Избранные произведения. В двух томах. Том 2

Конечно, если бы я не читала раньше нечто подобное, то я была бы сейчас впечатлена значительно сильнее. Но поскольку это не первая моя антиутопия, то эмоции не так уже ярки.

Начнём с того, что такого просто не может быть. Построить такое государство идеально-выверенного, математического порядка совершенно невозможно. Никогда, ни через тысячу лет, ни через миллион. По той простой причине, что человек в принципе патологически не способен жить по каким бы то ни было правилам. И это проявляется абсолютно во всем. Вот взять даже этот сайт и игры на нём. Из тура в тур кураторы игр ведут неравный бой с участниками за соблюдение установленных несложных! правил. И конца этому процессу не будет никогда - остаётся только завидовать их терпению. Почему так? Потому что кому-то лень читать эти правила, кто-то сознательно ставит свое желание выше предложенных условий, кому-то уровень интеллекта не позволяет осмыслить прочитанное, разные причины... Вот так и в масштабах человечества. И даже если предположить, что вымрут все кроме наделенных даром перфекционизма, пунктуальности и педантичности, то даже в этом случае ничего не выйдет, потому что этот самый идеальный порядок каждый из них видит по-своему. А поскольку компромисс - это для каждого из них отступление от идеала - действие противоположное их основным качествам, то его достижение становится совершенно невозможным.

Исходя из этого дальнейшие рассуждения о событиях романа представляются по сути бессмысленными. Но я попытаюсь всё же.

Так или иначе все размышления всегда сводятся к смыслу жизни. И, как показали многовековые размышления человечества, именно в нём, в счастье, и состоит весь смысл происходящего. Как вы видите для себя это счастье? На этот вопрос каждый для себя сам мучительно отвечает. И если ответа не находит и счастья не испытывает, значит его жизнь бессмысленна. Счастье по Замятину:

Но даже в этом замятинском идеальном мире есть те, кто хочет всё поменять. Вечная наша неудовлетворенность, вечное стремление в даль, в неизвестность, за горизонт. Вечное, как человечество. И как бы хорошо или плохо не было, всегда найдутся те безумцы, кто не просто для себя лично нашли альтернативу и наслаждаются ею втихомолку. Они хотят революции для всех! "Безумству храбрых поём мы песню!" Но...

• А какую же ты хочешь последнюю революцию? Последней — нет, революции — бесконечны. Последняя — это для детей: детей бесконечность пугает, а необходимо — чтобы дети спокойно спали по ночам...

  А раз все перемены временны и на смену каждой революции придёт следующая... Не кажется ли вам, что таким образом обесценивается любая революция, в независимости от её идейной направленности?... И тут мы приходим к эгоизму и единоличию, потому что разумнее было наслаждаться запретным в одиночестве или узким кругом и счастливо прожить выданный тебе отрезок времени в вечности, чем значительно его укорачивать во благо не всегда благодарных других. Какое уж тут МЫ. Такой вот логический ряд выстраивается, как-то так...

  Я с самого начала предполагала, чем все эти события для ГГ кончатся. Это было очевидно и в победу их революции я не верила. Но все же последние главы читала с таким напряжением, что аж мышцы все ломить стало. И всё происходящее представляла фильмом, будто кадры в голове крутились все время... Сильный роман и стоящий к прочтению.

Я уже читала эту антиутопию лет 20 назад, но помнила только, что у книги был обычный для антиутопий конец. Поэтому сейчас кое-что узнавала, но в целом получала удовольствие от текста, как от нового. Автор создал интересную, заставляющую задуматься фантазию. Мир, в котором люди ограничены во всем: нет родителей (только общие детсады и воспитатели-роботы), нет свободы выбора (всё время подчинено четкому графику и даже выборы Благодетеля являются фикцией), нет природы (вся она спрятана за Зеленой стеной), нет настоящей еды

