По ком звонит колокол. Старик и море

Это первая произведение Эрнеста Хемингуэя которое прочитала. И оно к сожалению на меня не произвело впечатления. Депрессивное, мрачное произведение и философии много ( чего чего а философию не люблю).
Старик-рыбак отправляется на рыбалку и на крючок ловит большую рыбу. Рыба настолько сильная что утаскивает рыбака в открытое море. При этом рыбак настолько хочет жить, что он борется с этой рыбой сколько у него мужества и упрямства в его то возрасте-меня покорило это. И он так стремился найти во всем хорошее, хоть вокруг были акулы
Этот рассказ об одиноком старике, который очень хотел выжить в открытом море.

Неожиданно хорошая книга. Очень простая и искренняя история про жизнь и смерть, про одиночество и веру в лучшее. Явно не для любителей экшена. Очень необычно было читать такие глубокие рассуждения от простого рыбака. Но в том и прелесть, что они были понятны и просты. Автор незамысловато вскрывает громадный пласт философии и щедро позволяет нам самим выбрать что-то по своему вкусу, без навязывания своего мнения. До глубины души поражён темой личного одиночества и взаимоотношениями старика с мальчиком. Это дружба мужчин, равного с равным, и в то же время отношения между наставником и учеником.
Также я остро переживал успех и крах рыбака, ведь сам люблю охоту. Его познания велики, мастерство поражает, но удача всё равно изменила ему. Очень тяжело даётся понимание того, что просто сделать всё как надо бывает мало.
До этого встречался с рассказами автора, но не смог их понять и остался к ним равнодушен. Теперь же, как мне кажется, я смог бы заглянуть глубже, куда-то в бездны мыслей Хемингуэя. Буду читать другие его крупные работы и искать те самые золотые крупицы истины.

Можете вспомнить, при каких самых необычных обстоятельствах вы читали книгу?
В студенческие годы, я умудрился даже читать Чехова.. во время секса.
Было ещё необычное вечернее чтение на крыше дома: свесил ноги и печаль, в синеву..
Рядом сидел голубь, видимо болеющий, так что со стороны казалось, что я… лунатик, читающий стихи Пушкина — голубю, словно и голубь — лунатик, и мы оба назначили друг другу свидание на крыше.
Кстати, почему лунатики не читают книг во сне?
Лунатик может убить, водить машину, слушать музыку, может даже ловить рыбу (пусть и в ванной или прямо в постели, возле улыбающейся жены), но читать он не может.
Может потому, что чтение.. уже, лунатизм?

Хемингуэй любил читать Тургенева в Африке.
Уединится где-то под сенью пальмы в теньке и читает с грустной улыбкой, полудремлет, и сквозь шёпот ресниц ему мерещатся очаровательные русские девушки, смуглые, как ангелы, укрощающие львов.
Мерещится ему, как сирень распустилась возле озера Чад недалеко от баобаба, и русская ласточка, прилетевшая на зимовку из тургеневских мест, радостно носится над озером с крокодилами, и крыло её в синеве, так похоже на карий, влажный плавник макрели..

Когда Тургенев умирал в своей сумрачной спальне, на подоконнике, возле окна, подрагивал огонёк свечи, словно освещённый на заре, поплавок: ему мерещилось, что спальня населена шелестом крыльев птиц, словно ангелами, и он со слезами на глазах просил у них прощения за всю ту боль и смерть, которые причинил им на охоте.
Мне подумалось.. что подобные мысли, но только о рыбах, могли быть и у Хемингуэя.
Словно чудесные, огромные бабочки с далёкой планеты, в подвижных и робких сумерках спальни, проплывали прекрасные рыбы, ласково задевая грудь и плечо улыбающегося сквозь сон, Хемингуэя.

