В двух книгах. Книга 2. Групповой портрет с дамой

Как бесконечно долго я читала «Групповой портрет с дамой». Не потому что не нравился (очень нравился), не потому что тяжело читается (специфично, но читается легко), не потому что огромный объем (объем средний, хотя и не самый маленький, но разве нас этим напугаешь?). А вот чёрт знает, почему. Я процеживала сквозь себя по десятку страничек в день и откладывала, читала другое. Что самое интересное, то же самое и с написанием отзыва. Отжимание за каждую букву, подтягивание за абзац.
И всё же это прекрасное и необычное чтение, тот самый Бёлль, который заставляет меня обжигать лодыжки кипятком и маниакально скупать все его издания, что я вижу в магазинах. В центре романа – дева Мария и не-дева Магдалина в одном лице, случайно родившаяся в самый разгар омерзительной ситуации в Германии. На самом деле, вот Магдалиной-то её видят только другие, а вот настоящее её «ангельское» содержание выплёскивается на окружение так, что вся Германия в недоумении. Что это? Что это такое непонятное? Почему она сама по себе, не марширует строем, не радуется тому, что её признали самой арийской девочкой школы? Почему она относится к каждому человеку, как к человеку, не взирая на его социальный статус и условности? Ну вот почему она такая получилась настоящая и теперь своей красотой и естественностью выжигает всем остальным сердца? Неизвестно, как так получилось, но факт остаётся фактом – Лени более человечна, чем остальные, и именно за это её ненавидят. За то, что по сравнению с ней остальные люди чувствуют себя неполными и гадкими. Может быть, именно поэтому автор и рассказывает о ней только окольными путями через тысячу ширм, чтобы мы не ослепли от её блеска. Заодно и отсылка к библии, хотя апостолы такого Евангелия оставляют желать лучшего. В итоге получается интереснейшая подача: полубюрократическая информация в форме досье, со специальными вставками, канцеляритами, доходящими до абсурда. Как будто действительно автор и рассказчик вместе с ним пытаются воссоздать человека из праха этой бюрократической лабуды. С другой стороны – прием, который был отлично использован Гомером в «Илиаде». Помните, как там была описана красота Елены? А никак. Само описание девы, из-за которой разгорелась Троянская война, Гомер не привёл. Но он сделал лучше – показал реакцию на неё других людей. Появляется Елена и мы видим, что старики охают, молодые краснеют и даже девушки волнуются. Такая Елена куда круче, чем могло бы быть описание «глаза крупные, карие, плечи сексуальные, волосы золотые до пят». Каждый здесь может домыслить свою идеальную Елену, опираясь на то, какое впечатление она произвела на других персонажей. С Лени то же самое – мы знаем, как к ней все относятся, читаем её описание чужими глазами, и оно меняется раз от раза, остаётся только общее впечатление. И прекрасное впечатление.
Так о чём же, собственно, сюжет? Ещё одна ширма: некий рассказчик, который себя позиционирует как автор едва ли не документальной биографии Лени, собирает о ней материал. Зачем это надо нам так и не станет понятно, зато сразу очевидно, что этот рассказчик явно не соотносится с Бёллем. Рассказчик долго-долго по крупинкам собирает сведения о Лени, расспрашивает различных людей… И вот что удивительно, в конце концов получается, что почти о каждом «побочном» персонаже мы будем знать больше, чем о персонаже главном. И каждая история будет весьма наглядная. А сама Лени во плоти и крови появится лишь на секунду, даже её точными цитатами мы будем обладать скорее для комического эффекта, чем для трагического, который присущ всему роману.
А Лени — это простая немецкая девушка, потом женщина, которой по боку весь этот нацизм. Она его просто не видит, как не видит всю гадость и грязь мира. Слегка блаженная, вот оно как. В её жизни будет и богатство, и мужчины, и трагические истории (особенно они), и нищета, и несправедливость, но она проплывёт через всё это в лёгком флёре эксцентричности и благости. Можно остаться человеком в той страшной ситуации, ещё как можно.
Для восприятия роман очень непрост, впрочем, Бёлль простых вещиц и не пишет. Традиционный смех сквозь слёзы, приятный слог, немного экспериментов с подачей текста и языком. Всё в меру. Отличное пополнение домашней библиотеки.