нет любви, только сексуальные часы по талонам, даже имен нет, только номера.
Но для меня главным стала мелодичность текста, какая-то математическая поэма, стихи без рифмы. А может это Вячеслав Герасимов так начитал прозу, что она зазвучала поэзией? Может он и приложил к этому свой талант, но и сам по себе текст романа примечательно устроен. Да и масса высказываний автора вложенных в уста героя хоть и спорны, но интересны.
Это вторая книга, прослушанная в начитке Герасимова. И в первом случае (сказки Бажова) его голос показался замечательно подходящим. Здесь я этого сказать не могу. Слушать было приятно, но всё-таки голос у него несколько специфический.
Кроме того при прослушивании книги думала о том, что она написана в 20 году прошлого века, в то время и поэты играли в формой рифмы, ломая ритм и создавая новые слова; и художники отходили от реализма всё дальше, создавая новые стили живописи, такие как абстракционизм, кубизм, футуризм. Возможно, роман "Мы" является таким же поиском новой формы литературы.
Еще я размышляла о психологии Д-503, о том, что являясь математиком и инженером он несомненно знаком с логикой, но при этом его не обучили критическому мышлению, что ясно видно на протяжении всего романа из его восприятия Единого Государства. И он-то как раз не хотел идти против системы, а в революционеры попал на волне своей влюбленности и неспособности отказать возлюбленной.
Так что книга в целом была очень интересной, а оценку я снизила за последние несколько глав (не самый конец, он очень подходит роману, на мой взгляд), которые показались мне слишком сумбурными, сюрреалистичными что ли.

Ах, как же хочется хороших книг - последнее время что-то косячками идут приятные уму и сердцу, но так же и не радующие или даже разочаровывающие. К сожалению, Замятин, покрывшийся уже пятью слоями пыли в моих хотелках, принадлежит ко второй категории. И дело даже не в том, что я от кончиков волос до краешков ногтей гуманитарий, а герой антиутопии - инженер, пишущий в своем дневнике логично-математически: когда есть нечто, цепляющее сердце, неважно как оно оформлено. "Мы" же это история о том, что не близко душе и не пронзает сердце.

Во-первых, мир, где сексом занимаются по билетикам. т.е. ограниченно-подконтрольно, я еще способна принять, но когда оказывается, что даму (а ничего про возможность их малого и несоизмеримого с мужским количеством не сказано) делят между собой несколько мэнов, простите, не могу. В эту же струю входит описание героем женщины - розовый рот О (сама собой напрашивается ассоциация этого героя дамы с тем самым, что этот О-рот будет делать), т.е. ценности женщины здесь нет (это я еще не просто не феминистка, а даже против них).

Во-вторых, основная идея этого произведения, как я понимаю, должна была представлять собой победу любви/возникновение души в том мире, где всему этому не предназначено место и где это даже запрещено. Казалось бы, герой даже нашел такую I, но описание автором вообще не вселило доверия, не дало возможности проникнуться моей любимой темой всеперебарывающего чувства. Именно в "Мы" это скорее додумываешь (должна же быть идея в произведении). а не чувствуешь - то ли Замятин запутался и переборщил с исчислительным стилем, что потерял чувственность, то ли он просто не умеет описывать любовь.

В-третьих, книга неживая - Замятин писал о механической жизни, а вышло, что и сам написал механически. Все персонажи - картонные, даже бумажные - подуй, унесет ветром и не останется памяти, все наметки чувств - на скорую руку, на живую (о, это единственное, что здесь не мертво:)) нить - не удержатся в сердце, даже не достанут до него.

В-четвертых, невооруженным глазом видны жалкие потуги автора придать произведению ну хотя бы какого-то цепляющего читателя крючка - слишком много неестественных фразочек чувственного порядка почти всегда ни к месту от людей, живущих как роботы, будто присобаченная* линия с из пустоты возникшего вожделения у главного героя и мн.др.

Последний гвоздик в крышку гроба - оценка самим персонажем написанного в его дневниках

- что? Да как раз бред, псевдо-чувства и недометафоры исковеркали текст до нелюбви к нему читателя: либо сухой язык, факты и четкость инженерного изложения подстать миру, либо эмоциональность, живость, чувственность и душевность. как у антагониста этого мира, того, кто не такой как все. А Замятин смешал кашу. Вот, я теперь точно поняла, в чем изъян книги - ни одно, и ни другое, а смесь, превратившая блюдо в непереваривариемое нечто!

В итоге чувство после прочтения такое, будто автор создал канву мира, который кстати, если очистить от наносного, весьма любопытен как для антиутопии интегральностью, просчитанностью и тотальностью контроля, но затем отвлекся, у него испортилось настроение, улетели мысли в иную степь или что-то еще, и Замятин ошалело начал лепить везде и всюду совсем неконгруэнтные задумке, но, видимо, кажущиеся Евгению необычными и захватывающими, элементы повествования, характеров, изречений, стремлений и прочего. Хочется даже спросить "WTF"? Хотя о финале такой вопрос задавать не хочется - но не обольщайтесь, он просто такой же как и у Оруэлла, чье творение намного сильнее задело почти каждого из нас...

