Собрание сочинений в пяти томах. Том 1

Однажды судейский чиновник получает задание произвести следствие по уголовному делу и отправляется в уезд, где знакомится с земским исправником Иваном Семёновичем, который и вводит его в курс дела. Этот земский полицейский весьма примечательная личность: служит уже больше 30 лет, держит уезд в кулаке, повсюду уважаем, потому что житейски мудр, проницателен, внимательно всегда выслушает, вникнет в проблему и поможет. Секретом своего успеха он охотно делится: не сидит с бумажками в кабинете, в судах, а работает с людьми на земле.

Кого то он мне напоминает? Чем дальше я читаю, тем больше образ земского исправника у меня сливался с образом участкового Анискина, и наконец заговорил в голове голосом Жарова-Анискина.
Дело было вот в чем, в деревне пропала девица при странных обстоятельствах, по слухам её украл леший, затем она снова появляется, но вспомнить ничего не может, только страшный вой и свист. Исправник человек просвещённый, в леших не верит, но другой версии от неё так и не добился. А тут и началось:

• Ваше благородие, леший, - говорит, - заправду начал кричать; не угодно ли послушать?

Точно, господин капитан, птица. Вы не слышали как кричит выпь?
Впечатлительных читателей спешим успокоить, это не собака Баскервилей, та выйдет лет через сорок.
А на утро известие: девица опять пропала!
Так, стоп! Чего это мы читаем, если не детективную историю? Вообще-то основоположником русского криминального романа считается Александр Шкляревский начавший свою литературную деятельность в 60-е годы. А на дворе-то 1853 год! Но тем не менее факт, Писемский нам рассказывает загадочную историю, да ещё впервые изображает полицейского в положительном виде. Мы то по школьной программе привыкли что полиция в Российской империи была сплошные Держиморды, да унтер-Пришибеевы!
Разгадку мы находим в биографии Писемского: в молодости он служил чиновником по особым поручениям при губернаторе (вспомнили Фандорина?), и по роду службы он "носился по губернии в поисках разбойников, грабивших почтовые кареты", как сказано в предисловии к сборнику. Значит и полицейские служаки для него не "держиморды", а товарищи по опасной службе. Интересно было бы послушать ещё его историй в подобном роде, но впрочем ежели и их нету, то наверно сей факт скажет его пользу, что не сужается в одной теме, а обладает широким выбором тем для своего творчества.

Во втором рассказе «Очерков из крестьянского быта», написанном в 1853, отлично нагнетается саспенс, причём по общей атмосфере рассказ похож на «Собаку Баскервилей»: заброшенная в лесах деревенька, леший, который утаскивает молодых девок в лес, расследующий дело исправник – чисто Холмс, а когда исправник посылает в те места сотника Калистрата тайком выведывать слухи и факты, то это напоминает, как Холмс отправил в Баскервиль-холл Ватсона для того же самого. А ведь до «Собаки Баскервилей» остаётся сорок девять лет! Какие кренделя выкидывает история литературы…

Фигура главного героя, исправника Ивана Семёныча, очень симпатична. Не менее холмсовской. Что за должность такая – «исправник»? Википедия говорит, что это глава уездной полиции. А впечатление, что он – местный прокурор. Кажется, тогда уездных прокуроров не было, вот исправник всем и занимался. Но именно Иван Семеныч занимает особую роль в местной жизни. Он вполне сознательно входит в доверие к местным помещикам, которые живут в столицах, и становится фактически «общественным управляющим» всех здешних имений. То есть он надзирает не только за полицейским порядком, но еще и за хозяйственной деятельностью управляющих, которых держат помещики. Он не даёт им пренебрегать, воровать, своевольничать, и если они зарываются, то он с ведома далёкого хозяина меняет их на иного, порядочного, часто на грамотного крестьянина. Да только хорошо, что Иван Семёныч человек отличный, а если бы наоборот? Вот уж он набил бы себе карманы… В этом, пожалуй, слабость концепции рассказа – в чрезмерной позитивности исправника. Как и редкостный хэппи-энд. Но приятный. Ведь исправник, говоря нынешним языком, подлеца Егора Парменыча прилюдно «опустил» и «загнал под шконку».

