Гурзуф, в музей Чехова. Хлипкий домик в крохотной бухточке, с двориком в шесть шагов, навевает светлую грусть. Это же ощущение словно уловил и Бунин.

Кроме грусти в той бухте веяло одиночеством. Ведь Антон Павлович лишь изредка встречался с женой, а так все один и один, больной, в постоянной сырости, над прибоем, в темной хижине с низкими потолками.

Потом он переехал в Ялту.

Очень интересные моменты подметил Бунин, метко и лаконично их описал. И как описал! С уважением, с деликатной осторожностью.

«И возвращается плевок на место старта»

Взаимоотношения творения и творца — вопрос древний. Ослица Валаамова, «рукописи не горят»... И, наверное, очевидно: родившись, творение уходит в самостоятельное плавание.

Существует мнение, что нужно уметь воспринимать ценность слова вне зависимости от личности автора, особенно если эта личность деструктивна. Что иногда творец сам не вполне понимает глубину им же написанного. Дескать, и пьяница может изречь нечто ценное для тебя, и устами младенца глаголет истина, и любой может очутиться в шкуре той самой ослицы.

И вот еще в старших классах, просиживая много времени над книгами русских классиков, я поняла, что не могу принять такого мнения. И это неприятие сковывает мое мышление.

С тех пор, как мне кажется, удалось немного сбросить оковы и научиться воспринимать слово свободнее, как ценность, отодвинув личность автора на второй план.

И Бунин «Воспоминаниями» мне в этом тоже очень помог! Ведь даже если Иван Алексеевич не просто побрюзжал в мемуарах, а именно желал, открыв неприятные стороны других писателей, бросить тень на их творчество, то это ему не удалось! При чтении этой книги ты твердо ставишь разделительную полосу между творцом и творением.

Да, все описанное Буниным — правда. Раньше приходилось читать документы о неприглядном поведении Блока по отношению к начинающим писателям и про Горького... Но не хочется распространяться об этом.

Интеллигенция перед революцией совершила множество фатальных ошибок, бесилась с жиру, не знала, куда себя деть, развлекалась, а последствия сломали множество судеб.

Но кто наделен властью бросать в них камни? Вот в чем вопрос...

Если бы Бунин сам не указал, что дворянин, я за эти главы никогда не сочла бы его воспитанным и, тем более, благородным человеком. Он добавил темных штрихов в образы коллег по цеху, но больше всего — в свой собственный образ.

Ирония в том, что теперь, читая его, мне нужно будет проделывать полезное упражнение: ценить творение и забывать о близоруком по отношению к окружающим людям творце, не умеющем замять чужую неловкость и отвлечь внимание от чужого промаха.

И все же много крупиц интересного, живого рассеяно по страницам "Воспоминаний". Возможно, их стоит читать, листая, и останавливаясь на том, что действительно заслуживает внимания.

Для понимания того, что будет твориться на страницах "Воспоминаний", достаточно было прочитать "вдохновляющее" предисловие ко всей книге, состоящей из дневниковых записей, знаменитых "Окаянных дней", "Воспоминаний", составляющих предмет разговора, и различных статей. Упомянутые произведения не зря включены в одно издание, потому что проникнуты они одной идеей, а точнее - чувством. И это чувство - всепоглощающая ненависть ко всем, кто думает не так, как Иван Александрович Бунин. Тут можно выделить два важных момента, особенно остро стоящих и вызывавших его моментальную реакцию - "религиозное кощунство" в любом виде и поддержание революции.

Бунин был из тех, кого называли белой эмиграцией. Этого он не скрывал и, наоборот, всячески подчеркивал свою приверженность монархии, титулам и громким лицам. Читала я записки о революции и другого белоэмигранта - Ивана Наживина. И вроде бы пишут они об одном народе, описывая примерно те же самые вызывающее отторжение анекдоты, только Наживину сочувствую, а Бунина хочется отфильтровать. Еще этих двух писателей сближает любовь к Толстому и увлечение толстовством в юные годы. И опять - абсолютно разный результат. Поэтому не сравнивать мне трудно, и в сравнении выигрывает вовсе не Бунин. Хотя этот разговор о заметках о революции должен вестись больше в рецензии на "Окаянные дни", но Бунин все равно в своих автобиографических заметках, посвященных отдельным известным людям того времени, снова и снова возвращается к теме революции, своей эмиграции и советской России.

С самой первой заметки, обозначенной как автобиографическая, поражает количество ненависти в Бунине почти к каждому человеку, всплывшему на его страницах. Сначала я отмечала на полях имена тех, кого он старательно и методично поливал грязью, но потом "рука бойцов колоть устала". Мировоззрение Бунина покоится на святом убеждении в том, что "русская исконность не может быть без веры", как говорила когда-то некая Мария Сергеевна Чуракова. Бунин берет это в качестве знамени и начинает нападать на всех тех, кто думал или писал по другому. Выставляет он это очень интересно, не просто как заблуждение человека, с чисто христианским смирением. Нет, он всячески старается принизить описываемого, низвести его до уровня шута площадного, глупого и пустого человека, подлого и расчетливого. Это выглядит странно по первости, но после нескольких заметок начинает вырисовываться общая картина и замысел.