Чтение «Старика и моря» стало для меня одним из самых необычных опытов, в смысле, места прочтения.
Я очень люблю животных, не ем их, но.. люблю и рыбалку, с детства, пусть и не часто рыбачу: мне нравится этот чеховский дзен соприкосновения с природой, вставанием на заре. Я даже могу удочку забыть, и поймать огромное впечатление).
Я нашёл чудесный выход, как не причинять рыбкам боль.
Просто вместо крючка, я прицепляю к леске округлую, как слеза, железочку, на которую насаживаю хлебушек.
Рыба клюёт, кушает.. по сути, на этом рыбалка заканчивается.
Иногда я клюю, носом, с блаженной улыбкой.
Но бывает, что рыбка клюёт хорошо, как у Хемингуэя, и я подсекаю.
Рыба показывается на миг на фоне синевы. Я смотрю на неё с улыбкой астронавта, она, с ласковым изумлением смотрит на меня.
Всё, контакт состоялся, почти внеземной.
Счастливая рыбка падает в отражённое небо реки. Я, душой, спиной, падаю в травку, пьяный от счастья, улыбаясь ласточкам в небе и мыслям о смуглом ангеле..

Герой Хемингуэя, в лодке, затерянной в море, стыдился судорог бессилия даже больше, чет описаться на людях.
Я стыдился чуточку другого на своей рыбалке.
Порой подойдёт ко мне рыбак, и спросит, затягиваясь сигареткой и странно прищуриваясь: как клёв? Много поймал?
А сам смотрит, где у меня мешочек с рыбой..
Когда ловлю с собакой своей, то она словно стыдится меня и отводит мордочку и словно говорит незнакомцу: простите его.. он странный, но милый. У него сердце разбито. Впрочем, как и у меня..
Вы думаете, он рыб ловит? Присмотритесь: отражения ласточек подсекает, вон то серебристое облако в форме акулы..

Наверное, со стороны в этот миг я похож на идиота..
Вот на такой призрачной рыбалке я и читал на днях Старика и море.
Странные ощущения: старик мучается в лодке, держит леску в руке, раздирая себе ладонь.. а я сижу возле спокойной речки и ловлю синеву, отражения облаков.
Поплавочек так нежно и ало подрагивает, как огонёк свечи. Пот от жары стекает мне на глаза, как и у старика.. от боли.
Вот, капелька света упала на раскрытую страницу Хемингуэя на моих коленях.
Но это только кажимость. На самом деле, я тоже борюсь со своей огромной рыбой.
Я её не вижу, вы её не видите.. но ведь и старик тоже, не сразу увидел свою рыбу в сумерках глубины.

Капелька пота на страничке повести Хемингуэя, никогда ты не была столь прекрасной! Словно у берегов Кубы, рыба махнула плавником, и капелька солёного океана (я попробовал на вкус), попала на мою книгу в глубинке России. Не чудеса ли?
Пробуя язычком, на вкус, капельку своего пота на страничке (господи… надеюсь меня никто не снимал в этот миг из кустов!), моя улыбка подумала.. о Набокове.
Он не любил Хемингуэя, но в одном интервью заметил, что в Старике и море понравилась лишь одна строчка, как на тёмно-сиреневой коже огромного марлина, ласковой, почти ручной радугой отблеснули капельки моря.

С азартом рыбака, я искал эту строчку у Хемингуэя.
И… не нашёл. Почти: хитрецу Набокову понравилось у Хемингуэя то.. чего и нет у Хемингуэя. Почти, нет.
Есть солнечные капельки на тёмной коже Марлина.
Просто Набоков, словно бы настроил оптику и включил освещение возле лодки старика на заре и капельки на коже рыбы словно бы зацвели, совсем как роса.. где-нибудь в русской глубинке на утренней заре.
Вот так, вместе со стариком, в его лодке, рыбу ловил и Набоков, пусть и незримо.
И кто из них получил большее счастье?
К чему это я.. о чём эта книга? О любви..

Знаете, в последнее время я похож на того самого пациента:
Доктор показывает ему психоделические картинки, и спрашивает: что изображено?

• Кровь, убийство, разврат..

