Ваша оценкаЭтот важнейший для творчества Маргерит Юрсенар роман, в отличие от прославленных `Воспоминаний Адриана`, никогда прежде не выходил по-русски отдельным изданием. Перед читателем разворачивается грандиозная панорама `осени средневековья`, в которой жизнь и смерть врача, алхимика и чернокнижника Зенона становится тем самым философским камнем, с помощью которого из грязи и болезней восстает в Европе фигура нового человека - человека Возрождения.
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,6
81 оценка
- 531%
- 426%
- 330%
- 210%
- 14%
Ваша оценкаПрочитали 92Хотят прочитать 270
Рецензии
Аноним1 июня 2022 г."— Я уезжаю, Вивина, — повторил Зенон. — Хочу поглядеть, повсюду ли царят такое невежество, страх, тупость и суеверная боязнь слова, как здесь."
Читать далееДавно заметила, что книги о тёмном средневековье мне, с одной стороны, интересны, но с другой - даются со скрипом. Я задыхаюсь в атмосфере тех времён, и чем талантливее автор изображает антураж, тем труднее читать. Ну как можно легко и равнодушно читать подобные пассажи:
Через тюремщика, привыкшего исполнять такого рода поручения, Зенон заплатил палачам, чтобы те удавили молодых людей до того, как их коснется пламя костра, — подобные мелкие сделки были весьма в ходу и весьма кстати округляли скудное жалованье заплечных дел мастеров.Поэтому твёрдо уверена: книга Юрсенар написана талантливо, читать её было трудно и никаких приятных эмоций я не испытала, оценка соответствующая.
Книга представляет собой историю жизни одного из людей, родившихся в неподходящее время. Зенон - механик, философ, доктор и алхимик - вероятно, процветал бы, если жил бы в расцвет Ренессанса. В своём же времени
он жил двойной жизнью и во многом себя приневоливал — но так он жил всегда. Он скрывал мысли, которые были ему всего дороже, но он давно уже понял, что тот, кто обнаруживает себя словами, — глупец, ибо легче легкого предоставить другим сотрясать воздух, работая языком.Любое его открытие, сочинение было риском. В Европе именно в это время происходил раскол церкви, лютеранство всё ещё считалось ересью, и со всей силой шагала по странам инквизиция. Тем более опасно было быть в это время атеистом. А Зенон всю жизнь сомневался в существовании Бога, во всяком случае такого, каким представляла его церковь.
Господа из Базеля и святейшая инквизиция в Риме понимают тебя довольно, чтобы вынести тебе приговор. В их глазах ты самый обыкновенный безбожник.В какой-то степени роман даже можно назвать приключенческим, потому что сама жизнь философа - постоянные изменения, ограничения и побеги. Картина мира нарисована широкими и щедрыми мазками, включая историю семьи Лигра, военные походы, жизнь монастырей и лазаретов, пылающие на площадях костры.
И самого Зенона скорее жалко. Он как-то, в исполнении Юрсенар, не вызывает восхищения, хоть очень умён и многогранен. Постоянные сомнения, терзания плоти, причём и по поводу женщин, и по поводу мужчин, нерешительность во многих ситуациях. И только смерть его описана так, что вздрогнет самое каменное сердце. Принцип оказался выше желания жить.
Нет, дражайший мой отец, иногда я лгал, чтобы выжить, но я начинаю терять способность ко лжи.42534
Аноним15 марта 2017 г.Читать далееЗнакомство с этой книгой назову, ни много ни мало, особенным событием в моей жизни. Я давно и нежно люблю Маргерит Юрсенар, ставлю ее в один ряд с величайшими мировыми литераторами, но дело даже не в том, что ее произведения ничуть не менее великие, чем Шекспира или Льва Толстого. Я думаю, что обычная жизнь человека не очень выдающегося, не гениального, вот как у меня, по большей части бесцельна и бессмысленна. Но прочтя "Философский камень", я подумала: а ведь она, пожалуй, прожита не совсем зря, если я сумела оценить величие Зенона, если этот с виду неприятный и суховатый человек стал частью меня, если я испытывала к нему огромное сострадание, как если бы он существовал на самом деле.
