Сёгун. В 3 книгах. Книга 2

"Сёгун" стоял у меня на полке и ждал своего часа очень долго. Не помню уже что сподвигло меня купить этот кирпич, но потом я старательно его избегала: то времени не было, то еще чего-то. В прошлом году я дала себе клятву, что прочитаю все, что у меня накопилось и теперь потихоньку ее исполняю.

К моему удивлению книга пошла довольно хорошо. Мне было интересно узнать как Блэкторн будет выживать в Японии. Вставки на "японском" меня не раздражали, и это еще одно чудо. Обычно я ворчу когда писатели вставляют иностранную речь в свои произведения по поводу и без, особенно когда она на французском… Здесь же все было в тему: автору нужно было показать языковой барьер и он это сделал довольно хорошо.

Ближе к середине произведения у меня возникли подозрения:"А не соблазнится ли наш главный герой женщиной?" Столько храбрых воинов полегло сами знаете от чего, а нам тут уже месть наобещали. Не порядок. Узнать ответ на этот вопрос вы сможете прочитав сей талмуд. Со временем он уже начал мне надоедать, хотелось поскорее закончить историю. А потом еще пошли шлюшьи проблемы и бабские заговоры и читать мне стало невыносимо. Последние страниц 200 читала потому что надо, потому что уже столько работы проделано, надо же узнать что да как. Конец меня немного разочаровал, лучше бы его расписали так как главы с куртизанками. В послесловии сказано, что работая над книгой автор уделил большое внимание истории Японии и я поверю на слово. Мне совершенно не хочется копаться в истории чтоб потом подметить какую-нибудь незначительную деталь. Но я подмечу. В послесловии сказано, что в Токио есть квартал имени главного героя. Но это не совсем так. Есть "капитанская улица" и на ней расположен камень-памятник.

Не буду сильно растекаться, обозначу лишь некоторые моменты.

Писателей можно разделить на несколько категорий, начиная от настоящего и заканчивая графоманом. Последний, впрочем, не писатель, хотя и считает себя таковым.
Так вот, в этой иерархии, Клавелл для меня находится где-то посередине.

Исторический роман? О, это большое преувеличение. Авантюрная приключенческая литература, основанная где-то как-то на исторических событиях – вот ниша этого произведения. И в этой нише он неплох. Сам сюжет, завязка, повороты, интриги – довольно мастерски прописаны для этого жанра. Однако, есть претензии и к языку, и к обилию клубнички.

Умение не только поставить героя и весь сюжет в определённую позу (простите мне такое сравнение, но автор использует их много и часто) – но и искусство с честью выйти из нее – вот принцип достойный писателя.

Впечатление, что Клавелл, изрядно затянув роман, устав от своих героев, начал их быстрое и планомерное истребление (закономерная обреченность которых давно была ясна), уже не заботясь о качества сюжета.
Заключительная часть романа – голливудский боевик, причем в его худших традициях.

Еще одна книга из разряда не оправдавших ожиданий.
Еще одна книга из разряда долго пылившихся на моих электронных или деревянных полках (объем здесь не камень преткновения). Интуиция? Карма.

Саёнара, Клавелл.

В правдивости этой фразы Джону Блэкторну, капитану уцелевшего голландского корабля «Эразм», пришлось убеждаться далеко не единожды. Когда измученным тяжелым путешествием морякам удалось во время шторма прибиться к долгожданной земле, они даже в самых смелых фантазиях не могли предположить, что ожидает их в ближайшем будущем. Существует поверие, будто капитаны обладают десятью жизнями. Ну что ж, запас здорово пригодился «чужеземному варвару». Жаль только, не все могут похвастать таким сокровищем. Одно из важных правил японцев – никому не доверять. Поэтому легко представить, какая опасность висела над головами мореплавателей, еще вдобавок подогреваемая со стороны пытающихся распространить свою веру и влияние католических священников. Если бы не Ёси Торанага-но Миновара, полководец, величайший стратег, видящий вперед не на шаг-два, а на все двадцать, то за жизнь команды никто не дал бы и самой маленькой монетки. Теперь Блэкторну предстоит непосильная задача …