Этот рассказ столь же позитивный, как и «Питерщик» (невзирая на мнение Чернышевского): мужики показаны нормальными людьми, которые спокойно и хорошо работают, лишь бы им не мешали жить и работать управляющие. И ведь как хорошо решали важные вопросы на деревне – на сходе, мiром, и как мiра остерегались в своих поступках. Сейчас у нас едва ли не полностью восстановилось устройство общественной и государственной жизни, бывшее в середине девятнадцатого века, но вот нравственность большевистскими десятилетиями разрушена необратимо. Теперь никто никакого мiра не боится, да его и нет (хотя появился мэр). И всем на всё насрать на низовом уровне. Попробуйте собрать общее собрание жильцов многоквартирного дома. Мало кто придёт. А ведь это и есть тот самый мiр, который мы потеряли…

Нет, отличный детективный рассказ написал Писемский.

Вильнюс. Улица Св. Миколаюса. Афишка на стене. Фото: Анатолий Пчелкин, июль 2021

У этой книги хорошее послевкусие. Она раскрывается, где-то через две недели, после прочтения: трагедией Задор-Мановского, очень Писемской провинцией, образами второстепенных персонажей. И это не смотря на то, что основная тема книги – совсем не моя. Так называемый «женский вопрос», который и при Писемском был поднимаем в беллетристике, а уж после А.Ф. только ленивый о женском вопросе не писал. Тяжёлая судьба любимой дочки внезапно обанкротившегося генерала, вышедшей замуж за тирана, терзавшего её за «утекшие миллионы». Не интересно, но всё остальное – просто превосходно: описание провинциальной светской жизни, подковёрные войны и сплетни, бури страстей в характере Задор-Мановского, описание провинциального быта.

Про любовь. Писемский в моём фантастическом понимании описывает три любви: которой не было – Анны Павловны и Задор-Мановского, которая казалась – Анны Павловны и Эльчанинова и которая могла бы быть – Анны Павловны и Савелия. Плюс несколько портящее общую картину сладострастие графа Сапеги по отношению к Анне Павловне. Что интересно, граф Сапега вызывает просто чувство гадливости, а вот Эльчанинова местами хотелось придушить. Это его саможаление, эгоцентризм, сентиментальность и ветреность, они так обескураживают и озлобляют…

Порадовала концовка романа.

«Боярщина» - это частная история без всякой попытки со стороны автора к метафоре и обобщению. Это именно Боярщина, не вся Россия. Что и нравится. Камерность произведений – авторский стиль Писемского, с присущей камерности немногочисленностью персонажей, кулуарности времени и места действия, отсутствием побочных сюжетных линий, выделяет Писемского среди русских писателей-классиков второго ряда, куда он попал по прихоти либеральной критики и советского литературоведения.

Обобщая: А.Ф. несомненно привлёк к своему творчеству моё читательское внимание даже «не совсем моей» или точнее «совсем не моей» книгой. Частично я это объясняю мировоззрением А.Ф. – консерватора и ортодокса, выражающего реакционно-охранительное мировоззрение; частично – виртуозным владением литературной техникой, Писемский – очень «техничный» писатель; частично – камерностью его произведений. «Люди сороковых годов» А. Ф. Писемский на очереди. Приятного мне чтения.

«Питерщик» – первый из трёх рассказов Писемского, объединённых затем в цикл «Очерки из крестьянского быта». Рассказ был написан в 1852 и вызвал большой интерес. Сейчас уже кажется, что в нём нет ничего особенного. Но читается хорошо, хотя экспозиция кажется затянутой.

В отличие от ожиданий, которые делает короткий пересказ Львом Аннинским в книге «Три еретика», в рассказе нет никаких зверств и непотребства. Мало того, рассказ светлый и целомудренный.

Сначала я выбрал для эпиграфа такие слова из рассказа: «…От хмельного мужику все нехорошее и в голову приходит». Но потом сообразил, что герой говорит эти слова только об одном случае в своей жизни. Остальное у него происходило совсем по другим причинам. Рассказ не о вреде пьянства, рассказ о силе предприимчивости и силе любви русского мужика.

