Избранное

В третий, уже, наверное, раз перечитываю новеллу "Мендель-букинист". Это трагическая, но в то же время курьезная история о том, как даже не сама война, а военное время, и то, что везде и во все времена сопровождает любую войну, перемалывает сугубо мирных и бесконечно далеких от войны, но обладающих глубочайшим внутренним миром "маленьких людей". Но этот внутренний мир в условиях войны скорее мешает им адекватно оценивать грозящую опасность и осознавать рискованность своих действий, чем помогает уменьшить эти риски.

Очень долго эта книга провисела в моих списках к прочтению. Я даже не помню, как узнала о ней. Но вот, наконец, свершилось, и я даже рада, что это произошло сейчас. С высоты собственного опыта я многое теперь воспринимаю иначе.

Перед нами небольшая история, рассказанная одним письмом. Минимум героев, минимум информации о них. Мы знаем только то, о чем вспоминает героиня в своём письме, видим героя её глазами.

Всего одно письмо и целая жизнь. Жизнь, полная страдания и боли, любви невысказанной и неразделённой.  По сути, замечательно рассказанная история, но всё во мне противится ей. Может, прочти я её лет пять назад, или вовсе в юности, я бы писала восторженный отзыв о том, какая сильная любовь, как это прекрасно, ну и прочие глупости. Но я прочла её сейчас и возбудила она во мне совсем иные чувства.

Нет ничего прекрасного в подобном чувстве, которое с большой натяжкой я могу назвать любовью.  Люди так часто прекрасным  именем "любовь" называют всё подряд: от простой влюбленности до пагубной страсти. Любовь - это глубокое чувство, которое наполняет и обогащает личность. А подобное страдание - это болезнь и зависимость.

Герой, образ которого рисуется исключительно из слов влюбленной в него девочки, не вызывает симпатии совершенно. Создаётся впечатление стереотипного баловня судьбы, играющего чувствами и легко оставляющего позади себя одни руины. А в итоге - пустота. Но героиня тоже практически не вызывает сочвуствия, хотя я очень глубокий эмпат.  Это был забитый и одинокий ребёнок, отгороженный от всего мира.  Любопытство к новому соседу вполне понятно, но не было то ли стержня, то ли силы, то ли ещё чего-то в этой личности, что бы помогло адекватно реагировать и проявлять здоровые чувства.

Девочка замыкается в этой любви и рушит свою жизнь. Да, может, это чувство помогло ей вырасти и стать красивой женщиной, которую любили и которую хотели. Она вполне могла обрести счастье. Но она все кладет на алтарь этой своей любви, ещё и к человеку, который не знает о ней и которому это совершенно не нужно.

Но способна ли она была на жизнь без страдания? Если бы она не встретила этого парня, не превратила ли бы она в идола кого-нибудь другого? Ее не интересовал мир, она, видимо, не любила даже себя, раз столь целенаправленно себя разрушала.

Светлым лучиком в этой истории вспыхивает ее любовь к сыну. Нечто чистое и прекрасное. Может, только этой любовью она могла спастись. Хотя могла ли?

Иногда нелогичные, незаконные, непривычные или аморальные решения кажутся единственно верными и безусловно правильными. Иногда принять такое решение – дело одного дня, а порой и одного часа. Однако это только вершина айсберга, причины же таких решений кроются в основании самого жизненного айсберга из опыта, пережитых страданий, деяний прошлого и впечатлений. А посему я очень даже верю этой истории миссис К. Прошлая жизнь ее привела к такой насущной потребности быть объектом благодарности, признания и поклонения, что за столь короткое время она сгорела и возродилась как феникс, готовая к новой жизни. Она хотела верить в новое, яркое и благостное, изголодавшись по чувствам и эмоциям, которые, казалось, она совершенно утратила, считая «свою жизнь бессмысленной и ненужной». Не она первая и не она последняя, кто хочет верить и не хочет видеть до поры до времени.
Мне показался ее образ очень искренним, понятным и живым. И не жаль мне эту безымянную миссис, а кажется, что такая душевная встряска даже лучше, чем медленное душевное угасание. И наверное, правильно поделиться своим сокровенным, «тогда камень свалится с души, всей своей тяжестью ляжет на прошлом, и оно никогда уже не воскреснет».
И насколько женский образ ярок и правдив, настолько образ юноши-ребенка, обуреваемого зрелыми демоническими страстями и такими же сильными возвышенными эмоциями, показался мне неубедительным.
Особое спасибо чтецу аудиоверсии Алексею Россошанскому, выбрала его из многих и, на мой взгляд, он прекрасно озвучил этот текст.
Это первое мое знакомство с автором, но красивый язык произведения, образные сравнения и изящность фраз не оставили меня равнодушной.