С самого первого столкновения двух культур, ее представители вызывают буквально отвращение друг у друга. Дело даже не в столь непохожих привычках и порой крайне странных обычаях, а в недоступном для понимания мировоззрении. Японцы вначале полностью обескураживают, даже шокируют своими поступками, а еще больше сопровождающей их мотивацией. Они постоянно лицемерят и ни во что не ставят человеческую жизнь, причем не только чужую, но даже собственных родителей или детей. Это объясняется их философией, понятно, только принять подобное крайне тяжело. Европейцы же кажутся невообразимо глупыми, абсолютно нелогичными и до крайности неопрятными. Надо признать, что, по крайней мере, последнее точно соответствовало действительности. Ведь принятие ванны считалось смертельно опасным! Можно представить благоухающий аромат, исходящий от моряков? Но есть одна вещь, характерная для всех. Это предвзятое отношение свекровей к невесткам. Конечно, везде есть исключения, но этот момент видимо был, есть и будет, в независимости от времени и различных культур.

Постепенно японцы приоткрываются с другой стороны, они начинают вызывать уважение и дают много поводов для примера. Один из них - это умение ценить данное мгновение. Неизвестно, что будет дальше, есть только здесь и сейчас, надо иметь навык отбрасывать все лишнее и наслаждаться жизнью, ведь она так прекрасна! Наверное, никто так больше не умеет искренне любоваться рассветом или удивляться красоте падающего лепестка с дерева.

Много персонажей, ярких, противоречивых, в одно мгновение способных поменять о себе мнение прямо на противоположное, не дают заскучать. Есть и довольно забавные эпизоды, вставленные между сценами, держащими в напряжении. В общем, эмоций легко найти на любой вкус.
Автор «Сёгуна», Джеймс Клавелл, в юности провел три года в японском плену во время военных действий, а при написании книги не раз посещал эту страну. Непосвященному читателю нет особых причин сомневаться в достоверности фактов, что, безусловно, подкупает и вызывает еще больший интерес. Основанный на реальных событиях, роман вот уже тридцать четыре года не теряет своей популярности. Приключения, интриги, любовь, борьба за власть, множество интереснейших моментов, связанных с чужой культурой, ожидают читателя на страницах книги. Несмотря на внушительный объем, после прочтения нет ощущения, будто бы здесь можно было что-нибудь подсократить. Все на своем месте, каждая деталь важна для общей картины. Если хотите узнать о Японии в далеком семнадцатом веке, а может просто хорошо провести время за чтением, то, смею предположить, у данного романа мало шансов вас разочаровать.

Одинокий самурай сидит под нежно-розовой цветущей сакурой с чарочкой сакэ и любуется опадающими лепестками. Рядом стоит гейша в прекрасном кимоно. Самурай допивает сакэ, достает из-за пазухи меч и торжественно совершает харакири.
Конец акта.
Если честно, я с большой осторожностью отношусь к произведениям о Японии, написанным не-японцами. Это чувство возникло давно еще при просмотре оперы Пуччини "Мадам Баттерфляй". Про музыку ничего не могу сказать, кроме как божественна и гениальна. Но Япония… Как, как можно было перепутать гейшу и временную жену??!
Как вы можете понять, к роману Клавелла я изначально была настроена очень скептически. Открывая его, я буквально хваталась за любую деталь, проверяла практически всё, но меня ждало разочарование. Причем в приятном смысле этого слова.
Но все по порядку.