Главный герой Клементий промышляет отхожим промыслом в Питере. Он человек одновременно и дельный, быстро зарабатывающий деньги, и романтический в любви. Оба его жизненных краха случились из-за этой самой, из-за любви. В первый раз он затосковал и чуть не помер. Во второй раз – спился. И вот интересное противоречие с нашим шаблоном: времена крепостнические, а барин разумный. Барин спас Клементия после второй неудачной любви, найдя его, спившегося, в Питере, и вернув домой. Выдержал он Клементия четыре года в деревне, на барщине, и когда тот совсем оправился, выдал ему паспорт и отпустил-таки в Питер, да потом ещё взял под свой залог хороший подряд для него. Вот такие крепостники. Не все салтычихи и органчики. Ну так чухломские баре на отхожих промыслах хорошо зарабатывали. Зачем дельными мужиками разбрасываться? В общем, рассказ рисует вполне разумное устройство крепостнической жизни. И, конечно, поражает чухломская деревня, бóльшую часть года живущая без мужиков, которые все – на отхожих промыслах в дальних столицах. И держится вся деревня на бабах – они и пахари, и десятники. Собственно, удивляться не приходится: любая большая война – и вся русская деревня остаётся на бáбах.

Во второй части «Трёх еретиков» Аннинский интереснейше анализирует романы Мельникова-Печёрского и говорит, что в них показана бездонная душа русского человека, который держится за внешние обряды, например, за те самые два или три перста, коими осеняют себя крёстным знамением, потому что кроме этих поручней никаких иных опор у него нет – внутри полная стихия и вольница души, которая иначе разлетится во все стороны света. Вот и питерщик Клементий это подтверждает: из-за несчастия в любви легко срывается в бездну, из которой его вытаскивают другие. Но и выводы он делать умеет, потому что русский мужик совсем не глуп. Опять крепко встаёт на ноги. Чем не образец для нынешнего подрастающего поколения – ну, если вычеркнуть срывы от несчастной любви. Впрочем, в юном возрасте мы все туда срывались, а кто не срывался, тот, видать, не был юн…

И еще одно «Питерщик» напомнил. Можно сказать, что рассказ – вялый (по накалу страстей и безумств) набросок к роману Достоевского «Идиот». Ведь Клементию не сносит от любви крышу так, как сносит Рогожину с его куражом и бесчинствами, и Пелагея Ивановна, на которой разоряется Клементий, – не та страстная женщина, которая Настасья Филипповна. Вряд ли Достоевский вдохновлялся рассказом Писемского; просто случаев такого срыва из-за «баб-с» в жизни наверняка хватало. Но и творческую связь такую я бы не отрицал. Вот меня поражающий факт: Писемский и Достоевский родились в один год (с разницей в полгода) и скончались в один год (с разницей в неделю).

*

Питерщик Клементий из рассказа – это талантливый промышленник, который умеет сколотить под себя артель и получить выгодные, часто казённые подряды. Но собственно отходники как работники не так много зарабатывали: https://ru.wikipedia.org/wiki/Отходничество. Об этом и в рассказе: спивающийся Клементий устроился всего за 15 рублей в месяц работягой в свою прежнюю артель. А перед этим легко сорил червонцами и углами.
 
 

Вильнюс – город низколетящих ангелов. Бизнес-центр на Швитригайлос 11. Фото: Анатолий Пчелкин, 04.10.2021

Не вся русская классика мне заходит, жаль(((. Читалось тяжело и долго несмотря на крошечный объем. Язык не сложный, даже простенький, но как-то все долго, с большими малосодержательными псевдо-светскими беседами. Про героев и героинь все понятно, и читать их размазанные бессвязные причитания утомительно. Описана история жизни Павла Бешметева, того самого тюфяка. Из невзрачного спокойного ребенка вырос маловыразительный скучный молодой человек. Как-то сумбурно и невнятно женился, и плевать ему было, что невеста его не любит и не уважает, а отец только и хочет что сбыть с рук. Такая семейная жизнь и не могла ничем хорошим закончиться, но как же все банально и вымучено, скучные дрязги, неумные герои, много суеты и мелкотравчатой театральности.