Понимаю, что последнее время у меня отзывы на книги не для широкой аудитории. Что эти книги не все читают и не будут читать. Но, поверьте, это возможно только сейчас так. А через несколько лет вам захочется сложного, рефлексивного и грустного Бёлля.

Возможно, потом вам захочется окунуться в его грустные миры, пофилософствовать чуток, взглянуть на важные исторические события под другим углом, точнее с другой стороны.

Тогда вэлком Бёлль.

Он прекрасно пишет. Его текст плотен, многослоен.

Но есть одно «но». Если вы не готовы читать как жилось немцам во время и после войны, тогда Бёлль не для вас. Его книги — это обратная сторона тех страшных событий. И, поверьте, те, обычные люди о которых тут идет речь, не виноваты во всех ужасах войны.

Бёлль — это не Ремарк. Хотя очень рядом по темам. Бёлль сильнее, жестче, сложнее (мне так кажется).

Но вернемся к роману.

Итак, «Групповой портрет с дамой».

Сначала ошибочно можно принять этот роман за портрет обычной женщины Лени Пфайффер, нарисованный словами ее окружающих. Обычный портрет, обычная женщина, обычная история ​ большой любви вспыхнувшей в разгар войны. Любви, которой не должно быть, любви которой не место и не время. А если приглядеться, вчитаться и вдуматься, - можно увидеть, что за всем этим автор рисует нам портрет жизни не Ленни, а всей Германии в военное время. Рисует честно, жирными черно-белыми мазками (словами).

Читать или нет, решать вам. Но рекомендую сохранить. Слишком достойный автор, чтобы проходить мимо.

Роман с интересной композицией, которую я у автора уже видела в «Потерянной чести Каталины Блюм» - самой героине он слова не дает, вместо этого добросовестно документируя свидетельства ее знакомых, создавая портрет с чужих слов. Кто она, Лени Груйтен - чудачка не от мира сего или же святая? Вместе с автором, присутствующим в тексте как «авт.», мы проследим ее путь с самого детства и примерно до 48 лет, причем особое внимание будет уделено военному времени.

С юных лет Лени увлекалась музыкой, поэзией, живописью и мистицизмом, но не в теологическом смысле, а основанном на вере в чудеса. В этом на нее сильно повлияла любимая наставница Рахиль Гинцбург, которая была вроде как человеком науки, но вместе с тем и с довольно странными загонами, чего стоят ее гадания на говнах (хотя это со стороны кажется фигней, а на деле ежедневный поверхностный анализ кала способен мгновенно дать понять, что в организме не так и на что стоит обратить внимание). Отец Лени владел преуспевающей строительной фирмой и очень расстраивался, что сын Генрих не хочет идти по его стопам. Тем больнее было им всем, когда в первые дни войны Генрих и его друг, тайная любовь Лени, совершили глупейший поступок и были расстреляны в назидание. Так Лени потеряла первого возлюбленного, чуть позже спешно вышла замуж за нелюбимого, но настойчивого поклонника Алоиса Пфайфера. То подобие чувств к нему, которое она было начала испытывать, тут же испарилось сразу после свадьбы, когда новоиспеченный муж начал настаивать на исполнении супружеского долга вотпрямщаснемедленно, потому что ему вдруг захотелось, и взял свое силой. К счастью для Лени, брак продлился совсем недолго - Алоиса призвали на фронт, где он вскоре и был убит.

