Зубр

Разворачивалась война с Англией. Риля вызвали в военное министерство, предложили заняться производством урана для уранового проекта. Скоро стало ясно, что на самом деле заказ имеет цель наладить получение урана для атомных бомб. Немцы, как известно, раньше американцев, начали работы над атомной бомбой. Семь с половиной тонн урана было произведено уже в 1942 году.

С 1942 года Риль стал собирать все запасы тория в оккупированных европейских странах. Это был реальный капитал, ценность которого понимали только осведомленные.

В берлинском бункере в конце января 1945 года принялись собирать большой реактор. Когда эксперимент, был подготовлен, поступило распоряжение об эвакуации. Ещё два-три дня, и эксперимент осуществился бы. Но этих дней не было.

Счёт пошел на часы. Обливаясь слезами, проклиная Гитлера и Советскую Армию, физики демонтировали реактор, не успев его испытать. 31 января груженые машины двинулись в Тюрингию. Из городка Штадтильм пришлось переезжать в Хейгерлох. В конце февраля группа Гейзенберга обосновалась и стала собирать в пещере Хейгерлоха новый котел. В последний день февраля котел запустили. Реакция не получилась. Гейзенберг подсчитал: надо добавить тяжелой воды и урана. Эти материалы были, но доставить их из-под Берлина оказалось невозможно. Опоздали. Германия агонизировала.

Ещё в сентябре 1944 г при бомбардировке Франкфурта сгорели заводы по очистке урана. Пробовали налаживать завод в Рейнсберге, не успели, подошли советские войска. Остались заводы в Ораниенбурге. Вместе с Бухом Ораниенбург должен был отойти в зону советских войск. Американцы прознали об атомных бомбах немцев и создали «Миссия Алсос», т е спецгруппа для захвата материалов, документов по атомной бомбе и ученых-физиков. Американцы боялись, чтобы все это не попало к русским. На Ораниенбург послали инженерную команду демонтировать урановый завод, захватить специалистов во главе с Н. Рилем. Были захвачены профессор Флейшман, специалист по разделению изотопов урана, и ещё семь физиков. Так же были «добыты» Отто Ган, Багге, Вайцзеккер, Дибнер, Лауэ и Гейзенберг. Война гналась за атомщиками. Немцы спохватились, но было поздно. История отомстила гитлеровцам за пренебрежение наукой, за презрение к высоколобым, за ненависть к интеллекту, к своей культуре.

Проникнуть в Ораниенбург не удалось. 15 марта шестьсот бомбардировщиков превратили город в руины. Уничтожено было все начисто.

Риль чудом выбрался из города и ушёл в Бух к Зубру. Американцы разрушили урановые заводы затем, чтобы они не достались русским. Для этого Ораниенбаум сравняли с землей. Получилось, что русские ещё воюют с фашистами, а американцы, союзники, тем временем воюют с русскими. Разве союзники так поступают?! Он повторял слова Ратенау о том, что если средства безнравственны, то и цель безнравственна.

Тем временем среди развалин Ораниенбурга Риля искали эсэсовские офицеры. Кого находили, тому приказывали отправляться на юг в «Альпийский редут». За неподчинение - расстрел. В «Альпийский редут» собирали конструкторов, связанных с проектом баллистических ракет, с производством Фау-2, стали собирать атомщиков, узнав, что за ними охотятся американцы. «Редут» помещался на стыке границ Германии, Австрии, Швейцарии.

Шла охота за мозгами - первая в истории охота такого рода.

Впечатление от знакомства с Зубром было самое поразительное. Никак не укладывалось в голове, что в самом центре Германии, в столице смертельного врага, может жить и активно действовать, рискуя все время жизнью, человек, который не только был русским патриотом, но и открыто этим гордился. Стены кабинета Зубра были увешаны портретами русских ученых - естествоиспытателей и биологов от Ломоносова до Северцева, Мензбира, Кольцова, Четверикова и Огнева.