Неспешное повествование, спокойная, на первый взгляд, индифферентная авторская интонация, настоящее «романное» содержание, в котором есть и взлёты и падения героев, и ситуации серьезного нравственного выбора, – «фирменные» свойства художественного почерка А. Ф. Писемского. И они вполне проявлены уже в раннем романе писателя. Анна Павловна соглашается на брак по выбору отца. Писатель в этом смысле сравнивает ее с пушкинской Татьяной. Да вот только судьба у нее сложится по-другому. Послушная дочь, верная жена человека ограниченного и жестокого. Красавица и умница, тонко чувствующая романтичная натура, далеко превосходящая дам из своего вынужденного провинциального окружения. Ей приходится жить в угрюмом доме мужа в атмосфере эмоциональной холодности и полного непонимания. Неспроста, ох, неспроста автор называет имение Задор-Мановского Могилки: здесь веет бедой и смертью и от темного, заросшего тиной пруда, похожего на зловещую пропасть, и от мрачного старого сада, и от серого дома, и от полуразвалившейся часовни, и даже от крепкого забора, отделяющего героиню от всего мира.

Ее грустный, но, казалось бы, устоявшийся мирок рушится при встрече с главным героем – Валерианом Эльчаниновым, светским щеголем, пустейшим фразёром. Понятно, что женщине остро необходимы душевное тепло и любовь, да только выбор наивной, доверчивой и неопытной Анны Павловны уж больно неудачен (так ведь на безрыбье же!). Эльчанинов – эдакий вариант Грушницкого с его претензиями на значительность и романтические чувства, жалкими попытками «сделаться героем романа». Ничтожество, пошлый и совершенно безответственный человек. Реальная жизнь, как очень скоро поймет Анна, вовсе не соответствует книжным представлениям о ней: романтический флёр очень быстро рассеется, уступив место практицизму и эгоистическим устремлениям героя. И это его вина в том, как сложилась (вернее, увы, не сложилась) жизнь молодой женщины.

Более раннее название этого романа у Писемского было «Виновата ли она?» (ох уж это стремление русской литературы середины XIX века искать виновных!). Нет, конечно, не она виновата в своей судьбе, ведь трагизм положения женщины этого времени – в ее полной зависимости от мужчины, мужа, отца. А еще в беззащитности перед общественными устоями, общественным мнением. Свора провинциальных злопыхателей, жестоких сплетников, бездуховных и ограниченных, попросту затравила бедную Анну, довела до физического разрушения ее мужа, человека богатырского сложения, энергичного, полного сил. Не последнюю роль в судьбе героини играет граф Сапега, своего рода коварный «искуситель», носитель тёмных начал, воплощение порока и животных инстинктов.

Не могу отделаться от ощущения некоей связи этого сюжета с романом Жорж Санд «Индиана». Там тоже судьба женщины определяется поведением мужчин, волею обстоятельств оказавшихся рядом с нею. И тоже есть бездушный муж, легкомысленный франтоватый любовник и истинно любящий человек (хотя и не столь блестящий, как «герой ее романа», но ведь это ложный блеск). Правда, русская действительность оказывается куда безотрадней. Она чрезвычайно далека от романтических упований Ж. Санд: нашу «Индиану» не удаётся спасти бедному, но честному дворянину Савелию, однако такой финал значительно правдивее и достовернее, чем французский.

Хороший, хотя и немного скучный роман.
На протяжении всего произведения прослеживается гениальное наблюдение автора (тюфяк всегда остаётся вялым, нерасторопным, безвольным человеком), с которой я полностью согласен. Данная идея не нова. Хорошо и даже более красочно она встречается в Обломове.

Нравится мне Писемский за правдивость отображения жизни: подлецы остаются безнаказанными, а менее приспособленные добрые люди страдают. Данный роман показался мне затянут и скучен – лучше перечитаю Гончарова "Обломов".

Увидела книгу, прочитала аннотацию, заинтересовалась и в итоге прочла книгу за 2 вечера. Слог повествования очень легкий, простой и книга сама по себе небольшая. Несмотря на то, что в романе очень много действующих лиц  и сюжетный линий, автор все очень понятно и доступно излагает .
Роман полный интриг, хитросплетений и как по мне, здесь главные герои  все. Автор не описывает конкретно главного героя, скорее здесь описание идет через  поступки и поведение героев. Но не стоит обольщаться , скажу с уверенностью , что первое впечатление  вас очень сильно обманет и чем дальше по мере продвижения чтения  , тем больше  мнение о героях   колеблется.
И я очень сильно удивилась, когда увидела количество прочтений книги… как по мне, книга очень недооценена.