Первые военные годы в их родном городе в Руре проходили относительно спокойно - ну да, дефицит, приходилось исхитряться, но была работа в похоронном бюро (уж гробовщики во время войны живут всегда припеваючи!), и появился новый интерес, русский военнопленный Борис. Надо сказать, Лени как-то всегда было фиолетово на национальность, вероисповедание, цвет глаз, политические убеждения и т.п. - если человек ей нравится, чем-то цепляет, она будет общаться, невзирая на эти условности. Мне, правда, совсем не верится, что во времена Третьего Рейха можно было существовать в информационном пузыре и ну совсем ничего не слышать про гонения на евреев и коммунистов, а с началом войны на восточном фронте - и на русских. Тем не менее - уже в 1944 Борис (тоже молодец) посоветовал Лени почитать Кафку и та на голубом глазу заявилась в городскую библиотеку и спросила. У библиотекарши глаза на лоб полезли, но благо, что Лени в ее незамутненности часто везло на людей, иначе при Гитлере да и после она не раз могла загреметь за решетку, если не что похуже.

Реалистично описан и конец войны, когда кольцо союзников сжимается, на немецкие города сыплются зажигательные бомбы, оголодавшее местное население разграбляет склады, а единственное место, где люди чувствуют себя в безопасности - старое кладбище. Уже после войны Лени не принимает новый западногерманский капитализм, чем очень расстраивает своего бывшего соседа Хойбера, ныне владельца доходного дома, ранее бывшего в собственности семьи Груйтен, и его сыновей. Вот не дает им покоя, что Лени сдает иностранцам комнаты по цене ниже рыночной, недополучают они прибыли-с, и надо бы вытурить из дома эту Лени со всеми ее квартирантами - и пофиг, сколько всего доброго Груйтены сделали Хойберам, один-единственный поступок папаши Груйтена перечеркнул все хорошее.

Последняя в книге любовь Лени, турок Мехмед, оставивший жену и детей на родине, раскрыт слабо, но последние строки дают понять, что Лени снова придется угождать и прогибаться. Не очень я поняла и ее отношения с сыном - ну да, она не хотела отпускать его в школу, потому что там парня дразнили ублюдком, большевистским отродьем и русской свиньей (денацификация, говорили они). Но потом как-то увлеклась она личной жизнью и вообще продолжила вести себя как ребенок, не осознающий полноту ответственности, и в итоге сыну пришлось слишком рано взрослеть, брать ответственность на себя, что и привело к печальным для него последствиям в виде тюремного срока. Вообще Лени всегда везло в том плане, что ее проблемы всегда решались чужими руками - хотя фиг знает, если бы автор дал ей микрофон, может, ее версия истории оказалась бы иной. Но был один момент, из которого показалось мне, что Лени сама по себе отмалчивалась всю жизнь, лишь изредка что-то говорила, потому эти фразы и запомнились другим людям, и позволяла делать выводы и выносить суждения другим, а сама просто жила как живется.

Утомляли при чтении вечные сокращения, выдержки из словаря, чтобы потом не прописывать слова полностью - на всю жизнь запомню, блин, что С1 - это смех, а С2 - страдание, Б1 - боль, а Б2 блаженство. Но в отпуске, когда ничего не отвлекало, прочиталась книга легко и с интересом.

Первым прочитанным произведением Генриха Бёлля для меня стал роман «Глазами клоуна», написанный прекрасно и тонко, затронувший серьёзные темы. Затем был «Бильярд» - и опять в цель! Но больше всего меня впечатлил роман «И не сказал не единого слова». Я считаю, что эту книгу должны прочитать все молодые пары, только что узаконившие свои отношения.
Совершенно удивительный роман – «Групповой портрет с дамой». Очень советую прочитать.
Лени Пфайфер – странная женщина с необычной судьбой, чудаковатыми привычками и манерами, которые автор описывает с большим удовольствием. Бёлль придумал замечательную героиню. Читая, я представляла как она сидит напротив, выкуривает сигарету и параллельно жуёт булочку, а потом резко встаёт и бежит к пианино играть один из двух этюдов Шуберта.
Автор пытается узнать о героине как можно больше, препарировать её сущность, залезть в личную жизнь и порыться в грязном белье. Я знаю, что заглядывать в чужую замочную скважину неприлично, но Лени так увлекла меня своей персоной, что я последовала за каждым словом автора, как собачка на поводке.
Лени – наивная женщина, не умеющая говорить «нет», проживающая непростую жизнь, но ищущая уединения и покоя. Она живёт своей жизнью, избегая общения с ненужными людьми. Мне понравилась героиня Бёлля. Возможно, я даже вижу в ней черты, присущие мне самой.
Одним словом, рекомендую.

