Виктор Конецкий. Собрание сочинений в семи томах + доп. том. Том 1

На этот раз мы вместе с Виктором Викторовичем Конецким снова отправляемся в высокие широты, но только уже на обратной стороне Луны земного шарика: комфортабельный круизный лайнер плывёт в Антарктику со сменой зимовщиков. На борту лайнера «Эстония» находились участники 25 САЭ (которая отправлялась на южный материк с задачей создать там станцию «Молодёжная», ставшую потом на много лет столицей русской Антарктиды, однако Конецкий читателям об этом в своей повести не сообщает — дополнительную информацию об этом рейсе можно получить из книги Л. М. Михрин - Молодежная. Антарктида ).

Дальше...

Конецкий же сосредотачивает своё внимание на особенностях взаимоотношений с капитаном, ибо тот был прототипом в одной из предыдущих повестей ВикВика и отношения между ними стали… ну, наверное, прохладными, а также на всех прочих особенностях рейса. Конечно, Конецкий не лишил читателя возможности побывать на Канарских островах, куда заходило судно, ну и в прочих остановочных пунктах, однако сделал это в достаточно сдержанной манере, никаких экскурсионных нагрузок для читателя.

Вообще, после чтения повести в остатке, а может и в осадке осталось некоторое ощущение горечи и расстройства, возможно эти чувства не раз испытывал сам Конецкий и они прорвались и на страницы повести. Тем не менее книга от этого не стала менее интересной и заслуживающей меньшего внимания, просто на этот раз традиционного конецкого юмора в ней было чуть поменьше. А вот всё прочее сохранилось (хотя сам Конецкий в этой повести оговаривает сам себя о самоповторах).

И по-прежнему ценители точного и красочного русского словца смогут оценить искусство Виктора Викторовича управляться с этим не самым простым языком:

Наверное только человеку моря могут прийти в голову вот такие мысли, хотя кто-то может назвать эти слова романтическими сентенциями, но только пусть вспомнит, что Конецкий отбороздил моря-океаны многажды раз, причём не в самых простых круизных условиях. И имеет право так думать и говорить.

Кстати, а ведь в книгах Конецкого помимо чисто романтической составляющей и путевой прозы содержится и изрядная доля критики по поводу повседневной моряцкой практики, с которой сталкивался не только сам Конецкий, но и все другие моряки разных уровней. И потому многие сатирические и юмористические моменты вставлены в повести не просто так, но зато и "отрыжка" высокопоставленных чиновников иногда Конецкого настигала, об этом в конце повести ВикВик тоже пишет.

Ну, следующая встреча с Виктором Конецким теперь уже точно в 2023 году — куда мы отправимся вместе с ним на этот раз?..

Лето. Начало отпуска. В супермаркете полочка книг. Притянула взгляд обложка, полистал, купил, взял на море и открыл для себя "неизвестного" автора Конецкого Виктора Викторовича, моряка, писателя, честного, немножко колючего человека. Один его друг, капитан, вспоминал, что когда В.В. в конце жизни вручали награду, он произнес - Служу России! - и для него это были важные слова. Сразу видно, из старой породы.

Сама книга дает ощущение морского путешествия, совершаемого в компании с хорошим интересным человеком. В книге он первый помощник капитана, с которым его связывают давнишние непростые отношения. Но я пассажир, наблюдаю все со стороны, наслаждаюсь плаваньем и слушаю Виктора Викторовича. Все неспешно, плывем аж в Антарктиду. По пути остановки.

Атлантический океан, ночные вахты, южные звезды, моряки-товарищи и не товарищи.

Штиль. Встает притуманенное солнце. В ультрамарине вод спят огромные черепахи.. Некоторые черепахи не просыпаются, даже когда проходим метрах в пятидесяти, — вот разгильдяйки!

Боже, какие краски швыряешь ты на ветер при тропических восходах и закатах! А видят их лишь летающие рыбки да акулы.

Автор описывает события на корабле, порой текущие, сиюминутные.

Отступления.

Порой разговоры о литературе.

я давно удивляюсь мировой популярности «Лорда Джима». Каких только психологических ошибок, неточностей, чуши там не нагорожено!

Своим богохульством и хулиганством Гейне камуфлировал высокий романтизм!

Ощущался вкус советского времени в быту, отношениях, фразах, ценностях. Мне интересно, так как помню то время.

Много разного В.В. рассказал - и про свою маму, и про популярность Бонапарта, и про законы моряцкой жизни - на какой день плаванья наступает "отчуждение" от близких, и про пользу аппендицита для моряков и ... в общем наговорились всласть.