Когда. Стоит сказать пару слов об эпохе, когда происходит действие романа. Это период Сэнгоку или "Эпоха воюющих провинций", точнее его самый конец и завершение. Сказать, что этот период очень популярен в Японии, - значит ничего не сказать. Школьники (и не только) знают всех главных самураев и полководцев этого времени поименно, устраивают игры, переодеваясь или перевоплощаясь в персонажей того времени, а уж про мангу и аниме я вообще молчу. Мимоходом надо сказать, что по моим наблюдениям японцы вообще очень трепетно относятся к своей истории (про культуру я молчу, это само собой разумеющееся).
Если говорить вкратце, это период раздробленности. Всем известно, что в Японии с давних пор правит император. Особенность японской императорской линии в том, что она ни разу не прерывалась. Мне кажется, одна из причин этого заключается все в той же любви японцев к традициям и своей истории. Но если они так любят императора, откуда все междоусобицы и борьба за власть? Дело в том, что император,
он как бы есть и как бы нету, спасибо сёгуну за это.
С 12 века в Японии существует сёгунат, который фактически и является реальным правителем страны (что продолжалось до конца 19 века). В целом это всё очень сложно и запутанно и сопровождается большим количеством непонятных русскому уху имен и фамилий, так что дальше я не углубляюсь. Во второй половине 16 века полководцу Ода Нобунага удается практически объединить Японию, его дело продолжает Тоётоми Хидзэёси, который после смерти оставляет несовершеннолетнего наследника. Назначается совет пяти старейшин, который должен управлять страной до совершеннолетия наследника.
Казалось бы, к чему это все я говорю. Но тут мы подходим к началу самого романа. И я снимаю шляпу перед автором. По упомянутым выше причинам я изначально ему не доверяла, но потом я открыла параллельно историю Японии. Господа, это достойно уважения. Клавелл довольно точно описывает события того времени, и бросается в глаза, что он провел огромную работу перед самим написанием романа. Хотя многие вставки информации о состоянии дел напоминают вырезки из учебника истории, но дайте мне немного поворчать. Почти у всех персонажей есть реальные прототипы, например: Торанага - Токугава Иэясу, Исидо - Исида Мицунари, Города - Ода Нобунага и т.д.

Кто. Главный герой - Блэкторн, иностранец, кормчий, комсомолец и просто красавец. Если честно, у меня сложилось впечатление, что он нечто вроде альфа-самца. Где бы он ни появился в бессознательном состоянии, вокруг него собираются представительницы женского пола и интересуются размерами его достоинства. Конечно, он был унижен в начале книги одним из самураев (я бы сказала "помечен", но кхе-кхе-кхе), но потом самого фактически будущего сегуна заставил плясать под свою дудку научил танцу моряков, который у меня в голове представляется как нечто среднее между танцем хоббитов и Терка.

К концу книги он, понятное дело, исправляется и даже начинает мыться, но обойдемся без спойлеров.
Мне лично ГГ напоминает некую средневековую версию Гарри Поттера: он попадает в совершенно незнакомый ему мир, живущий по своим правилам; все вокруг либо им восхищаются, либо хотят убить; куда бы он ни пошел, в него всегда тыкают пальцем. Правда, у него нет шрама на лбу, но, будучи иностранцем в Японии, он сам по себе большой ходячий шрам в виде молнии.
Остальные персонажи также интересны, но так как большинство основано на реальных персонажах, не буду заострять ваше внимание.

Язык. Моей самой главное придиркой оказался язык, а точнее: японский. Неправильное написание, неправильная транслитерация. Ясное дело, что переводчик имел дело с английским текстом, но нельзя же так измываться (Ишидо, нох-Миновара и т.д.). Особенно поразила служанка японки по имени Сьюзен. Немного поразмыслив, я решила, что скорее всего имелась в виде Сусан. Но, пролистав книгу в магазине и убедившись, что там все хорошо, я беру свои претензии назад. Видимо, это мне так не повезло с электронной версией.
Тут бы я еще поворчала, что в те времена говорили не на современном японском, а на древнеяпонском - "бунго", но что я буду придираться к мелочам.

Любовная линия. Она присутствует, и при том со всякими пошлостями и дополнительными приборчиками. Честно сказать, ждала, что два героя торжественно скинутся со скалы в море по всем канонам японской любовной драмы, но не сложилось.