Вначале вводит читателя, описывая собственное состоянием. Потом добавляет любопытную загадку. Он не спешит ее разгадывать, ничего не подсказывает, сознательно ошибается, позволяя собственным мыслям развиваться и расти свободно, добавляет пару штрихов в стиле "к работе нужно относиться творчески выспавшись" или "писатель должен выбирать из множество сюжетов всегда особенный сюжет" (разумеется со своим милым подстегивающим шармом), словно приоткрывая какие-то свои взгляды и еще больше связывая читатель-писатель. Таким образом и ваши собственные суждения как бы бегут вдогонку, а не стоят на повороте, как у, например, Флобера размышляя терпеливо куда же им пойти. Здесь действие бежит, причем привлекает не противостоянием чем-то с чем-то, а именно необычной реакцией, изменением взгляда. Т.е. связка читатель-писатель, а затем писатель, и в данном случае еще и действующий персонаж, ищет собственную связь с субъектом, привязывая к нему свои чувства и черты. При этом это все не выглядит подготовленной подстроенной формой, потому что в ней присутствует иррациональная реакция. Ну и развязка наверное, если чуть отстраниться и представить, что, возможно, тогда еще не было моды на описание подобных профессий, ну во всяком случае не в Америке, то можно прикинуть, что влияние на взгляд и чувство эффекта у читателя того времени было более сильным.

Засуджувати людину завжди легше, аніж зрозуміти її. Тогочасне, та й нинішнє суспільство теж, живе, керуючись загальноприйнятими стереотипами. Ми з легкістю засуджуємо когось за його вчинки, в той час як наше життя може мати ще більші чорні плями, про які ми ж воліємо мовчати.

В новелі автор на двадцять чотири години привідкриває завісу життя однієї жінки. В нас є двадцять чотири години, щоб вислухати її. Двадцять чотири години, щоб зрозуміти її правильно і щоб зробити власні висновки. Вона розповість вам про одну-єдину добу свого життя, переживши яку, картала себе наступні двадцять п’ять років свого життя, про яку не знає ніхто і з думкою про яку було навіть соромно жити. Вона оголить перед вами свою душу, щоб сповідатись, покаятися і нарешті почати жити спокійним життям, без мук совісті й ввижання постійних косих поглядів їй в слід.

Стефан Цвейг, як завжди, майстерно прописує психологію своїх героїв. Вони в нього живі – мовби сходять зі сторінок книги. Однак чомусь саме в цій новелі, яка хоч і сподобалась, але перегорнувши останню сторінку, головні герої знову повернулись на сторінки книги, не залишивши по собі сильних емоцій, як було з іншими творами автора.

На русском языке

Осуждать человека всегда легче, чем понять его. Тогдашнее, и нынешнее общество тоже, живет руководствуясь общепринятыми стереотипами. Мы с легкостью осуждаем кого-то за его поступки, в то время как наша жизнь может иметь еще большие черные пятна, о которых мы же предпочитаем молчать.

В новелле автор на двадцать четыре часа приоткрывает завесу жизни одной женщины. У нас есть двадцать четыре часа, чтобы выслушать ее. Двадцать четыре часа, чтобы понять ее правильно и чтобы сделать собственные выводы. Она расскажет вам об одних сутках своей жизни, пережив которые, корила себя следующие двадцать пять лет своей жизни, о которых не знает никто и с мнением о которых было даже стыдно жить. Она обнажит перед вами свою душу, чтобы исповедоваться, покаяться и наконец начать жить спокойной жизнью, без мук совести и призрачных постоянных косых взглядов ей в след.

 Стефан Цвейг, как всегда, мастерски прописывает психологию своих героев. Они у него живые - будто сходят со страниц книги. Однако почему-то именно в этой новелле, которая хоть и понравилась, но перевернув последнюю страницу, главные герои снова вернулись на страницы книги, не оставив по себе сильных эмоций, как было с другими произведениями автора.

Стефан Цвейг пишет потрясающе, что и говорить.

Очень тонко в восприятии его "Письмо незнакомки", безупречен "Амок", актуально "Нетерпение сердца", великолепны и многие другие произведения, вышедшие из-под пера этого автора. Но вот "Страх" не особенно впечатлил...