До разврата с Хемингуэем у меня пока не дошло (почти: я мысленно представлял, как он с небес смотрит на мою «рыбалку», и нервно ходит среди ангелов, огромных, как стая Марлинов на заре, и размахивая руками и крыльями, кричит мне: ну кто так ловит рыбу? Это же извращение!!), но я искренне уверен, что повесть Хемингуэя, прежде всего о любви.
Так бывает с идеальными притчами, которые пишутся не ради сухой морали, а из самых глубин жизни, а в основе жизни — любовь: таинственная обитательница сумеречных глубин сердца и жизни.
Вы никогда не задумывались над тем, что рыбак на вечерней заре, столь же блаженно и чутко смотрит на поплавок, как и астроном, слушающий сигнал с далёкой звезды?
Приглядитесь на обитателей глубин: они могли бы существовать на других планетах.
Просто мы к ним привыкли..
Вот и любовь: она словно не из нашего мира: стоит её поймать, вытащить на «лодку» нашей постели, и, блаженно затрепетав, она тихо начнёт умирать, расширяя перепуганное сердце, словно хватающий обжигающий воздух — рот.

Вам никогда не приходило на сердце (не на ум, а именно на сердце), что, борясь в житейском море с вроде бы смешными проблемами, особенно в любви, мы вдруг словно бы ощущаем, что соприкоснулись с чем-то огромным, демоническим, древним, что проплыло мимо нас и ранило нас как бы случайно, но почти смертельно, и вот мы с ним боремся, бог знает почему, хотя не знаем что это.
С чем мы боремся в любви? С кем боролся старик три дня и три ночи в море?
Разумеется, это не рыба.
И разумеется, Хемингуэй не просто так назвал своего старика — Сантьяго: испанизированное имя ветхозаветного Иакова, того самого, кто в ночи боролся у реки с ангелом-богом, и кто видел во сне чудесную лестницу, по которой с небес на землю, сходили и нисходили — ангелы.

По сути, повесть Хемингуэя, это та самая мистическая лестница жизни, по которой восходит наша душа, вот только ангелы у Хемингуэя — пришвинские, т..е. анимированные: это милые животные, обитатели синих глубин.
Когда я ловил на днях рыбу и читал Хемингуэя, на сердце мне пришла удивительная мысль: сердце «клюнуло» и блаженно ушло на глубину: рыбка даже приревновала, флиртуя с поплавком..
Мне представилось, что настоящие произведения искусства, вне зависимости от века написания, изображают единую божественную красоту: т.е. в произведениях Петрарки и Достоевского, Рафаэля и Хемингуэя, словно бы проступает единый лик смуглого ангела: там — крылышко, там — чудесные глаза, цвета крыла ласточки, а вон там — зацветшая синева над крылом.

Меня всегда очаровывает нравственная честность художника.
Только подлинный художник может отважиться, как герой Хемингуэя, сразиться в ночном море искусства, с неведомым, что сильнее и древнее его, при этом уважая это таинственное существо, любя его даже.
Я к тому, что атеист Хемингуэй, фактически, написал идеальное житие неведомого святого, который и не знает, что он святой, который думает, что не верит в бога, но искренне любит жизнь, просто любит..  может в этом и тайна бога?
Хемингуэй наполнил повесть нежнейшими отсылками на Евангелие и Ветхий завет: религиозный художник, мог увлечься и сделать это фальцетно, приторно-нарочито, но Хемингуэй.. просто взял красоту там, где она была, не брезгуя ничем, и красота его произведения, как бы стоя на коленях посреди моря, напрямую общалась с богом: красота шла по волнам моря.. за любовью.

Вообще, повесть Хемингуэя очаровательна именно ласковыми миражами, как нравственными, так и миражами искусства, любви.
Уже в самом начале повести мы встречаем вечный мираж мировой литературы, но ставший ласковым и тихим, словно море на заре: мальчик и старик идут по берегу. Мальчик, как робкая тень старика, идёт чуть сзади него..
Читатель не сразу догадывается, (только после второго бокала вина: Хемингуэй чудесно читается с вином, даже лучше чем Тургенев), что это новое переосмысление Санчо Пансы и Дон Кихота.

И снова вспыхивают ласковые миражи в задремавших пейзажах повести: по берегу моря идёт мальчик, неся снасти, а впереди идёт старик, неся на плече сложенную мачту.. как когда-то, Христос нёс крест.
Но времена меняются. Крест у каждого свой: у кого-то это любовь, дружба, творчество, здоровье, вера в адекватность мира.
Но у Сантьяго в данный момент, это мачта, со сложенным парусом, так что кажется, уставший смуглый ангел несёт на плече крыло в серых заплатках..