В общем и целом роман оставил приятное впечатление. Имея изначально заниженные ожидания, я не была разочарована, а даже глубоко впечатлена. Книга яркая, даже кинематографичная, ведь автор участвовал в съемках нескольких фильмов и писал сценарии к ним же (да-да, я не поленилась и прочитала его биографию). Также приятно, что после японского плена Клавелл пишет о Японии и японцах если не с любовью, то с очевидным уважением к их культуре и истории.

Сквозь страницы книги я вижу лицо автора. Он серьезен, как будто погружен в себя, его острые черты отчетливо выделяются на фоне слов. Наши взгляды встречаются. Надеюсь, в моей взгляде передается всё, что я хочу сказать: что я уважаю его труд и, что более важно, принимаю его. Я молча киваю. Он как будто не заметил моего жеста и тихо отвернулся, всем своим видом выражая благородство и стойкость. Я закрываю книгу и обращаю взгляд за окно. Там над лесом заходит солнце. Его последние лучи окрашивают небосклон в благородный фиолетовый цвет. Нет, в малиновый. Малиновое небо.

Вот и вернулась из своей недолгой, но весьма интересной поездки во времени: побывала в Японии в конце XVI века, где умер тайко и началась борьба между сильнейшими даймё за власть в стране: Торанага-сама и Исидо. Торанага является потомком древнего рода самураев, а Исидо - крестьянин. Но всё действие начинается на корабле, на которым плывёт наш главный герой - Джон Блэкторн, капитан "Эразма", англичанин голландского происхождения. Первый в своей стране вступил на японскую землю. Конечно, феодальная Япония скептически отнеслась к чужеземцам и без всяких почестей встретили команду. Смерть Питтерзона на потеху Ябу-сан (беднягу сварили на костре), заставили Блэкторна затаить обиду на Ябу. Затем унижение человеческого достоинства, когда племянник Ябу, Оми, простите, нассал на лежащего Блэкторна. Медленно, но верно, Блэкторн стал вливаться в жизнь на Земле Богов. Встреча с Марико-сан стала самым лучшим моментом в его жизни. Непонимание общения ненавидящих друг друга сторон. С улыбками разговаривать, когда в душе хочется зарубить человека.
На первый взгляд обычаи японцев бесчеловечны (не сразу привыкаешь к описанием отваливания голов с плеч, порубание на куски), но меня поразила самоотверженность самураев. Ради спасения своего господина, только ради того, чтобы он заметил волну, самурай спрыгнул с утёса, тем самым пожертвовав собой ради Ябу. Книга помогла мне понять, что смерти не нужно бояться, что это всего лишь продолжение жизни и, переродившись, можно стать кем-то ещё лучше, если на то будет способствовать карма. Честь для самурая - совершить сэппуку (мужчины вырезают живот, а женщины кинжал в горло, но при этом у них есть помощник, который в конце одним ударом отсекает голову).
Не обошла книга и предательства. Только в конце книги понимаешь кто есть кто на самом деле, что не всегда человек, убивший невинного, явялется злым.
Немаловажная роль отнесена католичеству. Священники пытаются под именем Бога властвовать этой землёй. Явное нетерпение к Андзин-сан (Блэкторна прозвали так, потому что японцы не могли произнести его фамилию. Андзин - "капитан").
Автор не позволил нашему герою наслаждаться жизнью вместе с Марико-сан, которая оказалась подло убитой (взрыв двери), но, чтобы не опорочить её честь, одна дама перед смертью заверила, что Марико совершила сэппуку.
Андзин-сан ещё в середине книги был почётно посвящён в самураи и стал близким лицом (хатамото) главного даймё - Торанаги-сама.
В общем, подведя итоги, хочу сказать, что, беря книгу в руки и видя, что в ней 1200 страниц, я подумала: "Что можно написать на такое количество листов?". Оказалось, что мне этого мало. Хочется ещё и ещё.
Писать ещё можно очень много, но лучше самому прочитать или перечитать :)

Стоит жить только ради того, чтобы увидеть, как растёт камень. ;) И обрести ва, гармонию.