«Групповой портрет с дамой» Генриха Бёлля — роман, представляющий читателю послевоенную Германию, где на фоне послевоенного общества разворачивается судьба Лени Пфайфер. Точнее не на фоне, а из времени послевоенной Германии ведётся рассказ о Лени, начиная со времени ещё до Первой мировой войны. После выхода этой книги Бёлль стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Возможно этому помог и необычный и оригинальный стиль повествования, чтобы показать взаимоотношения между человеком и обществом, где каждая деталь добавляет данных к общему изображению.

Главная героиня Лени — обычная женщина с необычной судьбой. Она даже не героиня в привычном смысле. Автор рисует её портрет через рассказы людей, которые её окружали: соседей, друзей, коллег, врагов. Эти фрагменты складываются в единый образ, который отражает не только характер Лени, но и эпоху, в которую ей пришлось жить, а её жизнь — цепь событий, в которой проявляются простота, трагедия, стойкость и обречённость. Вот и получается групповой портрет. Бёлль показывает, что жизнь одного человека переплетается с историей целой нации. Ведь Лени живёт в любопытный исторический период. Всех его ужасов в книге нет, но при этом показано, что обычный человек никак не может повлиять на исторические процессы, единственное, что ему под силу — игнорировать и не замечать их, если они не по душе. А вот государство может влиять на жизнь человека даже не вмешиваясь в его жизнь через своих чиновников. Через Лени и её жизнь автор показывает, как общество, пережившее войну и ошеломлённое её результатами, пытается восстановиться. Только при этом не может избавиться от призраков прошлого.

Оригинально представлена и борьба с общественными устоями; обывательские нормы, нужды и требования Бёлль показывает с сарказмом и едкостью. Его героиня не принимает требований ни нацистской Германии, ни послевоенной, протестуя, пусть инстинктивно, а не осознанно. Лени, со своим состраданием и теплотой, не приспособленностью (или наоборот, сверхъестественной приспособленностью) к жизни, противопоставлена миру с его лицемерием и пустотой.

Поначалу книга очень понравилась. Первые главы, когда становится понятно, что это не просто повествование, а что-то вроде «расследования» из серии ЖЗЛ, очень нравились. Когда сама героиня на страницах не представлена, а история её жизни складывается из фрагментов от других персонажей, когда и автор превращается в персонажа. Оригинальный подход. Даже думал что книга станет одной из лучших прочитанных в этом году. Но с продвижением истории сюжет расширяется и Лени как бы выпадает из центра, и читать становится не так интересно.