И можно ли сказать, что Зенона не существует? Для меня это не имеет смысла, потому что я знаю его как сама себя и люблю как самого близкого мне человека. В то же время я хорошо понимаю, что живя Зенон поблизости, я была бы равнодушна к нему, я бы не имела никакого понятия о его внутреннем мире, который этот персонаж Юрсенар - средневековый философ, ученый и врач - не открывал никому, даже ближайшему другу. О смерти людей, которых я знала поверхностно, я сожалею, но я не сокрушаюсь о них так, как об этом вымышленном персонаже - он для меня более живой и реальный, чем многие из окружающих. Писательница вложила в него все лучшее, что в ней было, а поскольку она обладала гениальным литературным даром, Зенон стал живым и затем - бессмертным, увековеченным в романе.
Это самый достойный человек, которого можно вообразить в нашу эпоху, материалист, гуманист, ни к чему в жизни не привязывавшийся и в то же время полный сострадания. Зенон не верил, что душу ждет жизнь после смерти, однако в сцене умирания врача Юрсенар идет дальше, ничего не утверждая до конца и одновременно описывая ее не как завершение, а скорее как метаморфозу. Когда это написано так убедительно, поневоле начинаешь думать, что искусство способно объяснить многие тайны жизни. Зенон, впрочем, был всегда скептичен, полон сомнений, доверял более чувственному опыту, чем каким бы то ни было теориям. И все же, в конце жизни, он не может лгать себе: в человеческом существовании намного больше загадок, чем способен объяснить научный подход и материализм.
Каким пустым мне теперь кажется целый предыдущий год чтения по сравнению с этой книгой.
401,1K
Аноним18 августа 2015 г.Читать далее- Первым интеллигентом, - сказал Саша, - был человек, добывший огонь. Современники, конечно, убили его. Один обжег палец, другой пятку, третий убивал просто так - не высовывайся! Уже в каменном веке это было - не высовывайся!
Анатолий Рыбаков, "Дети Арбата".ОСТОРОЖНО, СПОЙЛЕРЫ!
По прочтении романа возникло изрядное сожаление по поводу того, что его название перевели на русский язык как "Философский камень". Ибо его оригинальное название "L'Œuvre au noir", восходящее к латинскому "Opus nigrum" и означающее по-русски "черная стадия", "стадия чернения", "стадия нигредо", передает содержание книги гораздо более адекватно."Стадия чернения", или "нигредо" - алхимический термин, обозначающий первую, самую сложную и продолжительную фазу Великого деяния - создания философского камня. Суть этого процесса заключается в полном разложении субстанции до состояния однородной черной массы. Роман Маргерит Юрсенар, однако, отнюдь не об алхимии - она присутствует на страницах книги лишь косвенно, в виде многократных упоминаний. А о том, что эту самую "черную стадию" может проходить не только химическая субстанция, но и человеческая жизнь.
"Философский камень" - очень сильная и, при некоторых внешних шероховатостях, очень внутренне, эмоционально правдивая книга. Об интеллигенте в максимально полном, первозданном значении этого слова, восходящем к исполненному различных оттенков латинскому глаголу "intellegere" (воспринимать, замечать, познавать, узнавать, понимать, постигать, мыслить, знать толк, разбираться - все эти значения в той или иной степени применимы). Об энциклопедически образованном для своего времени человеке, наделенном чудовищной, неистребимой жаждой знаний и стремлением докопаться до истинной сути вещей - "имел одной он думы власть, одну, но пламенную страсть". Люди, подобные Зенону Лигру - главному герою романа - часто рождались (и, наверное, рождаются до сих пор) не в свое время, а гораздо раньше, за что многие из них и поплатились. Но именно им мы обязаны тому уровню материально-технического развития, культуры, медицины и т.д., который существует на сегодняшний день.