С порога заявляю - эта книга создана для совместных чтений, если у вас есть с кем разделить, дерзайте. и я горжусь собой, что прочитала эту глыбу. Но еще скажу, что это было совсем не сложно и у меня давно не было такого, чтобы книга не отпускала от первой до последней страницы. Без преувеличений.

Политические интриги, чарующая Япония, колоссальная разница менталитетов, столкновение религий и всё это приправлено бешеной динамикой с шикарными персонажами и характерами. По началу сложно влиться и не запутаться. Японские имена запоминать то еще приключение, я даже шпаргалку вела, но это только первое время, дальше оно все буквально оживают, только руку протяни. Но их нравы, обычаи, мудрость и отношение к жизни - это как будто другая вселенная, в которую тебе позволили заглянуть одним глазком.

Ну и куда же без любви, а она тут красивая. Не приторная, не перетягивающая на себя внимание, но трогающая за все струны души.

Азиатскую сагу продолжать буду точно и сериал посмотрю как найдется время

Монументальная книга, толстый том в 1200 страниц, но как же она хороша!!! Стандартных 5ти, и даже 10ти баллов не хватает, чтобы выразить мои впечатления и ощущения!
Япония ХVII века, волею судьбы и морской непогоды английский корабль оказывается у берегов этой страны. Немногочисленная команда оставшихся в живых, и её капитан, попадают в плен. Собственно, речь там не о команде в целом, а о её капитане, Джоне Блэкторне. О том, как она был оставлен в живых, о том, как жил и пытался понять и принять этот непростой, совершено чуждый ему народ. Как пытались понять и принять (или не принять) его местные жители. И всё это на фоне исторических событий в Японии, попыток церкви обосноваться там (теме различия религий уделено много внимания), борьбы за власть, разделения провинций, интриг, разоблачений и войн. А чтобы уж совсем на любой вкус было, присутствует и любовная линия, такая нежная, как японская сакура... Одним словом, в книге хорошо всё! Она читается как-то спокойно и неторопливо, хотя событиями насыщена каждая глава, и тебе кажется, что ты просто глотаешь страницы. Интересны обычаи и порядки, ведь это совершенно другой народ, иная планета, совершенно иной ход и образ мыслей. Как многое меня возмущало, как многое просто не укладывалось в голове. Даже пытаясь себя уговорить и объяснить, некоторые обычаи просто не воспринимались. Но когда читаешь внимательно и с интересом, начинаешь понимать и то, насколько многие вещи, непонятные европейцам, устроены там умно, мудро и справедливо. Я, как человек слегка сдвинутый на Японии, всегда с интересом читаю об этой стране, люблю японских авторов, всё что с этой страной связано. Может быть ещё и поэтому всё воспринималось с таким интересом и восторгом. И как же я обрадовалась, прочитав послесловие. Почему-то стало очень приятно, что автор не голословен, что он сам провёл время в Японии, что события романа и герои имеют своих прототипов. Да, понятно, что художественного вымысла хватает, на то он и роман, но тем не менее... Аригато годзаимасита, уважаемый автор!
Книгу от души советую! Прочитайте, задумайтесь, и, возможно, вам удастся увидеть, как растут камни....

Очень обстоятельная и дотошная книга. Приключения приключениями, но много внимания уделяется культуре и быту Японии. Но и банальной энциклопедией эту книгу назвать нельзя. Несмотря на обилие деталей и мелочей, менее увлекательным чтение не становится. Для тех, кто с японской культурой не знаком вообще или знаком очень поверхностно, но хочет узнать больше, произведение станет настоящей находкой. Вместе с Блэкторном можно пройти путь от тотального непонимания происходящего вокруг, до уважения и принятие. А вот если вы хотели просто приключений на фоне исторических событий - ходите мимо. Тут фоном именно идут именно приключения. И на мой вкус, нельзя спешить с чтением этой книги. Лучше уподобиться мудрым японцам и воспринимать написанное плавно и вдумчиво.
Лично у меня книга вызвала полный восторг. Нужно знакомиться со всей азиатской сагой Клавелла.