Прежде чем судить кого-то - не суди, да не судим будешь. Даже негодяя-соседа, который вышел в магазин за молоком.
Читая романы Генриха Белля, каждый раз сам себе киваешь, мол, Нобелевская премия получена не просто так. А в дополнение всегда рядом бежит мысль о том, что к каждому его произведению необходимо выработать подход.
"Групповой портрет с дамой" читался нелегко. Хотя, казалось бы, нормальный слог, без излишеств и прочее, в чем же дело. Одно слово - композиция. Она в этом романе такова, что с ходу формируется противоречивое впечатление и взгляд на историю, которую решил нам поведать автор.
Дотошно и местами с легко уловимой иронией, словно прокурор на заседании суда.
Дотошно и без каких-либо стеснений и умыкания интимных и неприятных моментов - словно перед нами пациент психиатрической клиники, а я студент-практикант, которого знакомят с интересным случаем моего куратора.
Дотошно и без какого-либо права персонажей на личное пространство, словно моя задача - стать главной героиней, выучить все о людях и этих людей, стать ими, перенестись в те времена и прожить их жизни. А что самое важное - прожить жизнь Лени и ее шкуру, вынести суждение и быть слушателем-свидетелем-диагностом-призраком. Я сижу в темноте и читаю, смотрю и пытаюсь проникнуть в головы всех персонажей, слиться с этой стаей показаний и стать самой Лени, проникнуть в ее мышление. Но у меня не получается, потому что, благодаря композиции романа, которая оставляет так мало для личного и скрытого, тем не менее, между мной и нашей героиней стена из толстого пуленепробиваемого стекла. Личного нет, но и на близко личное расстояние тоже не получается подойти. Я кричу об этом через страницу, эхо бродит по комнате, но автор ничего не хочет слышать, я должна изучить, я должна оценить все это полотно жизни Германии от и до, от арийских женщин, которые не плачут, и до самого конца. Изучить историю страны и жизни одной единственной девушки, которая была самой собой, теряла и находила, любила и молчала. Я кричу, что не могу быть ей, потому что об остальных персонажах я знаю на товарный состав больше, но видимо в том и должно заключаться мастерство, чтобы из осколков других жизней сложить ее судьбу, ее прошлое и будущее.

Как итог - масштабное полотно особого толка, которое отлично смотрелось бы на театральных помостках в минималистических тонах белого и черного, потому что мир не хочет признавать серый цвет, цвет мундиров и застывших разумов, цвет сплетен и лжи, ухищрений и шепота. Зачем знать о сером цвете, когда люди в большинстве своем сделаны из него. Фашизм - далеко не единственная беда в истории человечества, каждый обман и тень в жизни маленького человека тоже имеют свое пагубное влияние. Из произведений Белля любимым у меня по-прежнему остается его Бильярд в половине десятого , но чтение "Группового портрета с дамой" - это более чем интересный опыт и в плане сюжета, и в плане композиции.

Белль произвел на меня двойственное впечатление "Глазами клоуна" и "Групповым портретом с дамой". Кажется, что хорошо написано, хорошие темы подняты, а после сказать что-либо трудно. Начну, пожалуй, с главной особенности именно этого текста - очень странной дневниково-протокольной подачи текста. От лица рассказчика ведется повествование о некой Лени Пфейфер (в девичестве Груйтен). Пока вы ничего о ней не знаете, и мало что узнаете потом. Автор пытается восстановить жизнь этой женщины, которая по каким-то удивительным стечениям обстоятельств оказалась не такая, как все. Кто такая Лени? Весьма занимательная особа, а вместе с тем - ничуть не примечательная женщина. Ну, пьет она кофе, тратит больше, чем зарабатывает, работает на кладбище и не любит делать пошлые дела в кровати. На момент повествования ей 48 лет, она немка (избранная даже самой арийской девочкой), 1 метр 71 сантиметр ростом, 68,8 килограмм весом. Целых три дня Лени была женою кадрового немецкого офицера, а еще она позволила себе любить русского военнопленного. Вот так личность, не правда ли?