Году эдак в 89-90 моя доблестная учительница по литературе включила сей труд во внеклассное чтение. Она в те годы вообще хваталась сразу за все, что огромными тоннами разрешалось и вываливалось на прилавки. Славная была женщина, вернее, она и сейчас есть, дай бог ей здоровья необычайного. Тем не менее, хотя стремление и похвально, надеяться, что 14-15- летние подростки могут по достоинству оценить подобный труд, - это нужно быть непотопляемым оптимистом. Впрочем, таковой она и была. Удивительны литературные хитросплетения, итогом которых могли быть подобные произведения. Как данность, первоисточник жанра "антиутопия", прекрасен хотя бы этим. В качестве важного звена истории литературы очень нужен, но читается довольно непросто. Прекрасно понимаю, если кому-то и не в тему.

Если вы захотите прочесть лишь одну книгу антиутопичного жанра, берите именно "Мы".

Во-первых, Замятин - советский автор, и его язык точен и остр, так как не был подвержен переводу.

Во-вторых, книга очень увлекает самим развитием событий. Их быстротой, очевидными слабостями главного героя, но при этом и смелостью признаться себе в том, что представленная система не так хороша, как ему хотелось думать.

Книга разрывает шаблоны. Такой автор не оставит равнодушным, а концовка заслуживает отдельной похвалы.

Отдельно советую посетить театр в Санкт-Петербурге, придя на постановку "Мы". То, как люди, точь в точь копируя друг друга, выкрикивают заученные с детства фразы, громко топая ногами, накрепко укоренилось в моей памяти.

Понимаю, что ничего нового я не добавлю к той тысяче рецензий, которые размещены на сайте, поэтому данный отзыв – просто попытка сохранить для себя воспоминания о прочитанной книге и зафиксировать свои впечатления. Так и относитесь, пожалуйста.

Роман написан в форме дневника некоего Д-503, 32-летнего жителя Великого Единого Государства. Он инженер, строитель Интеграла (что-то типа космического корабля), горд тем, что живёт в замечательной, логически устроенной и математически выверенной стране, воспринимает себя одним из коллектива, из многих, которых именует «Мы». Герой любуется «стерильным, безукоризненным» небом без облаков, таким же стерильным городским пейзажем, составленным домами из «незыблемого, вечного стекла», рад, что его Государство отгорожено от всего мира, от живой природы стеклянной Зеленой Стеной, чувствует себя в безопасности.

Само же устройство Государства выглядит совершенно зловещим и негуманным. Здесь всё направлено на обезличивание человека: ни у кого нет имён, лишь буквы с номерами (и так ведь будет в действительности, полутора десятилетиями позже, когда возникнут сталинские и фашистские лагеря!), все выглядят однообразно («ряды благородно шарообразных, гладко остриженных голов»), унифицированы одежда и еда, жизнь каждого регламентирована до мелочей, в ней отведено специальное время для работы, учебы, обеда, прогулок, сна, а сексуальная активность организована по специальным розовым талонам. Царит жуткая атмосфера всеобщей слежки и доносов: стены в домах прозрачные, а за спинами людей постоянно обретаются Хранители, которые вовсе не ангелы. С неугодными и не вписывающимися в общепринятые нормы расправляются быстро и безжалостно – их просто расщепляют на атомы. Во главе Государства стоит совершенно чудовищный Благодетель с огромными чугунными руками, и его ежегодно избирают на этот пост в День Единогласия. Всё живое тут просто гибнет, а искусство превращается в «государственную службу», воспевает гений Благодетеля, обслуживает интересы верхушки, транслирует государственную идеологию. Чего стоят одни названия этих, прости Господи, произведений! «Цветы судебных приговоров» (ну как тут не вспомнить «Цветы зла» Бодлера?!), трагедия «Опоздавший на работу», «Ежедневные оды Благодетелю», «Стансы о половой гигиене»...

И вот в этом мире живёт наш герой, знакомство с которым как-то сразу рождает ощущение его непохожести на других: настойчиво подчеркивается, что у него неприлично «лохматые руки» на фоне всех бритоголовых и телесно гладких. Что это, рудимент человеческого? И почему Д-503 так сексуально привлекателен для разных женщин, вплоть до пожилой смотрительницы Ю (сцена ее псевдо-соблазнения, отмечу попутно, получилась неожиданно комичной)? Об этом мы узнаем лишь в конце. А еще герой вдруг... влюбляется! И начинает замечать красоту, видеть сны... У него проклёвывается душа! И из сонма «Мы» неожиданно выделяется «Я»! И совершенно меняется стиль его записок: они теперь пестрят красочными образами, эпитетами, сравнениями. Но разве может сохранить себя человек в мире, где наличие души считается тягчайшим заболеванием?! В государстве, которое «осчастливливает» своих граждан тем, что оперативным путём лишает их фантазии?!