Не знаю точно, как называется прием в фото- и видеосъемке, когда центральная фигура изображена предельно четко, а фон размыт, но хочется сказать, что Маргерит Юрсенар с успехом использовала этот прием в литературе. Главный герой изображен максимально наглядно, остальные же персонажи являют собой своего рода кордебалет, попадая "в свет софитов" лишь постольку, поскольку они оказываются связаны с главным героем. А протагонист "Философского камня", надо заметить, стоит того.
Зенон - разносторонняя и незаурядная натура, человек эпохи Возрождения, волею судьбы попавший в жернова Реформации и религиозных войн. Механик, естествоиспытатель, философ, чернокнижник, алхимик, но более всего - врач. Он ученый, но отнюдь не книжный червь не от мира сего - напротив, будучи наделен трезвым практическим умом и изрядной проницательностью, он видит мир, как есть, и начисто лишен иллюзий. Он мог бы, выражаясь на современный лад, сделать успешную карьеру, да и были в его жизни годы, проведенные при королевских дворах, но деньги и прочая мирская шелуха попросту не представляют для него интереса. Ему не чужды милосердие, сострадание, благородство, высокомерие, снобизм и прочие качества, но ни одно из них не является определяющим свойством его личности. Он магнетически притягателен для многих, но сам способен испытывать дружескую привязанность только к тем, в ком видит созвучный его натуре полет мысли и духа - как, например, в умершем на его руках приоре миноритов. Он спас множество людей и вместе с тем, как всякий практикующий врач, собрал свое личное кладбище, но во всех случаях его прежде всего занимала исследовательская сторона дела:
Излишняя моя смелость отправила на тот свет некоторых моих пациентов, но она же спасла других. Однако выздоравливали они или погибали — для меня всего важнее было убедиться: правилен ли мой метод и подтвердится ли мой прогноз.Повествование ведется в очень неравномерном, рваном ритме. Это можно было бы поставить Маргерит Юрсенар в упрек - отдельные эпизоды изложены детально и ярко, тогда как длительные, растянувшиеся на годы и даже десятилетия периоды бегло освещаются постфактум либо не освещаются вовсе. Можно было бы - да не хочется. Зато хочется вспомнить постоянно цитируемую фразу Олдоса Хаксли: "Опыт - это не то, что происходит с человеком, а то, что человек делает с тем, что с ним происходит". Вошедшие в книгу эпизоды, выхваченные Юрсенар из биографии своего героя подобно тому, как луч фонарика выхватывает из тьмы отдельные фрагменты пейзажа, - это некая квинтэссенция происшедших событий. Это итог, резюме, summa summarum.
Примечательно и закономерно, что итог отдельных отрезков биографии Зенона на протяжении всей книги оказывается одним и тем же: в начале - почет и уважение (смешанные, однако, в сознании окружающих со смутными опасениями и подозрениями в ереси, колдовстве, святотатстве и т.п.), в конце - клевета, опала, вынужденное бегство и новые скитания. Ибо слишком ярок, слишком талантлив, слишком смел и независим для своего времени. Маргерит Юрсенар объединила в образе Зенона детали биографии нескольких известнейших позднеренессансных деятелей науки и культуры, судьба которых сложилась очень по-разному: если Николай Коперник и Джироламо Кардано дожили до преклонного возраста и умерли своей смертью, то нестарый еще Парацельс умер (погиб? был убит?) при невыясненных обстоятельствах, а Этьен Доле и Мигель Сервет были сожжены на костре.
"Уже в каменном веке это было - не высовывайся!"