Поначалу подача текста вызывает недоумение, кажется странным, как может это быть интересным. Как может быть интересна какая-то Лени Груйтен? Долго и упорно читала по нескольку страничек в день, не чувствуя происходящего, изредко зачитываясь. Пободрее пошло где-то с середины, когда получилось распробовать историю на вкус, а многочисленные свидетельства очевидцев стали образовывать единую картинку. Нет, не о Лени, а о жизни окружавших ее людей. Перескакивая с одного рассказчика на другого, жизнь Лени, как и жизнь всех соприкасавшихся с нею, затягивает и увлекает. И в результате выходит, что Бёлль написал прекрасную книгу об обычных людях, мало чем примечательных, но вместе с тем по своему хороших, в какой-то мере плохих. С одной стороны, Маргарет спит с кем попало, а с другой, что ей терять, когда она уже не сможет вернуть того единственного? Только дарить счастьем окружающим и помогать Лени во всем. И каждый рассказчик здесь, делясь теми крупинками знания о Лени, рассказывает свою историю. И книга про Лени - большая река, вобравшая в себя много маленький ручейков. Групповой портрет с дамой.

И теперь кажется, что именно так, а совсем никак иначе не могла быть написана история о простых людях, Германии периода конца войны, ее народе. И книга получилась очень человечная, мягкая. Даже отталкивающий Пельцер кажется добрым где-то глубоко внутри, а Лени Не-от-мира-сего, которой приспичило почитать Кафку в разгар войны, находит того, кто, веря в людей и ее, достает запрещенную книгу.

Когда читаешь художественную книгу, то по умолчанию веришь автору и следуешь его замыслу. Не задаёшься вопросом, а точно ли персонаж сказал вот тут вот эту фразу или поступил таким образом. Оцениваешь поступки, а не реальность этих поступков. Бёлль же пишет художественный роман, в котором автор подтверждает все значимые слова и деяния героини воспоминаниями свидетелей. Причём его героиня – самый обычный человек, а не выдающаяся историческая личность.

Жизненный путь и характер Лени вылепляются постепенно, и всегда – со слов других людей. Мы почти не видим её во плоти, а только её глазами других. Её, пропущенную через их восприятие. Такая преломляющая линза впечатлений, в которой все слова и поступки человека могут выглядеть совсем иначе, быть истолкованы как угодно, даже превратно, а у героини нет голоса. Словно она предстала перед Страшным судом, и автор вызывает свидетелей и последовательно собирает досье: коллаж одной жизни на фоне нелёгкого прошлого Германии первой половины 20 века.

Героиня – простодушная натура в те лихорадочные времена, когда подобное качество чуть ли не опасно для жизни. Когда чашка кофе, предложенная русскому военнопленному, выглядит как дерзкий политический акт, а общение с еврейкой – отчаянной смелостью. "Самая истинно немецкая девочка в школе" и, если бы её голубые глаза были чуть светлее, то и в городе.

"Она же должна была понимать, что..." рефреном твердят автору свидетели. А Лени не понимает или, наверное, не желает понимать. Она разыскивает запрещённого нацистами Кафку, обходя библиотеки и букинистов, она прыгает на велосипед и едет по разорённой войной стране в поисках ответов, преодолевая кордоны и неразбериху. В этом её сила и её особенность, которая на фоне творящегося вокруг непонятного безумия выглядит странно и даже чуждо. Мир вокруг подстраивается, на лету "переобувается", меняет документы на правильные, толкует старые поступки на новый лад, а бал правят принципы "не пойман – не вор" и "не отвертелся – виновен".

В этом мире для русского военнопленного петь вслух немецкие песни и хорошо знать немецкую культуру – значит подвергать себя смертельной опасности ("к священному достоянию немецкой культуры не должны прикасаться представители низшей расы"), а после предательства Италии запрещено плести погребальные венки на римский манер. Здесь филолог-славист, страстный знаток русской литературы 19 века, по протекции работает инспектором, а специалист по Чехову применяет свои таланты в армии, вытягивая секреты у военнопленных. Здесь склеп становится раем, а дневные массированные налёты превращаются в выгаданные часы счастья побыть вдвоём. Лени же в этом хаосе всегда и везде остаётся собой, живя по собственному неизменному моральному кодексу.