Первые страницы романа нагоняли на меня скукоту. Можно сказать, я через силу заставляла читать себя дальше. Но с каждой прочитанной страницей я уже не могла остановиться! Книга мне очень понравилась, хотя я этого не ожидала.

Я вместе с Джоном Блэксорном узнавала культуру, обычаи, мировоззрение людей в средневековой Японии. Я полюбила эту страну! Меня никак не напрягало, что описывается много военных тактик, это даже, наоборот, нравилось. Я пыталась предугадать, что на самом деле задумано в той или иной ситуации.

• Ужасно, правда, не доверять никому?
• О нет... Это только одно из самых важных жизненных правил - ни больше, ни меньше.

  Джеймс Клавелл так отлично прописал характеры людей в книге. Я восхищалась японцами, их волей, дисциплиной, храбростью, что главное у них - это долг и честь. Еще их гибкий ум меня просто поражал, как они все продумывали свои ходы наперед. Конечно, я тоже, в каких то моментах, как и Блэксорн, не понимала японцев, но это не мешало их полюбить и уважать.

Больше всего мне понравилось, как англичанин Блэксорн превратился в самурая Анджина-сана по духу и характеру. Его переживания по этому поводу, его смена привычек. Его перемена была видна в течение книги..

Книга меня погрузила в свой мир! Я рада, что мне она попалась в руки!

9/10

Тексты существуют, конечно же, независимо от людей. Они разговаривают и спорят... Что сказала бы сегодня Cэй-Cёнагон, прочитав книгу “Сёгун” Клавелла

То, что меня удивляет
Забавно читать записки варвара о твоей любимой стране. Где взять варвару правильные учтивые слова, как найти ему красивые строки, если он не обучен видеть, как мы. Говорят, все люди стран заходящего солнца мыслят иначе, словами и логическими конструкциями, мы же мыслим образами и с рождения приучены искать красоту мира, созерцать мимолетное, в котором застыла вечность.
Почитай нихонских авторов: молчание говорит больше, чем многие слова. Штрих, намек, улыбка, жест скажут больше, чем подробное объяснение, дотошно переданные диалоги. Клавелл говорит о нас, но говорит не нашим языком. Так кого же он в конце концов рисует?.. Японцы 11-го века из “Записок у изголовья” кажутся более близкими веку 21-му, чем японцы Клавелла.
Варвары
Грязные, инфантильные, глупые, подлые, грубые и невоспитанные, но что можно ожидать от чужеземцев. И еще раз грязные.
Нихонцы
Чистые, воспитанные, цивилизованные, непонятные, жестокие. И еще раз чистые и воспитанные.
То, что вызывает интерес