«Мой иконостас» - так это называл Зубр.

Как это могли быть? На глазах у всех. Не мудрено, что в местное гестапо шли доносы.

С этим вопросом я обратился к Роберту Ромпе, известному немецкому физику, связанному в те годы по работе с Кайзер-Вильгельм Институтом, в который входила лаборатория Зубра. Он мне сказал:

- Тима не трогали потому, что слава его к тому времени была настолько велика, что это было просто невозможно. Так же как не трогали Макса Планка и Макса фон Лауэ, великих немецких физиков, известных своими антифашистскими взглядами. Тим имел уже Кистяковскую медаль и считался самым известным генетиком. Добавьте сюда и то, что авторитет Кайзер-Вильгельм -Института стоял так высоко, что покушаться на него возбранялось.

Роберт Ромпе был связан с антифашистским подпольем. Во время войны он возглавлял лабораторию известной своими лампами накаливания. Занимался он физикой плазмы, физикой твердого тела. Его подпольная деятельность была активной и после войны он возглавлял руководство высшими школами и научными учреждениями ГДР.

Вторая мировая война набирала силу. Немецкие войска двинулись по дорогам Польши, самолёты бомбили Варшаву. В апреле 1940 г. гитлеровцы маршировали в Дании. На севере в те же дни их отряды заняли норвежские порты. Спустя месяц Гитлер оккупировал Голландию, Бельгию, Люксембург. С недолгими боями немецкие войска обошли «линию Мажино». Танковые колонны двигались через Францию к Парижу. Столице Франции была объявлена открытым городом. Гитлер в пальто. держа в левой руке белые перчатки, прошелся по Елисейским полям к Триумфальной арки.

Германия принялась бесстыдно, уже не заботьтесь об оправданиях и поводах,  захватывать, грабить, порабощать. Германия, которую Зубр успел полюбить, немцев -честнейший,  работящий, талантливый народ, среди которых у него было столько друзей.

У него не осталось Германии,  его лишали России, с ним пребывала лишь наука.

Рушились,  падали королевства,  правительства, горели города,  бомбоубежища стали кровом,  чемоданы- домами,  горький дым поражений,  бессилия и позора стлался  над Европой.

И хотя на любые упрёки он имел что ответить и выставить себя кругом правым,  от этой самой правоты становилось ему самому тошно. Дома бьют, долбают единомышленников, а он отсиживается у фашистов за пазухой…

Зубр не допускал никакого «психоложества». Однажды я заупорствовал, выжимая из него что-то более определённое. Но он отмахнулся: чужая шкура не болит,  кусай меня собака, только не своя.

Он никогда не был анахаретом, не был одержим, не был фанатиком науки. Он жил «во все стороны», бурно и жадно. Теперь наука стала его убежищем. Он обдумывал синтетическую теорию эволюции. Выстраивались учение о микроэволюции. Начиналась она с популяции. Открывалась дивная картина стараний природы, стало видно, как в её сокровенных тайнных мастерских из бесконечного числа комбинаций отбирались лучшие. Так неведомым образом действовали механизмы отбора,  работа то убыстрялась,  то что-то происходило, как будто природа уставала.

-…Наш коллоквиум был организован так: на каждом собрании назначался «провокатор». Задача его - спровоцировать дискуссию. Он кратко, почти афористично и обязательно с юмором формулировал проблему, чтобы позадористей, чтобы не серьезно. Серьезному развитию серьезных наук лучше всего способствует легкомыслие и некоторая издевка.  Нельзя относиться всерьез к своей персоне. Конечно, есть люди, которые считают, что все, что делается с серьезным видом,-разумно. Но они, как говорят англичане, не настолько умны, чтобы обезуметь. На самом же деле чем глубже проблема, тем вероятнее, что она будет решена каким-то комичным, парадоксальным способом, без звериной серьезности…