Повести и рассказы

Оговорюсь сразу, что две звезды поставлены не за то, что повесть эта является проходным ширпотребом, либо плохо написана. Нет, написана она талантливо и ярко, и является, на мой взгляд, необходимой к прочтению для того, чтобы понять постулаты философии Толстого.

"Крейцерова соната" - это автобиографичное и в какой-то мере программное произведение автора, в котором он подводит итог своим многолетним размышлениям о плотской любви, целомудрии, браке, истинном назначении человека. Мои же отношения с философией Толстого довольно сложны, потому что разделяя определенные его взгляды за порабощение женщин, мне совершенно противны его обобщения, морализаторство и позиция истины в последней инстанции, тем более, что истина эта спорна.

Но вернемся к книге. Посчитав необходимым разделить автора и его лирического героя Позднышева, все ниже перечисленное свое "негодование" я отношу к последнему.

Аптека. Улица. Фонарь. Поезд. Вагон. Ночь. Случайный попутчик разражается историей своей семейной жизни. Как читатель, я вслушиваюсь в нее и недоумеваю:

• Во-первых, рассказчик непоследователен в своих оценках. Он говорит об избавлении от рабства женщины, но при этом противопоставляет женщин и людей

То он полночи с подробностями вещает о том, как они были несчастны в женой, то перед лицом возможного соперника выдает следующее:

2. Во-вторых, рассказчик совершенно лишен возможности осознавать собственную вину. Как только у него появляется подозрение, что что-то идет неправильно, он ищет внешнюю причину. Причиной этой может быть как один человек, так и общество вместе взятое, при этом общество, созданное воображением рассказчика, а не реально существующее.

Когда же Позднышеву не удается "слить" собственную неправоту, он делает пас руками, и (опа!) черное становится белым.

3. В-третьих, и последних, потому что это уже о Толстом, а не Позднышиве - "матерый человечище" всю жизнь страдал от своей чувственности и желания плотской любви, потому что вопреки своей природе постулировал, что последнее - это зло, нечто постыдное, мерзкое и животное.

Так вот вместо того, чтобы найти гармонию души и тела, он изводил себя, потому что от тела отказаться не мог, а душа значит получала каждый раз минус в карму. И вот за это мне его по-человечески жаль, хотя он и не нуждается в этой жалости.

В силу всего вышеперечисленного повесть эту читать мне было крайне тяжело, эмоционально и противоречиво. Послевкусие же от нее осталось достаточно неприятное.

L’esprit cherche et c’est le coeur qui trouve.
Разум ищет, и только сердце находит.
George Sand

• - - - - - - - - - ☼ - - - - - - - - - -

  ░ Рассказ о бале? Нет. О любви? Возможно.. О переломных моментах в жизни? В точку.

Много лет я обходила это произведение стороной после того, как ещё в детстве видела фрагмент одноименного фильма, где герой говорил ужасные, на мой детский взгляд, — непозволительные и крамольные вещи.

Для меня чтение - это диалог с автором. Всегда диалог. А разговор с Толстым мне как правило тягостен, хотя я прочитала все его большие вещи и почувствовала масштаб и охват его литературного дара, умение видеть в едва заметных жестах и изменившихся чертах состояние души, настроение человека, с цепкостью портретиста ухватить, найти верные слова и перенести на бумагу. Я отдаю ему должное.
Но в то же время, не могу не видеть, что все его произведения несут отпечаток его личности включая очень малосимпатичные черты. Да, он хорошо схватывал эмоции, но человеческая душа в целом, кажется, для него - потёмки. Он или не видит чувств других людей, или объявляет их пустыми, постыдными, мелкими. Те качества, которыми он не обладал, о которых, кажется даже не подозревал, он объясняет понятными ему физиологическими мотивами. Думаю, что если бы этот "великий человек" стал правителем, хлебнули бы его подданные самодурства и тирании.