Всегда интересно читать о разности культур. Вся книга – контрасты и недопонимания, это довольно занимательно. Противоположность мировоззрения, мышления, целей, мотиваций. И хотя язык исключительно “европеизирован” (американский диалект не противопоставляется европейскому), слишком логичен, словоцентричен, а не образоцентричен, настроен на проговаривание, а не домысливание или рисование образов, он также рознится в начале книги и в конце: больше чужеземской грубости -- больше японской утонченности (в том числе натуралистической грубости европейцов противостоит богатый язык эротических эвфемизмов Востока: “золотая щель”, “нефритовое копьё”, “облака и дожди”).
Мотивации
Мотивации варвара Анджин-сана: выжить, деньги, нет – опять выжить, а денег все же хочется, я выживу, если стану японцем, блин, какие чистенькие, хочу Марико, нет – всё же корабль.
Мотивации Торанаги: власть, честь, интриги, всех перемудрю, гордость, нет – всё же власть.
Мотивации Марико: гордость, красота мгновения, интересы церкви, интересы Торанаги, Анджин-сан, да дайте же наконец спокойно совершить сеппуку.
Мотивации почти всех женщин книги и большинства мужчин: да дайте же наконец спокойно совершить сеппуку.
То, что слишком
Слишком много грязи в Европе. Слишком чисто в Японии. А я ведь помню в 11 веке: “Блохи – препротивные существа. Скачут под платьем так, что, кажется, оно ходит ходуном”.
Слишком много внимания “высокой сексуальной культуре” японцев. Если бы это было так естественно, про это как раз не говорили бы столько.
Слишком много сеппуку. Слишком много надрыва вообще.
То, что плохо
Язык. Язык. Язык.
Из сердцевины пиона
Медленно выползает пчела...
О, с какой неохотой! –
Написал Басё.
“Летали на кормежку пчелы”, – написал или Клавелл, или его переводчик.
Куртизанки, обращение “сэр” между самураев, стилистические ужасы. Чего стоит предложение: “Мы мирные купцы, если не считать наших врагов”. Или: “Самурай исчез молча, как таракан”. А ведь контекст совсем не иронический. Да, и все-таки надо определиться 1) переводчику, 2) редактору, 3) корректору -- так склонять или не склонять Торанагу, не проходной персонаж.
И все-таки книга...
И все-таки книга занимательна. Столько интриг, жизнь висит на волоске... ах, да! мы же, японцы, нам бы только сеппуку...
Эта книга много расскажет о японской культуре тем... кто мало знает о Японии, в острый сюжет неплохо вписаны объяснения многих традиций и экзотизмов, можно сказать стереотипов (ниндзя, чайная церемония, сеппуку... опять сэппуку?!).
Спустился вечерний сумрак…
Спустился вечерний сумрак, и я уже ничего не различаю. К тому же кисть моя вконец износилась.
Клавелл, этот варвар з глазами голубыми, как у госпожи сиамской кошки, которая при дворе заслужила шапку чиновника пятого ранга, конечно, написал бы лучше, если бы госпожа наша императрица подарила ему тетради из хорошей рисовой бумаги (как мне когда-то). Все же мужчине следует писать стихи, и лучше, чтобы из трех, в крайнем случае, пяти строчек. “Простолюдины любят прибавлять к словам лишние слоги. Немногословие прекрасно”.