Для меня это первое произведение Писемского, хотелось найти какого-то годного автора 19 века на замену Мамин-Сибиряку, у которого прочёл 8 романов (остался ещё один, а остальные, которые только со старой орфографией имеются в сети - читать уже не буду). Так вот, кажется Алексей Феофилактович на эту роль вполне подходит.
Повесть "Тюфяк", хотя я сказал бы, что это скорее небольшой роман, довольно таки увлек, читался с немалым интересом - однозначно пятерка. Тут все прелести литературы 19 века: хороший слог, глубоко прописанные характеры, довольно яркий и плотный сюжет. Вероятно "Тюфяк" - это лучший вариант для знакомства с данным писателем.
Немного хочется покритиковать то, как выполнен главный герой: мягкотелый интроверт. На мой, субъективный конечно, взгляд он не до конца раскрыт. А ещё кажется, что при своей образованности/начитанности, просто за счёт эрудиции, он должен бы был в определенных ситуациях действовать решительнее, иначе; тогда выглядело бы это всё правдоподобнее.
Так или иначе данное произведение на пятерку, одно из лучших из того, что я читал из литературы 19 века.

Прочитав эту повесть, я поняла, что не все забытое достойно быть извлеченным на свет. "Тюфяк" не может стать в один ряд с "Кто виноват?" А.И. Герцена или "Господами Обносковыми" А.К. Шеллера-Михайлова , что уж говорить о моих любимых "Господах Головлевых" М.Е. Салтыкова-Щедрина , хотя затрагивает схожие темы. Повесть кажется вымученной, а герои - ходульными, кроме того, лишенный преимуществ формы романа, автор вынужден подгонять сюжет, поэтому шансов насладиться психологическими изысками или приятными описаниями жизни/природы/быта не остается.

В общем, можно сказать, что весь сюжет сводится к тому, что, принужденные жениться, молодые дворяне Павел Бешметев и Юлия Кураева погрязают в пороке и взаимном непонимании. Причем у героя, который обладает мягким характером, добрым сердцем и академическими способностями, репутация совершеннейшего дурака и тюфяка (и репутацию эту поддерживают даже родственники), а у его невежественной, аморальной и истеричной жены - чаровницы и ангела, правда, падшего. На протяжении своего нездорового брака Юлия только развивает свои дурные наклонности, пытается завести какую-то инфантильную интрижку со светским львом, Бахтиаровым, бьется в истерике и площадно ругает мужа, а также периодически находит утешение под крылом папеньки, разорившегося дворянина, который дочку сбыл с рук очень выгодно, поэтому обратно получать ее не намерен, так что устраивает ей головомойку и учит ее гибкости и дипломатичности. Павел же из нормального любящего человека превращается в брюзгу и алкоголика, теряет все свои амбиции и погрязает в иллюзиях и презрении к жене, а в конце его ждет настолько нелепая нелепица, что просто не верится. Конечно, герой несколько слабоволен, способен все свои деньги отписать дурной жене и так далее, но после всех его попыток жить мирно и раздельно как-то удивительно, что он так быстро опустился. Хотя, что удивляться, если поддержки в семье у Павла не было. Отец и мать умерли, тесть умасливал его только в собственных денежных интересах, сестра переживала кризис своего несчастливого брака, конец тайной влюбленности и развитие кровохаркания, тетка, раздражительная старая дева из той породы, которая всех переживет, носилась со своей гордыней и отмежевалась от племянника в самый трудный для него период. Так что лишенному энергичности и грубости Павлу только и оставалось что терзаться да смиряться, а зло меж тем торжествует.

Кстати, любовные линии в повести, связанные с Бахтиаровым, Елизаветой Масуровой и Юлией Бешметевой, крайне шаблонны. Есть у нас красивый, но бесчестный повеса, жертва обстоятельств и воспитания, есть прекрасная недоступная дама, которая чахнет и тает на глазах от подавляемых страстей, и есть вульгарная молодая особа, которая хочет интрижку, не замарав рук. Как-то даже грустно делается!

Итак, для себя я сделала вывод, что не всякую художественную литературу 19 века стоит перепечатывать и читать.