Я долго избегала чтения этого романа, думала, будет что-то слишком условное и технократическое. А в результате прочитала с удовольствием. И ужаснулась его актуальности. «...К вам мы придём, чтобы сделать вашу жизнь божественно-разумной и точной, как наша». Господи избави!

Понравилась работа писателя со словом, все эти придуманные им яркие выражения в духе словотворчества начала ХХ века: «негрогубый», «тумбоногий», «сноболезнь», «лбяной навес», «машиноравные» люди и т. п.

Люблю перечитывать Замятина “Мы”. Не слишком длинно, много времени не занимает, но с каждым прочтением что-то новое нет-нет, да откроешь.

Например, стеклянные дома и то, как это перекликается с соцсетями, в которых мы с радостью делимся всем. Мы передаём свои персональные данные сторонним компаниям, получая бонусы и скидки. На серверах хранятся данные о наших передвижениях, покупках, звонках, а телефон помнит всю нашу историю передвижений. Ну, и где Евгений Иванович ошибся?

Сейчас, например, впервые обратила внимание на главу, в которой упоминается День Единогласия.

Как-то в начале 2024 года это читается особенно актуально.

Замятин свой город будущего придумал в 1920 году и всячески отрицал, что это аллюзия на Советский Союз. После трёхсотлетней войны была построена стена, которая отделила Цивилизацию от остального мира. Единое государство лишило своих жителей природы. Всё настоящее там, за стеной. Внутри же суррогат, которым вынуждены дышать, и в котором вынуждены находиться жители. Им не за чем смотреть на что-то новое, на что-то другое. Ведь если человек ни где не бывал, не знает как устроен мир, то ему можно рассказать про “страшных застеночником” всё что угодно. Как он проверит, если он изолирован?

Стеклянные дома, никаких тайн и собственного мнения, которое может отличаться от “линии партии”. Одинаковые люди, одинаковые мысли, одинаковая униформа и одинаковая нефтяная еда.

Имён нет, есть только “нумера”. Город счастья. Недовольных нет. Да и кто же может быть несчастен, если думать больше не нужно. За человека, нет, за нумер, уже всё решил Благодетель. Где нумеру работать, с кем нумеру спать, как нумеру думать.

Прошлого у нумеров словно и не было. Подлинная историческая память стёрта и заменена настоящим”. Изъяв из памяти людей историю, знания о других государствах и формах управления, Единое Государство обезопасило себя. Его жители не знают как может быть иначе. Им просто не от куда взять эту информацию. Нумера знают лишь то, что говорят им власти.

И наконец, Единое Государство лишает своих жителей последнего намёка на свободомыслие — воображения.

А нет воображение — нет творчества. Вероятно, это аллюзия на цензуру. Попытка государства контролировать творческий процесс. Зачем людям получать что-то креативное и уникальное? Есть же общая для всех пропаганда. Однообразная и прославляющая Благодетеля.

Несколько лет назад я решила познакомиться с Джорджем Оруэллом, прочитав два его знаменитых произведения. Увы, но впечатления получила я такие себе... Даже толком не вспомню почему. После "Мы" Замятина даже захотелось перечитать, мало ли.
На данное произведение наткнулась я случайно и спонтанно возжелала прочесть. Научная фантастика, небольшое по объёму, является вдохновителем многих знаменитых писателей и имеет странную речь. Почему бы и нет? Как ни странно, но в своём выборе я не прогадала.
Но больше всего меня заворожила именно речь писателя. Вы больше ни в одной книге подобной не встретите. Она уникальна! В ней столько удачных и необычных образов, метафор, словосочетаний. Читаешь и просто наслаждаешься, смакуешь от всей души. А если вы ещё и математик, то тут уже можно побольше разогнаться. Замятин в своём романе соединил в одно науку и искусство: математика и образная речь.
Однако многим сие очень мешает. Простому обывателю тяжело пробираться сквозь густые плотные ветви и переплетения слов. Он путается и кричит, что ему ничего не понятно. Чтобы понять эту историю, нужно стать ею. Нужно самому говорить эти слова, а не просто читать их с листа. Впусти текст в свою душу, воплоти в него жизнь и тогда ты станешь частью этой истории.
Хотя как бы я тут не распиналась, сама частенько перечитывала некоторые абзацы, наморщившись что обезьяна перед примером с интегралами.
Но в то же время спасала аудиокнига, с ней получше получалось воспринимать чтиво.
Увы, но только вот речь меня и завлекла. Что насчёт остального? А черт его знает. Я смутно только понимала что происходит. Точнее я всё поняла, но чего-то... чего-то мне не хватило. Не появилось у меня точной картины происходящего. Всё было каким-то сумбурным и ненастоящим. Я часто не понимала что вообще происходит то... В общем смутно сюжет понят, смысл донесен. Однако мне понравилась сама концепция и идея.
Советовать ли её? Ухуху. Эта книжонка-то ну совсем на любителя. Решайте сами. Правило 20% тут не действует. Как начнёте, так и продолжите.