Ну что же, не исключено, что поплыву повторно. Люблю море и теперь Конецкого, чье общество, без сомнения, благотворно)

Капитан Конецкий..

Перечитан «Последний рейс» - самая неперечитываемая мною книга Конецкого.
Не «нелюбимая» - «неперечитываемая».

«Лейтенант молодой и красивый», который тридцать лет назад впервые прошел Северным морским путем на малом рыболовном сейнере, уходил в последний арктический рейс дублером капитана сухогруза «Кингисепп».
Картофель, лук, чеснок, морковь, свекла, капуста квашенная – стандартный набор грузов для «северного завоза», который обеспечивает саму жизнь северных городов и поселков, где две трети года зима, и ничего не растет.
Север России, ее «задний двор», ее «изнанка».
Сколько же писал о нем Конецкий!
В ранних рассказах, в «Завтрашних…» и «Вчерашних заботах», в «Соленом льде» и «Ледовых брызгах».
Неприкаянность, временность, неустроенность быта. Лихие надбавки к зарплатам и жестокое пьянство.
Грязь по колено, липкие пустые прилавки, толпы в аэропортах, ледяное одиночество кладбища в Тикси.
Конецкий много раз видел Север без прикрас, потому и любил его. Невзирая и вопреки.
Потому-то таким тяжелым оказался для него последний рейс.

В том далеком уже 1986-м году очень многое из тайного стало явным.
Люди стали открыто говорить от том, что казалось немыслимым: от заведомо невыполнимых команд начальства до выброшенного за борт при подходе к советскому порту «Доктора Живаго», купленного в канадском Ванкувере и прочитанного в море.
Страна словно просыпалась от многолетнего сна, просыпалась память, просыпались надежды.
Все это есть в «Последнем рейсе», только надежд совсем немного – к 2000-му году, когда был написан роман, от них уже мало что осталось, потому-то очень горьким вышел роман.

Сколько плавал и писал Конецкий – столько он мучился двойственностью своего положения: писатель-моряк, слуга двух господ.
Море требует от человека всей жизни, и поэтому он давно смирился с тем, что никогда не станет капитаном, не имеет права им стать.
Литература требует того же, оставляя лишь малую лазейку - «писатель должен знать жизнь». Вот и дала эта «лазейка» возможность сохранить морскую профессию, как способ познания жизни.

Сколько плавал и писал Конецкий – столько он собирался уходить с флота, писательство желало владеть им единолично.
Тридцать лет он «завязывал с морями» и не мог завязать.
«Последний раз в Антверпене» - сильнее и лучше, чем здесь, об это не скажешь.

Теплоход «Кингисепп», порт Игарка. «Завязал».

Как же так – это все?
Не осталось романтики?
В море нынче идут лишь серьезные «профи», не слыхавшие о Конраде и Мелвилле?

Не поверю – и буду права.
Потому что это уже не Конецкий – это Артуро Перес-Реверте, "Карта небесной сферы...".
Другая страна и время другое.
Но невозможно продать старый секстант и выбросить пиджак лорда Джима - темно-синюю тужурку с якорьком торгового флота.
Он словно вышел из книги Конецкого - испанский моряк Кой, «аварийный» штурман, временно лишенный диплома и отлученный от моря.
Страна другая, время другое, приключений полно и даже сокровища найдены - а "завтрашние заботы" все те же:

.
Не дочитан Конецкий.
Не бывает последнего рейса.

Ах и эх, Виктор Викторович!!!!
Еще вчера я бы выцарапала глаза тому наглецу, который посмел бы усомниться в том, что я читала Вашу повесть «Столкновение в проливе Актив-Пасс».
Как же это «не читала», если сходу изложила бы вышеупомянутому нахалу последовательность описанных в ней событий, имена некоторых персонажей и практически наизусть процитировала бы ее последние строки:

И оказалась бы в роли того самого читателя афиш.
Единственное мое оправдание: понимаете ли, «афиши» эти создал и некоторым образом «расклеил по заборам» лично Виктор Викторович Конецкий, а «заборами» послужили ему его же собственные повести «Путевые портреты с морским пейзажем» и «Третий лишний», связанные личностью главного героя - Юрия Ивановича Ямкина.
Юрия Ямкина, в которого я была отчаянно влюблена в «Путевых портретах…», которого люто ненавидела в начале и снова любила в конце «Третьего лишнего».
Прототипа которого звали Николаем Гавриловичем Хаустовым.
Это ему, капитану Хаустову, писатель Конецкий когда- то пообещал не писать о случившемся 2 августа 1970 года в проливе Актив Пасс (Британская Колумбия, Канада) столкновении теплохода «Сергей Есенин» с паромом «Queen of Victoria».
И сдержал – ну почти сдержал – обещание.
Пряча имена и даты, он все –таки рассказывал об этой аварии и последующем судебном разбирательстве.