Разумеется, снасти в руках мальчика — символ гвоздей, которыми был распят Христос. Это некое сораспятие.
Лодка, на голубой голгофе бушующего моря — символизирует крест, а изувеченные леской ладони Сантьяго — кровоточащие стигматы жизни.
Разве перекладина креста не похожа на вёсла в лодке, плывущей в синеве воздуха?
Платоновская иконография..
После вручения Нобелевской премии Хемингуэю за «Старика и море», его спросили: кого вы считаете своим учителем? Кто на вас повлиял больше всего?
Всю свою жизнь, Хемингуэй зачитывался произведениями Толстого, Тургенева, Чехова, учился у них..
Но в конце жизни, тема смерти стала для него центральной, и чего-то главного о смерти не было ни у этих русских писателях, ни у зарубежных.
Когда Хемингуэя спросили, кто на него повлиял больше всего, он ответил: русский писатель Андрей Платонов.

И правда, у кого учиться, если не у него, певца смерти, с размахом крыльев поэзии Эдгара По и его же тайной о жизни, которую он унёс в могилу?
Хемингуэй прочитал всего один рассказ Платонова, «Третий сын», и в конце жизни назвал его учителем.
Удивительно. Это рассказ 36-го года, время «смиренной, пушкинской прозы» Платонова.
Ах, в своё время, на лл я написал чудесную рецензию-историю на этот рассказ Платонова, много сил и души вложил в неё.. но рецензия исчезла, сорвалась, как рыба в море.
Это моя маленькая литературная боль.
Кто не слышал об этом рассказе Платонова — просто прочтите. Это того стоит.
Так что, у повести Хемингуэя — русские корни.

Потрясающий мираж в повести: измождённому старику, несомому на лодке (словно осенний листок оторвался от ветки и ветром уносится в даль, к звёздам), за огромной рыбой, кажется, что они плывут в ущельях облаков.
Внимательный читатель, с бокальчиком чудесного вина (третьим), радостно понимает, что мы видим тут рафаэлевский образ вознесения души на небеса, причём в роли не то ангела, не то демона, выступает огромная и таинственная рыба (господи.. и куда смотрят иллюстраторы? Ведь даже близко нет ни одной иллюстрации в этом смысле! На повесть Хемингуэя принято смотреть просто как на притчу и бытовой реализм. Варварство..
Впрочем, попытка дать иную иллюстрацию мелькает в «экранизации» Александра Петрова, работающего в сложной технике живописи по стеклу: его чудесный оскароносный мультфильм — Старик и море. Но я бы обратил внимание и на другие его гениальные  — маленькие — экранизации на Платонова, Шмелёва, Пушкина, Достоевского).

До слёз трогает (особенно после 4-го бокала вина), когда несчастный Сантьяго и мальчик, делают дома вид, что у них есть сети, и за ними нужно сходить, что есть еда, и старик покушает вечером..
Но ничего этого нет. И жены у Сантьяго уже нет: она умерла, и лишь белые стены в их спальне, словно нежная память о ней, испещрены сердцами Господа и силуэтами Богоматери: сердцебиение стен.. тишины.
Если честно.. я не уверен в существовании мальчика.
Он — призрак. Душа.
Вот только это душа самого Сантьяго: перед богоматерью мы все — дети.
И не случайно Хемингуэй наполняет пространство повести тонкими символами, отсылающими нас.. к посмертным блужданиям души.

84 дня старик ходил в море (пушкинский старик в Рыбаке и рыбке, сошёл бы с ума от этой цифры), безрезультатно.
Это отсылка к 84-у псалму, начинающегося как раз с имени Иакова: молитва погибающего.
40 дней со стариком был мальчик в море. 40 дней душа после смерти остаётся на земле, проходя мытарства, встречаясь со своими грехами, надеждами.
На 40-й глубине находилась леска, когда клюнула рыба.
(интересно, где-то в литературоведческих статьях есть эти моменты? Держу пари, что есть. Меня пугают статьи на любимые произведения не меньше, чем экранизации. Люблю изобретать «велосипеды». Открывать в произведениях их тайные смыслы. Правда, грустно иногда, что люди смотрят на меня как на дурачка, едущего на велосипеде по травке (или по встречке), только потому.. что у меня нет шапочки литературоведа. Или что там они носят).
Господи.. вино — добрый друг Хемингуэя, чтобы я без тебя делал?
Нужно раздавать литературоведам по бутылке вина, и учителям, может тогда классика открылась бы с новой, ласковой стороны.