Когда я читала "Крейцерову сонату", то со многими пусть и неприятными его суждениями я не могла не согласиться, многое он говорит верно и бесстрашно, бросая вызов общественному мнению. Но чаще мне приходилось спрашивать себя не слеп ли и не безумен ли он в своём душном стремлении растаптывать и упрощать любовь, плоско изображая её пошлой игрушкой развратников? Его жена писала в дневниках, что "Он не умел любить, — и не привык смолоду", что "У него играет большую роль физическая сторона любви. Это ужасно".

"Крейцерова соната" полна этой сводящей с ума похоти, чисто физического влечения и борьбы с ним. Отвращения к собственному и чужому либидо. Знак "девы" так отчётливо виден в его текстах -наблюдательный, критичный, категоричный, нетерпимый, с развевающимся знаменем чистоты (под которым подразумевается вожделенная асексуальность). У него не хватило такта при написании этой повести использовать образы и обстоятельства несходные с его семьёй и бытом, каждый кто читал это, понимал, о ком идёт речь. Практически, он оклеветал прилюдно свою жену, вывалял в грязи и перьях, а потом подробно описывал её убийство, на которое осмелился только на бумаге. (В реальности он только пытался запретить ей делать операцию, в надежде на её кончину, и был разочарован тем, что она выжила).

Написание "Войны и мира" (действительно гениальной книги) пришлось на годы его семейного счастья - Толстому было тогда около 40 лет. До 50-ти он успел написать и "Каренину". А вот "Крейцерова соната" похожа на неудачную попытку стареющего рокера перепеть свои хиты, переписать и переосмыслить свою жизнь. Вот только дряхлеющая плоть забыла о трепете сердца, а может и не ведала никогда? - по "Крейцеровой сонате" этого уже не понять (если не читать более ранних и совершенных произведений Толстого). И вот кажется мне, что не всё выходившее из под пера гения следует по умолчанию считать гениальным.

Лев Толстой говорил и писал то, что считал правильным, несмотря на бурю, которую вызовут его слова. Самое простое назвать тех, кто осуждает написанное обывателями, стадом и многими другими словами, которые поставят их, не принимающих точку зрения писателя несравнимо ниже его. Но тогда мы имеем эксклюзивное право на мышление и высказывание только избранных (кем?) личностей, которые считаютСЯ писателями, поэтами и прочими избранными, имеющими право на голос. Как только рассуждать берётся "всякое бабьё", "малолетки" или "выжившие из ума маразматики", обязательно вскоре найдётся некто пытающийся образумить зарвавшихся. Им нельзя! Как мошкара, например, набросились критики и поклонники таланта Толстого на Софью Толстую (Берс), осмелившуюся "накропать" свою повесть в качестве протеста, спорного высказывания в ответ на "Крейцерову сонату".
Пишу рецензию и думаю - хорошо, что дизлайков под рецензиями нет, а то прилетело бы несчётно. Так я быстро одумалась и скрыла под замочком "только для себя" ругательную рецензию на толстовского "Дьявола". С этой постараюсь не смалодушничать и оставить в общем доступе.

Чтобы читать "Крейцерову сонату" женщине в XXI веке, ей нужно, чтобы нервы были как канаты. И бутылка вискаря лежала под боком. Я обошлась без неё каким-то чудом, а стальные нервы и правда пригодились.

Моя оценка — 3/5 или 6/10, кому как удобнее — самой собой, не имеет ничего общего с тем, как написана эта повесть. Талант Льва Николаевича не подлежит сомнению, психология персонажей прекрасно прописана, язык — на высшем уровне. Это всё не стоит даже и упоминать, когда речь идёт о таких мастодонтах русской литературы, как Толстой. Проблема здесь в другом.

Мне категорически претит посыл этой повести. И если с самого начала можно было подумать, что, мол, это персонаж таков сам по себе, и Толстой вот просто изобразил его таким ущербным, но как бы нет: у повести существует приложение от самого Льва Николаевича, где он объяснил, что всё, что он тут написал, это сугубо его мнение.

Что же мы имеем, в чём проблема? Сюжет повести складывается так: безымянный рассказчик повествует нам, что в поезд заходит некий гражданин по фамилии Позднышев, который, как выясняется, ранее убил свою жену. Туда-сюда, рассказчик остаётся один на один с Позднышевым, и тот рассказывает, как же так вышло, что семейная жизнь его завершилась подобным трагическим образом. По итогу выясняется, что виной всему — невоздержание. Причём его. Тут и сказочке конец.