Это история могла сломать хребет любому, не судебным решением – так душевными муками: там, в столкновении, погибли люди.
Капитан "Сергея Есенина" на сломался, не бросил море, его последний рейс был в 1996 году.
Через многие годы Хаустов признавался писателю: « Да, тогда на суде победа была полной… Но знаете, Виктор Викторович, снятся мне и новорожденный, и девушка шестнадцатилетняя, и паром этот чертов, расплющенные автомобили, бензин потоком…»(с)

Написанная спустя почти 30 лет, повесть «Столкновение в проливе Актив- Пасс» документальна, ее герои реальны, имена героев – это их личные, собственные имена.
Это очень сильная проза - абсолютная реальность, помноженная на великий дар писателя – моряка.
Моя неожиданная удача: впервые за много лет не перечитывание - чтение Конецкого.

Все было, и было именно так, как пишет Конецкий...

Вот она, та самая канадская пресса.
Вот оно, «Столкновение в проливе Актив- Пасс».

Очередная часть морской эпопеи. На этот раз в книге одна повесть - автор отправляется в Антарктиду на корабле, который везет туда новую партию полярников. Сам он включен в состав на птичьих правах и его обязанности трудно определимы... в общем, как капитан распорядится. Дополнительная трудность заключается в том, что капитан оказывается давним знакомым и мало того - даже прототипом одного из героев ранних авторских книг. Тут, конечно, каждому ясно, что обстановка будет сложная...
Если прикинуть, то получается интересно - книга, где по сюжету автор сталкивается со своим персонажем. Тут можно обдумать много интересного - кто главнее, автор или персонаж? Имеет ли персонаж какие-то права влиять на происходящее в книге, если автору чего-то захотелось выразить? А персонаж скажет - "а я не согласен!" Или - "С какой стати ты меня так изобразил, я вовсе не такой!" И насколько весомо тут будет бормотание автора про идею, сверхзадачу, мораль и что там еще обсуждают литературоведы.
Тут еще задача усложняется дополнительными условиями - книга не является чисто художественной, а как бы в значительной степени документальной, как любят писать в титрах "основано на реальных событиях". Но все-таки не чисто документальной. Опять интересные вопросы - следует ли строго следовать за реальными событиями, или автор вправе что-то изменить, дополнить от себя, приукрасить или наоборот - опять же ссылаясь на идею, сверхзадачу и прочее? А в какой степени? А зачем? В общем, есть о чем подумать.
Не берусь судить, раскрыл ли тут автор эту тему, если вообще имел ее в виду. )) Мне в любом случае понравилось. :rotate: Единственное только, что книга ощущается отчетливо грустной... Настроение подавленное, вот. ((

Я очень люблю творчество Виктора Конецкого. И эту книгу, как и другие его произведения, прочел с интересом. Но, если вы никогда не читали Конецкого, то начинать знакомство с этой книги все же вам не советую. Почему-то она показалась мне несколько сыроватой, порой – нелогичной.
Главный герой, он же, по совместительству, автор, работает капитаном дальнего плавания. Он уже очень и очень немолодой человек, отдавший морю всю свою жизнь. Книга описывает один из его походов по Северному Морскому Пути. В этот рейс он назначен дублером основного, штатного капитана.

Неторопливо движется судно, неторопливо движется и сюжет книги. Собственно, и сюжета никакого нет. Конецкий описывает какие-то отдельные эпизоды этого рейса, попутно вспоминая те или иные события своей жизни. Самые первые воспоминания – первые дни войны (Виктору тогда было 12 лет).
Мне все время хочется прочесть название книги вот так: «Никто пути пройдённого у нас не отберёт». Так название приобретает ритмику другого ленинградского литератора – Александра Городницкого. И еще один факт, связанный с названием. Эти же слова высечены на надгробном камне Виктора Конецкого.