...утверждение, что в центре мироздания находится Солнце, а не Земля, которое разрешалось высказывать только в виде робкой гипотезы, оскорбляло Аристотеля, Библию и в особенности потребность людей помещать в центре Вселенной наше обиталище. Не приходилось удивляться, что взгляд, столь далекий от того, что с грубой очевидностью явлено здравому смыслу, не по нраву посредственности; да зачем далеко ходить: Зенон по собственному опыту знал, насколько представление о Земле, которая вертится, ломает понятия, с какими мы свыклись в нашем житейском обиходе. Его самого опьяняло ощущение принадлежности к миру более широкому, нежели человеческая хижина, но у большинства это расширение пределов вызывало дурноту. Еще более гнусным кощунством, нежели дерзкая мысль поставить в центре Вселенной Солнце вместо Земли, почиталось заблуждение Демокрита — то есть вера во множество миров, которая и у самого Солнца отнимает его исключительное место и лишает бытие всякого центра. В отличие от философа, который, прорывая сферу недвижности, с упоением окунается в хладные и пламенные пространства, обыватель чувствует себя в них потерянным, и тот, кто рискует доказывать их существование, становится в его глазах отступником.
И в какой-то момент скитания просто надоедают - главным образом, своей бессмысленностью. Ибо обывательская психология, ригидность, косность, нетерпимость к инакомыслию никуда не денутся от очередного перемещения в пространстве - подобно тому, как сумма не изменится от перемещения слагаемых. Осознав это даже не умом, а всем своим существом, Зенон отказывается от первоначального намерения покинуть Брюгге, где жил инкогнито. Будучи арестован по ложному обвинению в блуде как доктор Себастьян Теус, он называет тюремщикам свое подлинное имя, после чего его судят уже как Зенона Лигра, еретика. Хотя единственным, кто действительно понимал Зенона в этом отношении, был приор Жан-Луи де Берлемон: "Нет, друг мой, боюсь, вам недостает веры, чтобы быть еретиком". Показательным моментом является разговор Зенона накануне казни с каноником Бартоломе Кампанусом, в далеком прошлом - духовным наставником героя:
— Странно, что наши христиане видят самое большое зло в так называемом блуде, — задумчиво сказал Зенон. — Никто не станет с яростью и омерзением карать грубость, дикость, варварство, несправедливость. Никому не придет в голову почесть непотребным, что добропорядочные граждане повалят завтра на площадь смотреть, как я корчусь в пламени костра.
Каноник прикрыл лицо ладонью.
— Простите, отец мой, — сказал Зенон. — Non decet... — Больше я не позволю себе неприличия называть вещи своими именами...
Ответить канонику было нечего - это, конечно, не его вина, но его беда. Его - и всего нашего мира.Я заглянул в Википедию. Нашел там цитату из Осипа Львовича Вайнштейна:
"По словам автора, чёрная стадия также символически обозначает попытки духа вырваться из плена привычных представлений, рутины и предрассудков".Дух вырвался. Рутина, увы, никуда не делась. Такая вот извечная патовая ситуация. И, раз уж я тут привел кучу цитат, то вот в завершение еще одна - из старой песни барда Михаила Щербакова:
Привычный вид, извечный лад.
Воистину, роптать грешно:
Обычные дела животных,
Не Бог весть что.
Но странно ли, что вновь и вновь -
Пять лет назад, вчера, сейчас -
Мне хочется сказать кому - то:
"Помилуй нас!"31693
Цитаты
- Аноним1 июня 2022 г.
Пустословие подобно одежде — она защищает того, кто ее носит, но не мешает оставаться под ней совершенно голым.
10201 - Аноним13 марта 2017 г.
- Вы несчастливы в этом доме, где царит веселье, - продолжал он. - В моем доме царит тишина. Поедемте ко мне.
5264
Подборки с этой книгой
Топ-623
- 623 книги
Современная зарубежная проза, которую собираюсь прочитать
- 3 670 книг
Главный герой - священник (пастор, викарий, ребе, монах и т.д.)
- 388 книг
Знаменитые на весь мир писатели, не имеющие высшего образования
- 297 книг
По странам и континентам -моя личная полочка
- 2 267 книг
Другие издания