Читала этот рассказ и думала о том, что мук таких вот дамочек абсолютно не разделяю и не разделю никогда.

Жила в некоем городе некая мадам по имени Ирена. Жила в прекрасном достатке, с любящим мужем - обладателем "лилейного" имени Фриц, к коему она была практически равнодушна и имела от него двоих детей - мальчугана и девочку.

И вот наскучило ей всё. И не просто всё, а абсолютно всё. И сама себе наскучила. Завела любовника, которого автор (или, возможно, переводчик) почему-то называет ее возлюбленным. Но при этом пишет, что чувств к этому молодому художнику не питала никаких, отдалась ему просто потому что "лень было сопротивляться его настойчивости". Ну и по привычке уж ходила в соответствии с расписанием к нему на свидания. Видимо, лень обуяла уже до такой степени, что сопротивляться стало невмоготу) И каждый раз, выходя от любовника, она до дрожи боялась быть узнанной или пойманной кем-то, кто донесёт обо всём ее мужу. В один прекрасный день так и случилось. И обернулось бесконечным шантажом.

Тогда возникли следующие нелитературно звучащие вопросы: Вот оно того стоило? Оно ей было надо? Неужели то, что имела Ирена не было достойно того, чтобы это беречь?

Еще хоть как-то всё могло бы быть понято, если бы сразила ее любовь или безумная страсть, как Каренину, к примеру. А тут всё на ГОЛОМ энтуАЗИЗМЕ и от лени сопротивляться чьей-то настойчивости.

Возможно, найдутся читатели, которые проникнутся сочувствием к ГГ. Я же, как ни пыталась понять ее, так и не смогла...

Я ненавижу книги, которые оставляют двойственное мнение, когда не можешь определиться, кого слушать: ангела, шепчущего «ты же добрая душа, пойми их», или черта, дергающего за ухо и кричащего «ты, что не видишь, с ней не все в порядке, она дууура». Меня просто разрывает от неопределенности и желания понять и проникнутся или осудить и раскритиковать. Я просто терпеть не могу такие книги, которые заставляют как бы балансировать между добром и злом. В такие моменты я обычно плюю на все и перехожу на сторону зла, но потом я жалею об этом, и еще больше раздражаюсь. Хотя, быть может, это лучшие книги в моей жизни.

Вот и сейчас моя романтичная половина вздыхает о том, какая же это трагическая история любви и одиночества, грусти и отчаяния. Драматические события следуют одно за одним. Кажется, вот удача, сейчас будет счастье, сейчас будет все хорошо, ан нет, не будет. Жизнь у незнакомки такая, драматическая.

В этом плане я с Цвейгом не согласна. Я убеждена: человек сам кузнец своей судьбы. Поэтому моя трезвая сторона личности уже выдохлась доказывать мне, что эта женщина сама могла все исправить, но она решила делать из себя загадку и страдать. Почему эта женщина молчала? Почему давала унизить себя? Почему она только преследовала его? Окей, в подростковом возрасте – понятно, но почему она молчала, когда выросла?

Меня всегда занимал вопрос: почему люди молчат? Почему они не выражают своих чувств, когда это может изменить все? Почему они не пытаются рисковать? Почему? Почему?! Разве сравнится минута позора с последующим счастьем (может быть, несчастьем)? Жизнь одна. Так почему она должна быть прожита в горести? Любая ситуация может проясниться, если просто высказаться, рискнуть и высказаться. Кому нравится неопределенность? Я вот, например, ее ненавижу.

На все это моя романтическая половина отвечает с упреком: «Но она же любила! Она не хотела быть для него обузой!»
Да, она любила очень сильно. Но это ее не оправдывает! Почему она не спросила, чего хочет он? Если она знала все его привычки, это не значит, что она знала, как он отнесется к ее словам. Следовало спросить у него, а это значит рискнуть.
Еще один упрек: «Тогда время другое было!»

Тогда это было несчастливое время.

Наверное, такие книги, вызывающие шквал противоречивых эмоций, - самые лучшие книги. Стефан Цвейг, будто бы все время задавал мне вопрос: «А что предпочитаешь ты: быть ведомым или ведущим? Быть капитаном корабля или его пассажиром?» И я в который раз убедилась, что предпочту рискнуть и получить ответ, даже отрицательный, чем томиться в неведении и только ждать.