Никто не отберет пути у вас, Виктор Викторович, спите спокойно. Отобрать не отберет, а позавидовать может. Я, например, завидую. Уже не так сильно, как позавидовал бы лет 15 и более назад. Тогда бы я, наверное, последние штаны заложил бы, лишь бы пройти теми же голубыми дорогами, которыми прошел Конецкий. Но все равно – завидую. А не так сильно потому, что понимаю - в сущности, моряки дальнего плавания это люди, по полгода оторванные от дома, от семей своих. Какая жена такое выдержит? Я, например, таких женщин не знаю. В этой книге автор описывает одну такую – жену штатного капитана того рейса, о котором идет речь. Но это, мне представляется, такая редкость…

получилось быстро доплыть до Антарктиды и обратно, еще и позагорать успели. видели айсберги, в полную луну очертания завораживают, королевских пингвинов не увидели, но ничего в следующий раз. с творчеством Конецкого была знакома до этого, прочла несколько хороших рассказов, поэтому выбор пал на путешествие именно с Виктором Викторовичем, с ним веселее, чувство юмора у моряков отменное. непрерывно смотрела в карту, так было гораздо понятнее. немного смущал стиль повествования - путевые заметки - некий сумбур, на мой взгляд: события на корабле и сиюминутные воспоминания, запланированная работа на это путешествие (это рецензия на книгу), полезная информация о тех местах, которые проплываем, немного о людях. поэтому было ощущение, что это какая-то куча-мала. хотя эта куча и оказалась очень полезной и интересной. считаю, что жанр все-таки не мой.

Я люблю книги Виктора Конецкого, с тех пор люблю, когда мне, классе в восьмом, подарили его "Вчерашние заботы". Люблю за юмор, за человечность, за все то новое, что я от него каждый раз узнаю. За мельчайшие детали, которые делают столь далекий от меня мир живым и настоящим.
И "Третий лишний" - понравился. Но куда больше, чем сама повесть, - заметки о В.Б.Шкловском, - "Здесь обойдемся без названия"... Это то, что нужно будет еще много раз читать и перечитывать.
"Любите людей, мальчик. Они умеют летать. Они бескорыстны, хотя и хлопотливы..." (из письма В. Шкловского В. Конецкому)

Вечное чудо огромного океана и со-существование и работа в море- океане моряка; столкновение соленых мужских русских характеров –не в тихой гавани, а под ветрами, штормами и волнами- и необходимость дойти, перетерпеть, выполнить свою работу, одержав такую трудную, разрешенную пока соленым океаном, временную, но-победу над ним. И собой. А пока судно болтает, как тряпку в тазике, можно пошутить:
-Чем отличается «Столичная» от «Московской»?
-Та-из горбыля, эта-из штакетника!
Романтику моря и колдовство далеких стран автор получил « из мозолистых рук людей, которые умели грести. Только профессионалы способны зарабатывать на жизнь каторжным морским трудом. И если любишь жизнь, надо уметь грести и сутки, и двое , и трое…Настоящие моряки смотрят на море как на труд и заработок, хотя любопытство и фантазия тоже существуют в них»...
-На могиле первого русского плавателя вокруг света, флота капитана 1 ранга и кавалера Юрия Лисянского выбита им сочиненная эпитафия:

• Прохожий, не тужи о том, кто кинул якорь здесь,-

Трудно писать рецензию на книгу, к которой у меня очень личное отношение. Конецкий – любимый автор моего отца-моряка, поэтому темы эти и интонации для меня родные, впитанные с детства. Так случилось, что вдумчиво я прочла эту книгу уже взрослой, когда отца уже не было в живых, а сама я переживала трудные времена. Конецкий стал моим лекарством.

Книга – завершение большого цикла, охватывающего почти весь морской опыт автора. Происходит прощание с морем. Лирический герой (его все-таки стоит отделять от самого Конецкого) отправляется в последний рейс по много раз пройденному маршруту. Воспоминания, ежедневные заботы, холодный анализ и накатывающие чувства соединяются в сложный и восхитительный клубок внутренней жизни героя. Происходящие события – то забавные, то печальные, описания далеких мест и незнакомых укладов жизни – всё образует картину особого мира северных морей, замкнутого и странно прекрасного.

Конецкий – акварелист, причем хороший. Это чувствуется в его описаниях моря, они интересны и точны, он смотрит на море не только как профессионал, но и как художник.

Самое главное здесь – среди кажущейся болтовни и постоянной смены декораций найти внутренний стержень этого сильного человека – человека думающего и сомневающегося, не шаблонного. Человека честного, любящего свой тяжелый труд, без конца оценивающего себя и задающего самом себе высокую планку – взятую из прочитанных в детстве книг, из забываемых ныне простых понятий о добре и чести.

Эту книгу нужно прочитать, чтобы вспомнить, что можно жить по-другому, вне навязываемых сейчас (в том числе и современной литературой) ценностей. Это тоже путешествие – и еще более далёкое, чем рейс в Арктику, - открыть или вспомнить другую систему ценностей, вообще другой тип мышления, свободный от постоянного (пусть и уже неосознанного) подсчета собственной выгоды.