Когда измученный борьбой с рыбой в ночном море, старик призывает вслух, мальчика, в полубреду, который остался на берегу, и без которого ему тяжело.. на самом деле, старик обращается к мальчику, как к ангелу.
Старик (атеист), позже читает молитву богу, и по тональности, обращение к мальчику и к богу — равноценны, одинаково ранимы (это наблюдение я сделал без вина, как эмпат. Тонкое наблюдение, к слову. Ну вот.. на радостях снова выпил вина).
А что есть любовь, как не молитва?
Все мы, так или иначе молимся: и травка в поле и рыба в глубинах морских, и даже наши сны.. в тайне от нас.
И совсем как в сказке.. на тоску старика о  мальчике (о душе своей нежной!), к старику приходят на помощь, то ласточки, то рыбки, то иные милые звери, со своими любовными трагедиями даже, и не важно, что некоторые из зверей являются лишь в воспоминании: оно тоже.. таинственное, как море.
Приходит ли к старику его умершая жена? О да.. и читатель сам должен догадаться, в каком образе (с вином конечно это сделать легче, но и без вина интересно).

Я бы даже рассматривал повесть, как некий Гефсиман тоски по любимой.
И не случаен мимолётный образ в повести о том, что сердце черепахи бьётся ещё долго после её смерти.
Иногда, наша душа умирает раньше тела, особенно в муке любви.
Ты вроде ходишь куда-то, говоришь с друзьями о чём-то.. но на самом деле ты уже умер.
И в этом смысле, повесть Хемингуэя я бы поставил рядом с изумительной повестью Толстого — Смерть Ивана Ильича.
Хемингуэй обожал Толстого, и быть может в конце жизни вот так с ним пообщался?
Смешно сказать.. мне в рай вовсе не хочется попадать (что мне рай без смуглого ангела?), но безумно интересно было бы в раю посмотреть, как крылатый Толстой читает Старика и море, и.. ласково улыбается крыльями, откидываясь в голубые цветы.

У повести есть ещё одна тайна.
Только.. не смейтесь, как обычно.
Повесть изумительно напоминает по тональности, гениальный мультик  — Ёжик в тумане (вино тут почти ни при чём).
Судите сами: стоит только в мультике заменить медвежонка — на море, ёжика — на старика, а лошадку, на рыбу (хотя в мультике есть и рыба!!), и голосом старика Сантьяго произнести:

Море говорило, говорило, а ёжи.. то есть, Сантьяго думал: всё таки хорошо, что мы снова вместе.
И ещё Сантьяго думал о лошадке.. то есть о рыбе: как она там, в тумане?

Хотя.. если бы Сантьяго говорил голосом Ёжика, это было бы ещё чудесней:

И что же это с моей головой — сказал ёжик, прижавшись лицом к обшивке носа лодки, — я старый ёжик, и я очень устал. Но я всё таки убил эту рыбу!

Ай да ёжик.. слёзы радости за такого отважного ёжика.
Этот бокал вина, за тебя, милый ёжик! За тебя, Сантьяго!

Шутки шутками, но в повести и правда очарователен сказочный мотив, правда.. преломлённый сквозь образ святого Франциска.
Удивительный святой, можно сказать — любимый святой Серебряного века русской поэзии.
Он любил идя по полю к другу (совсем как ёжик!), нежно обращаться к природе милой: здравствуй, сестра моя речка! Здравствуй, брат мой волк! Сестрёнка моя, травка, привет тебе! Давно не видел тебя! (наклоняется и гладит её..).
Сантьяго, словно древнегреческий Пан-Франциск, точно так же обращается к своим милым зверям в море, и даже — тончайший момент: к своей израненной руке: как там у Тютчева? Так души смотрят с высоты, на брошенное ими тело..
Душа Сантьяго после смерти, словно бы пантеистически сливается с родственной и вечной красотой.. нежно растворяясь в ней, сливается с той Красотой, которой стала его возлюбленная.