Наверное, многие читали «Мы» (1920) Е. Замятина, «О дивный новый мир» (1932) О. Хаксли и «1984» (1948) Дж. Оруэлла, в обратном порядке, но, безусловно, каждый нашел в них общие моменты, например:

• Древний дом, Резервация и Антикварная лавка;
• Альфа, Благодетель и Старший брат;
• Единое государство; - гедонизм и инфантилизм;
• запрет на искусство, фантазию и свободомыслие;
• генетические и селекционные программы;
• половая свобода, контроль рождаемости и т.д.

  Роман рефлексивный и фактически представляет собой спектр тем для внутренних диалогов, при этом изложен высокопарно, в философском смысле, с элементами патетики. В данном произведении нет, как такового, конфликта главного героя и государства. Напротив, он всем доволен и счастлив, притом, что это ощущение ему не навязано пилюльками или нескончаемым потоком агитации, которая с взрослением становится естественной частью жизни.

  Затрагивается вопрос того, что главному герою, и таким как он, не с чем сравнивать, поскольку они не знают иной жизни, формы правления и государственного устройства. Но хочет ли центральный персонаж, и нужно ли ему узнавать альтернативные варианты, если его все устраивает?! В мире, котором он живет, осталось 0,2% населения, нет болезней и войн, но есть работа, цель, а главное чувство комфорта.

  Данные вводные напоминают кинотрилогию «Матрица» (1999-2003) реж.: братья Вачовски, поскольку в ней также, была часть людей, которая отказалась от отключения и выхода в реальный мир. Вместе с тем разница этих произведений в обозначенной части состоит в том, что в «Мы» революция затронула бы всех, а исходя из текста романа согласных с режимом больше, в то время как в «Матрице» сделанный подключенными людьми выбор был принят каждой из сторон.

  Важным моментом обозначенных антиутопий, является невозможность спрогнозировать, и держать под постоянным контролем эмоции, во многом предстающих как – побочный элемент человеческой природы. Те, кто управляет, хотят быть отличными от тех, кем они управляют, то есть стремятся к рабовладельческому устройству, при этом «рабы», в силу эмоций или иных факторов, не должны проявлять несогласие в адрес высшего класса.

  Толчком к запуску химико-биологических реакций, нейронных всплесков и как результата эмоций, является – любовь, она же форма собственного «Я», отделяемого от коллективного «Мы», через проявление сексуальности, что приводит к появлению у ГГ – души, вместо логически выстроенного, математически обоснованного сознания. Хотя любви между персонажами я не усматриваю, так как он мягкотелый «ребенок», а она манипулятор-идеалист.

  У меня сложилось впечатление, что с появлением личностного восприятия, Д-503 не обретает своего пути, как это принято в жанре, а потому и самостоятельного конфликта у него с системой не возникает. Ведомый лишь своей слабостью, желанием угодить «Еве», он готов принять и воплотить ее путь несогласия, даже если это противоречит его теории «о правах грамма по отношению к тонне».

  Вместе с тем, в романе хорошо изложена структура созданного мира и примененного символизма:

• Стена – знак замкнутости и подконтрольности, своего рода Эдемского сада;
• Часовая Скрижаль – систематизированная ритуализация действий;
• однообразность в жилищном плане и внешнем облике;
• частота половых контактов определяется анализами, осуществляется по записи на основании талона, в рамках «сексуального часа», который гарантирует право каждого на каждого;
• Бюро Хранителей – своего рода карающая длань Благодетеля, физическое воплощение Старшего брата.

  Текстуально, произведение выполнено в эпистолярном жанре, поскольку представляет собой конспект записей Д-503, предназначенный для внесения в массив информационной начинки космического корабля – «Интеграл». Сатира в книге есть, но она настолько филигранно вплетена в текст, что фактически, представляет собой неотъемлемую часть быта гипотетического общества будущего.