І тое самае па-беларуску...

Тэксты існуць, вядома ж, незалежна ад людзей. Яны размаўляюць і спрачаюцца... Што сказала б сёння Сэй-Сёнагон, прачытаўшы кнігу “Сёгун” Клавэла.

Тое, што мяне здзіўляе
Забаўна чытаць нататкі барбара пра тваю любімую краіну. Дзе ўзяць барбару слушныя ветлыя словы, як знайсці яму прыгожыя радкі, калі ён не навучаны бачыць, як мы. Кажуць, усе людзі краёў заходнага сонца думаюць інакш, словамі і лагічнымі канструкцыямі, мы ж думаем вобразамі і ад нараджэння прывучаныя шукаць прыгажосць свету, сузіраць мімалётнае, у якім застыла вечнасць.
Пачытай ніхонскіх аўтараў: маўчанне кажа больш, чым многія словы. Штрых, намёк, усмешка, жэст скажуць больш, чым падрабязнае тлумачэнне, датошна перададзеныя дыялогі. Клавэл апавядае пра нас, але не нашай мовай. Дык каго ж ён урэшце малюе?.. Японцы 11 стагоддзя з “Нататак ля ўзгалоўя” падаюцца больш блізкімі стагоддзю 21-му, чым японцы Клавэла.
Барбары
Брудныя, інфантыльныя, дурныя, подлыя, грубыя і нявыхаваныя, але чаго можна чакаць ад чужаземцаў. І яшчэ раз брудныя.
Ніхонцы
Чыстыя, выхаваныя, цывілізаваныя, незразумелыя, жорсткія. І яшчэ раз чыстыя і выхаваныя.
Тое, што выклікае цікавасць
Заўсёды цікава чытаць пра рознасць культур. Уся кніга – кантрасты і неразуменне, гэта даволі займальна. Супрацьлегласць светапоглядаў, мыслення, мэтаў і матывацый. І хоць мова выключна “еўрапеізаваная” (амерыканскі дыялект не супрацьпастаўлены еўрапейскаму), занадта лагічная, словацэнтрычная, а не вобразацэнтрычная, настроеная на прамаўленне, а не дадумванне або маляванне вобразаў, яна таксама розніцца на пачатку кнігі і ў канцы: больш чужаземнай грубасці – больш японскай вытанчанасці (у тым ліку натуралістычнай грубасці еўрапейцаў супрацьпастаўленая багатая мова эратычных эўфемізмаў Усходу: “залатая шчыліна”, “нефрытавае жазло”, “аблокі і дажджы”).
Матывацыі
Матывацыі барбара Анджын-сана: выжыць, грошы, не – зноў выжыць, а грошай усё-ткі хочацца, я выжыву, калі стану японцам, блін, якія чысценькія, хачу Марыко, не – усё-ткі карабель.
Матывацыі Таранагі: улада, гонар, інтрыгі, усіх перамудру, пыха, не – усё-ткі ўлада.
Матывацыі Марыко: гонар, прыгажосць імгнення, інтарэсы царквы, інтарэсы Таранагі, Анджын-сан, ды дайце ж нарэшце спакойна здзейсніць сэпуку.
Матывацыі амаль усіх жанчын і большасці мужчын: ды дайце ж нарэшце спакойна здзейсніць сэпуку.
Тое, што занадта
Занадта шмат бруду ў Еўропе. Занадта чыста ў Японіі. А я помню ў 11-м стагоддзі: “Блохі – найбрыдчэйшыя істоты. Скачуць пад сукенкай так, што, здаецца, яна ходзіць ходырам”.
Занадта шмат увагі “высокай сэксуальнай культуры” японцаў. Калі б гэта было так натуральна, пра гэта якраз не гаварылі б столькі.
Занадта шмат сэпуку. Занадта шмат надрыву ўвогуле.
Тое, што дрэнна
Мова. Мова. Мова.
З сарцавіны півоні
Павольна выпаўзае пчала...
О, з якой неахвотай! –
Напісаў Басё.
“Ляталі на кармёжку пчолы”, – напісаў ці Клавэл, ці ягоны перакладнік.
Куртызанкі, зваротак “сэр” паміж самураямі, стылістычныя жахі. Чаго варты сказ: “Мы мірныя купцы, калі не лічыць нашых ворагаў”. Або: “Самурай знік моўчкі, як таракан”. А кантэкст зусім не іранічны. Ну, і ўсё-ткі трэба вызначыцца 1) перакладніку, 2) рэдактару, 3) карэктару – дык скланяць ці не скланяць Таранагу, не прахадны персанаж.
І ўсё-ткі кніга...
І ўсё-ткі кніга займальная. Столькі інтрыг, жыццё вісіць на валасінцы... ах, мы ж японцы, нам бы толькі сэпуку...
Гэтая кніга багата апавядзе пра японскую культуру тым... хто мала ведае пра Японію, у востры сюжэт няблага ўпісаны тлумачэнні многіх традыцый і экзатызмаў, можна сказаць стрэатыпаў (ніндзя, чайная цырымонія, сэпуку... ізноў сэпуку?!).
Апусцілася сутонне...
Апусцілася сутонне, і я ўжо нічога не адрозніваю. Да таго ж і пэндзаль мой дарэшты знасіўся.
Клавэл, гэты барбар з вачыма блакітнымі, як у спадарыні сіямскай коткі, якая пры двары заслужыла шапку чыноўніка пятага рангу, вядома, напісаў бы лепш, калі б спадарыня наша імператрыца падарыла б яму сшыткі з добрай рысавай паперы (як мне калісьці). Усё-ткі мужчыну належыць пісаць вершы, і найлепей з трох, у крайнім выпадку пяці радкоў. “Просталюдзіны любяць дадаваць да словаў лішнія склады. Нешматслоўе цудоўнае”.