Чтобы вы понимали, я согласна с теми моментами, где Позднышев не проявляет экстремизм: например, мода на супружескую неверность вовсе не должна быть таковой (т.е. модной), или то, что "для здоровья" молодых людей надо водить их в дома терпимости, потому что — им же надо, это ж мужики, как им терпеть (вообще, это крайней убогий взгляд на вещи), и ради этого губится здоровье молодых девушек, которых, по сути берут в рабство, заставляя работать в этих домах. Есть в этой ситуации что-то нелогичное и, выражаясь современно, стрёмное, согласна.

Но когда Позднышев начал размышлять о "теории всего" и заявил, что проблема не просто в безудержном разврате до брака или прелюбодеянии в нём, а в том, что люди в принципе занимаются делами под тэгом 18+, у меня полезли на лоб глаза. При этом всём Позднышев пытается ссылаться на церковные тексты, и это же делает Толстой в послесловии, и оба (ну по сути, только сам Толстой) переворачивают высказывания, данные, например, в Евангелии так, что выходит, будто заниматься любовью вообще не надо, и в этом и состоит высший идеал человечества. На резонный вопрос рассказчика о том, а как же быть с размножением, Позднышев отвечает, что в топку это размножение, всё стремится, по сути, к нулю, т.е. к какой-то конечности, и чем быстрее человечество приблизится к своему концу, к вымиранию, тем быстрее познает Бога.

Вообще, конечно, это тот ещё софизм. Признаюсь, я росла в достаточно христианской семье, церковные тексты это не какой-то шум за стеной для меня, я читала такую литературу и знакома со служителями церкви. И честно сказать, подобную трактовку Божьего замысла вижу и слышу впервые. Да, само собой, целомудрие в христианстве поощряется, но не является единственно верным способом достижения Бога. Через детей мы как бы продлеваем себя, а продолжение — это всегда распространение мысли, в том числе и благой, а потому деторождение является неким способом распространить Божью заповедь, поэтому поощряется. В конце концов, если бы не было смысла в плотской любви и продолжении рода, то не было бы и освящения брака и крещения детей: у христианства, как известно, не в фаворе всё то, что не имеет смысла для пользы тела и души.

Конечно, Толстой в этой повести представляет мысль полного воздержания так, что вот он достиг этой истинной правды, тогда как даже церковные отцы этого сделать не смогли, поэтому что там венчание/крещение, это всё фигня, ибо священники уже давно берега потеряли, один он молодец, который докопался до сути. Не хочется транслировать в рецензии моё пренебрежение ко Льву Николаевичу, ибо ведь Талант и Наследие, но... зная некоторые моменты его личной жизни и отношение ко всему этому Софьи Толстой, в ответ на предложения Толстого в этой повести бросить "блудить", хочется ответить: спасибо, не надо.

Толстой рассказывает о жизни Ивана Ильича с рождения и до предсмертной агонии, показывает как человек изменяется с течением болезни физически и нравственно. Повесть затрагивает нечто глубинное, страшное, невыразимое - думы о смерти. Иван Ильич вел размеренную и "приличную" жизнь, как он выражался, всегда считал, что чужие болезни и смерть не коснутся его, но тут он узнает о своей страшной болезни. Он проходит несколько этапов: борьба с болезнью, проблески надежды на выздоровление и смирение. Толстой показывает, как физические муки влияют на духовные основания:Иван Ильич начинает задавать себе вопросы "А как я жил раньше, может быть я что-то делал не так, за что мне это". Самое страшное для каждого человека на смертном одре понять, что вся жизнь твоя прошла зря, так и Иван Ильич осознает, что:"В общественном мнении я шел на гору, и ровно настолько из-под меня уходила жизнь...И его служба, и его устройства жизни, и его семья, и эти интересы общества и службы - все это могло быть не то. А если это так - я ухожу из жизни с сознанием того, что погубил все, что мне дано".