По ночам Сантьяго снится его счастливая молодость, берег Африки и львы, приходящие на берег реки попить: они кажутся издалека, котятами..
Все мы знаем, грустно улыбаясь, что сказал бы по этому поводу — Фрейд.
К чёрту Фрейда, в Африку Фрейда!
На самом деле, тут есть своя тайна и своеобразная «рыбалка".
Дело в том, что старику ни разу не снилась его умершая возлюбленная, но в том то и вся прелесть художественного символа: у ветхозаветного Иакова (как помним, Сантьяго — испанизированное имя Иакова), жена Рахиль была именно рыжей.
Более того, Иаков встретился с Рахиль у колодца, а в повести, лодка проходила как раз над тёмными, таинственными глубинами, называемыми — «колодцами».
Т.е. образ львов, молодости, жаркой Африки — это почти силуэт ангела, нежного эротизма тоски о любимой.

Да, это великая повесть о любви.
Последняя битва израненного жизнью, романтика Дон Кихота.
Замечали, как в любовной тоске, мгновения словно бы шелестят голубой травой мгновений, на полу и постели, и за один день, проходят месяцы, и мы без любимого человека старимся душой.. на года, века, и мир для нас — морская пустыня, в которой мы ведём борьбу с таинственными обитателями глубин, и мы сами не знаем, с кем мы боремся: с судьбой? Богом? Ангелом? Демоном?
Мы боремся за любовь, даже если жизнь уже кончилась, мы боремся до конца, превозмогая боль, разодранные в кровь, ладони писем, превозмогаем вековую усталость.. потому что любим, потому что любовь — больше жизни, потому что, любовь это единственное, ради чего стоит жить.

Впервые я по-настоящему задумался о прочтении "Старика и море" Хемингуэя после просмотра фильма "Великий уравнитель" с Дензелом Вашингтоном в главной роли. Герой Вашингтона весьма лаконично, но очень точно передаёт собеседнику суть этой небольшой повести. Почти столь же лаконично и точно, как сам Хэмингуэй передаёт суть испытания на прочность человеческой силы воли, характера и веры.

Я видел, как другие авторы исписывали сотни и сотни страниц, в попытке, как можно точнее передать тему человеческой мечты, внутренней борьбы и духовной победы в попытке достичь её, однако ни одному из них не удалось сделать это в той же мере, как Хэмингуэю. За что, я думаю, он и получил Нобелевскую премию.

Своей повестью автор говорит нам, что у всего в природе есть душа, и люди должны уважать и ценить это, ибо земля вечна, а они – нет. Что личное торжество пожилого рыбака над собой и природой, и признание в обществе “коллег” – лучшее, что могло случиться в его жизни. Что человек рождён для чего-то определённого, и овладев этим, он будет всегда счастлив и спокоен.

Мне хотелось бы оставаться столь же кратким и многословным, как Хемингуэй, а потому, позвольте закончить тем самым диалогом, что привёл меня к этому великолепному произведению. Внимание! Далее последуют спойлеру к окончанию повести, но не к самой повести)

Роберт Джордан врывается в контекст. Он перехватывает мяч в центре, уходит от опеки и делает рывок. Трибуны взрываются овациями. Джордан делает трехочковый… Непобедимый Джордан…

Он как Одиссей с рюкзаком и револьвером, который светит голливудской улыбкой, кидая копья в испанского циклопа. Когда такой герой приходит в мир книги… её страницы умирают в диалогах, плохие дядьки спотыкаются, а вредные тётки улыбаются. Да и девицы… девицы находят в нём своего тягача, падая на его рельсы. В общем, разочаровал меня старина Хэм. Ощущение, словно я прочитал сценарий к фильму, где в главной роли непобедимый покерфейс Генри Кавилла.

Джон Локк говорил – Хемингуэй отчаялся, когда смирился с тем, что никогда не станет лучше Достоевского. Не знаю, насколько это правда, но после такой книги действительно можно начать грустить о времени. Вроде бы читаешь роман про войну, трагедии… а видишь сценарий. Да Достоевский о жизни писал так, как Хэм не смог написать о войне. Все эти герои на страницах… Мне все равно на них. И даже не хочется писать рецензию, хватит отзыва.