Он таков - Бунин рисует нам, читателям, портреты литераторов той эпохи, описывая черты их писательские и человеческие. И без описания общей картины загнивания не обходится. И выходит в конце-концов, что предстает перед нами галерея людской подлости, низости и чванства своим литературным знанием. Из известных литераторов-современников нормально Бунин отозвался только о Льве Николаевиче Толстом. Хорошо говорил еще о Чехове, но тут все равно было "но". Обошел в своих потрясаниях кулаками еще пару незначительных личностей, но о них современных читатель и не слышал. На этом все. Любое имя писателя или поэта Серебряного века, всплывшее в вашем сознании, было отражено на страницах воспоминаний в самых коричневых красках. Писали они не так, язык у них отстойный, образы дурацкие, претензий куча, сами - скоморохи и т.д.

Это интересно с культурологической точки зрения, потому что где еще можно увидеть вот так вот описание Куприна-алкаша или пожирающего пищу из чужих тарелок Маяковского. Интересно, неожиданно порой и мерзко одновременно. Понятно, что подача всех этих поэтов и писателей в обычном информационном пространстве прошла сильную идеологическую шлифовку, но к подобному я была не всегда готова.

Я понимаю Бунина и мотивы, которыми он руководствовался при написании, но не могла иногда понять, как это он так скверно отзывается о человеке, а сам говорит, что их связывала двадцатилетняя дружба или они отдыхали где-то премило на даче вместе. Таким образом, сам он как человек тоже не очень.

Иван Бунин, писатель, поэт, человек с широким кругозором, - его воспоминания ценны и интересны, написаны чистым русским языком - языком Л. Толстого, А. Чехова, Ф. Достоевского, А. Тургенева, - и он, И. Бунин. из той же плеяды российских классиков. Первый - Л. Толстой, - о нём И. Бунин пишет с болью и тревогой, которая гнала престарелого писателя из родного имения- он даже не решил точно -куда. Л. Толстой судил себя, свою прошлую жизнь - и Бунин чувствовал, как мучился Л. Толстой в эти последние дни - он стремился к "чистоте божеской". И. Бунин сравнивает Л. Толстого с Буддой и Соломоном - мудрецами, гениями. И о своих встречах с Л. Толстым тоже пишет как о событиях значительных, оставивших свой след на всю жизнь. Много рассказывает о большой семье писателя, его родственниках,- каждое воспоминание ценное, правдивое, как прост и правдив был сам великий писатель Л. Толстой. Перед нами вся жизнь Льва Николаевича, все его сомнения, метания душевные, взгляды на взаимоотношения полов, на церковь, религию - и всё это написано без прикрас, без создания "идола" - И. Бунин писал о человеке гениальном, сильном, страстном, мыслящем глубоко, строго судящем о себе самом - "кто ты", "что ты?" Он "обнажал свою жизнь как никто другой" в дневниках, в многочисленных произведениях. И Бунин сумел понять большую совесть Л. Толстого. Политика, философия - и эти вопросы, близкие Л. Толстому, раскрывает И. Бунин в "Воспоминаниях. Сложно писать о таком гении, как Л. Толстой, но И. Бунин постарался приблизить образ мыслителя через 27 лет после смерти великого писателя. Воспоминания о А. Чехове, с которым И. Бунин был знаком, пишет, начиная с 1860 года, когда в купеческой таганрогской семье появился на свет Антоний ( так он записан в метрической книге). "Меланхолическое детство Антона" - сидение в лавке отца, общение с большим количеством людей, - всё способствовало раннему знанию людей, а позже - работа с первых курсов в земских больницах. Знание жизни в юные годы изумляет И. Бунина. Антону 17 лет, а мыслит как взрослый, умудрённый человек - И. Бунин цитирует отрывки писем Антона к брату, будучи студентом - "взял на свои плечи всю семью" - и окончил самый трудный факультет. Он прежде всего воспитывал себя, а потом уже других. А. Чехов очень любил Н. Лескова,- Антон Павлович тоже искал "жемчужные зёрна" в человеке. .. И. Бунин рассуждает о литературе того времени, не принимает многих, ныне почти забытых писателей, - не принимает пошлости и прожжённого самолюбия.

Фактически, продолжение "Окаянных дней". Здесь, помимо всего прочего, есть небольшие главы об известных людях, с которыми Бунин был знаком лично - тут и Чехов, и Шаляпин, и Репин, и Маяковский, и Блок, и многие другие...

Эта книга несколько более философична, нежели "Окаянные дни". Тут Бунин чаще пускается в рассуждения относительно того или иного животрепещущего вопроса. И какая, с его слов, была насквозь прогнившая интеллигенция в России начала XX-го века!.. В очередной раз склоняюсь к тому, что именно она повинна во всём случившемся на нашей земле в том ужасном веке...

Бунин вспоминает Шаляпина, Репина, Чехова и многих других, с кем ему довелось встретиться. В коротких и не очень очерках выстраивается портрет, и из плюсов - это блестящий стиль Бунина. Главный минус - живых и интересных людей в большинстве своём он уже рисует как забальзамированных и мумифицированных трупов, из-за этого книга воспринимается как хождение по мрачному пыльному музею. Для меня меня до сих пор непонятен этот контраст, что в дневниках стиль и манера куда более остры и отточены, чем в художественных произведениях. Но и вместе с тем дневники по духовному содержанию абсолютно невротичны, депрессивны и мертвы, в отличие от опять же художественных работ.

В общем, некоторые пассажи предельно впечатляют остроумностью и стилем, но только там, где нет затхлого безысходного настроения. А оно в "воспоминаниях" почти везде.