Очень редко (если не считать совместные чтения) мне приходится устанавливать себе дневную норму чтения книги. Но в случае с «Групповым портретом» я каждый раз скрупулезно высчитывала страницы в каждой главе — и не потому, что мне было скучно или неинтересно, и я решила свести себя этой книгой в вечное отвращение к немецкой классике — нет, просто происходящее на этих 50 страницах в день было настолько плотным, что мне нужно было время переварить этот ком информации.

Стоит читателю открыть книгу, как Бёлль открыто заявляет: «Будем говорить о Лени Пфайфер, но не с ней». И он повел меня окольными путями ко всем ее друзьям, врагам и знакомым. А мои надежды быстро разобраться в том, кто какое отношение к ней имеет рухнули. Представьте только, что вам говорят что-то в духе: «А вот эта ее подруга, которая любила ее брата, но была в целом той еще гулящей девахой, что в конце концов привело ее к больничной койке, хотя она однажды и была замужем, потому что в 1940м году подцепила одного богатого малого, но это был брак скорее по расчету, чем по любви....» и страниц через 10 неожиданное: «Так вот, возвращаясь к Лени». Конечно, это очень напоминает типичные рассказы о незнакомых людях, которые многие слышали за столом с родственниками, где не столько важна информация, сколько сам факт общения, но, в отличие от разговоров, в этой книге нить лучше не терять — потому что очень быстро оказывается, что эта книга не только о «самой немецкой девочке в школе».

Если немного отвлечься от восприятия книги как личного дела и обратить больше внимания на детали, то откроется картина жизни обычных людей в самый разгар нацистской Германии и войны. Всем хотелось жить, но некоторые были готовы рисковать всем, чтобы вытащить советского солдата из плена, другие же меняли политические взгляды в зависимости от веяний общества и возможности не упустить свою выгоду, кто-то терял все, пока другой подбирал самые сладкие крошки — но все это люди, которые прятались от бомб, голодали и любили. Эта книга — срез немецкого общества тех времен, возможность заглянуть за ширму идеологий.

К концу книги, собрав образ Лени по кусочкам, я собрала заодно и целую толпу других героев, которые отказывались быть второстепенными и не хотели молчать.

Читать эту книгу было очень сложно, еще сложнее укладывать прочитанное в голове. Но после двухнедельного восхождения на гору «Группового портрета с Дамой» я определенно чувствую удовлетворение — а значит, лезла не зря. Как минимум я стала чуть ближе к пониманию того, за что же все-таки дают Нобелевскую премию по литературе.

Эту книгу я сначала планировала читать в оригинале, позже поняла, что хочу отодвинуть лингвистические барьеры в сторону и окунуться в содержание и сюжет. Признаться, даже на русском чтение далось нелегко. Я очень люблю творчество автора с первой книги - "Глазами клоуна", которая попала ко мне случайно, как продолжение Ремарка по стилю и как художественная литература на немецком. От этой книги я была в полнейшем восторге и с тех пор я читаю Генриха Бёлля и могу с уверенностью сказать, что Автор у меня в десятке лучших.
Эта книга гораздо сложнее остальных его творений, однако не менее интересна. Как часто замечает сам Автор, он весьма скрупулёзно пересказывает факты интервью участников "портрета". Каждый со своей стороны дополняет историю Лени Пфайффер. Признаюсь, я сначала вообще хотела бросить чтение, уж больно утомляет детальность личности Лени, её родственников, друзей детства, а эти её увлечения внутренними органами вообще вгоняет в ступор. Но сквозь это стоит пробраться и несколько привыкнуть к такому способу повествования. Я бы сказала, что это одна из книг, которая рисует перед читателем картину жизни внутри Германии в военные годы, как тогда жилось и выживалось, каковы были моральные ценности, и какие ценности были вообще. С присущей Автору иронией он представляет перед своим читателем действующие лица, рисует их с их же слов.
Довольно интересное чтение, но, повторюсь, нелёгкое. Думаю, что вернусь к книге через какое-то время. Понравилось!