За исключением…
Мария. Казалась девушкой, которая может смотреть на тебя, укутывая взгляд. А ночью, забираться в твой спальный мешок. Моё воображение дорисовывало то, чего нет в романе. Так бывает, когда мне не хватает персонажа. Не хватает слов наедине. В моём воображении спальный мешок рисовался коконом, который природа пытается согреть снегом. Я ведь не люблю книги о войне, поскольку женщина в них проигрывает. Женщина всегда проигрывает двум соперницам – времени и войне. Как по мне, это одна из самых трогающих минут в романе. Отсчет времени. Ночью она снимает тапки и идёт по снегу к твоему кокону. В спальном мешке ты чувствуешь её холодные ноги и дыхание. Она прижимается к тебе и думает, что счастлива. А ты, ощущаешь… три составляющие – холодную землю, равнодушное небо и её нежность. Раньше я думал, что ничего так не красит девушку, как чёрное платье. Но, пожалуй, лучшее, что идет женщине – это природа. В эти минуты природа подчеркивает её женственность и беззащитность.

Пилар. Казалось женщиной, которая не прячет взгляд. Она умеет читать по руке и глазам. Парадоксальный персонаж. Вроде бы грубый, но чуткий. Тяжелый, но лёгкий. Грубость здесь изначально была мимикрией, а затем стала частью целого. Именно она оберегает Марию, а затем передает её Роберту. Вообще, её таинственность постоянно играет где-то на фоне. Цыганская кровь помогает ей набрать авторитет в партизанской группе. Мне стало любопытно, с чем связан авторский выбор, и я просмотрел толкование имени. В обозначении говорится, что имя символизирует непрерывное движение. Я бы даже назвал это вынужденной лихорадкой. Пилар – нечитаемый персонаж. Изменяющийся. Сейчас она женщина, которая слушает и улыбается твоей наивности, а через минуту – она бульварная бабка, орущая на мальчишку. Мои любимые серые глаза ей явно не подходят. Ключевое – прочитывает руку Роберта Джордана.

Два этих персонажа, как шрамы от войны на лице женственности. Можно задуматься и представить, что война – это лучшее, что раскрывает женщину. Устав от смертей, ты приходишь к ней, стягивая рубашку и её юбку. Ведь когда понимаешь, что колокол звонит по тебе – обнимаешь любимую женщину сильнее.

Удивительно, столько отрицательных отзывов. А мне понравилось: и тема, и сюжет, и герои (особенно Ансельмо, а также Фернандо и Глухой Эль Сордо); и повествовательный стиль автора совсем не раздражал. Мария вот только слегка напрягала, хоть я и могу себе объяснить необходимость её присутствия в книге, но, видимо, мне хотелось, чтобы она была несколько умнее. Самая сильная сцена: рассказ Пилар о расправе над фашистами в её маленьком городке, а также незабываемо её описание запаха смерти. И ещё запомнилась несколько раз прозвучавшая в книге мысль о том, что бога и церкви у них больше нет, и некому их простить, и негде им повенчаться. И вроде бы нечего терять кроме жизни и оружия, но жить-то как раз ещё хочется, просто жить, ведь если наступит смерть, не будет вообще ничего.

P/S/ Удивил вариант ругательств в виде "так тебя и так" или "туда твою" (интересно, так автор написал или так тактично перевели), или другой вариант в виде испанских выражений без перевода с примечанием внизу - *испанское ругательство.

Читалось под музыку - VA "Spain in my heart" Songs of the Spanish Civil War.

Скучно и упрощено. Я не поняла эти тексты:

и что тогда случилось? Да, что случилось? Что случилось? Что случилось? Скажите мне, пожалуйста: что случилось? Да. Именно это и случилось. Как раз это самое и случилось.

И это повторенное несколько раз

пот выступил у него под мышками и струйками сбегает по бокам

Напоминает примитивную каплю пота в аниме и манге, которая изображается, когда "персонаж находится в смущении, смятении или затруднительной ситуации".
Хорошо о двух типах дураков: зимнем и летнем. Возьму на заметку!
Но ни начало, ни середина, ни концовка книги не произвели на меня впечатление.
Не мой писатель.