Нельзя, пожалуй, читать Толстого параллельно с Уэльбеком. От нравственности одного и безнравственности другого мозги то ли коротит, то ли все встает на свои места, я еще не поняла, но ощущения... уххх... очень много мыслей. Я не собираюсь сравнивать этих двух авторов, просто так получилось, что последнее время меня как-то заклинило на Уэльбека и Толстой - первый неуэльбек, прочитанный мной за последние полмесяца. За это время я начинала читать несколько книг, разных авторов и разных жанров, но ничего не шло дальше третьей главы, не брало и все. От Уэльбека нереально пухнет мозг и мне, по ходу, грозил полномасштабный передоз, но тут попался мне на глаза почтенный русский классик Лев Толстой и я вспомнила, что в пору моей юности он мне очень даже нравился. Так началось мое знакомство с "Крейцеровой сонатой". И, надо отдать Толстому должное, оторваться я не могла, наконец-то вырвавшись из ядовитых объятий старого депрессивного француза.

Это небольшое произведение, которое можно прочесть за пару часов, небольшое, но емкое, набитое мыслями, событиями и большой дозой самобичевания. С одной стороны, было ощущение, что пылкими речами главного героя Толстой изобличал себя, настолько страстно написаны некоторые моменты, но, с другой стороны, почему-то не хочется в это верить. Классиков окружает некий ореол святости, судя по всему, привитый еще школьными уроками литературы, и, когда этот ореол рассеивается, а перед тобой предстает религиозный фанатик во всей красе, порицающий женщин, мужчин, саму природу мироздания, понимаешь, что где-то тебя жестоко обманули (хех, как будто бы это единственная ложь школьных лет!).

Тем не менее, самое забавное заключается в том, что Толстой, обличая все пороки отношений между мужчиной и женщиной, оказывается прав на сто процентов. Я во многом не согласна с его позицией, со многими его умозаключениями, но (!) невозможно отрицать очевидного, а именно того, что все, изобличаемое Толстым в этом произведении, до сих пор цветет махровым цветом, во многом усугубившись за прошедшие сто лет. Плевать на сексуальную революцию и равные права, когда сковырнешь эту тонкую шкурку "независимой женщины" сплошь и рядом всплывают персонажи Толстого. Несчастливые браки, не понимающие друг друга мужья и жены, вечно ждущие чего-то этакого и всегда ощущающие себя обманутыми, социальные установки, пресыщение благами... что уж и говорить, если уже тогда колокольчики звенели, то теперь этот звон перешел в вой сирены. И нифига люди не движутся вперед к прогрессу, судя по всему... по крайней мере, в том, что касается взаимоотношений. Женщины все еще воспринимают себя, как товар (это не сознательно, просто такая установка прививается чуть ли не с молоком матери), для многих главное - это подать себя, повыгоднее "продать", так сказать. Да о чем тут вообще говорить, если в любом рекламном ролике женщина - сексуальный объект и не более - в купальниках, обтягивающих маечках, извиваются на автомобилях, обливаются водой, трясут задницами в музыкальных клипах. О каком сознании себя, как личности, вообще может идти речь? А ведь, в результате, обманутыми себя чувствуют не только девушки, ищущие принца, а получающие обычного мужика, которому надо готовить, обстирывать и ублажать, чтобы не убежал к другой, но и парни, которые в конфетно-букетный период видели прекрасную нимфу, а теперь дома их ждет раздраженная мегера. Социальный кодекс поимел всех. Институт брака мрачно гогочет над грустными и одинокими (без разницы, в браке они или нет) людишками. Небракованные мечтают забраковаться - там и трава зеленее и социальные гарантии надежнее. Бракованные мечтают развидеть все это и спрятаться в домик. Толстой говорит, что все это - результат порочности общества и пресыщения всевозможными благами. Лев Николаевич проповедует аскетизм и воздержание, как решение проблемы и, хай с ним, пусть человечество нафиг выродится, ибо это высокоразвитый гнойник на теле Земли.

Во многом автора откровенно несет, он порой приходит к таким умозаключениям, что у меня волосы на голове шевелиться начинают, но, в то же время, он говорит очень много неприглядной правды, такой, которую особенно не захотят слушать те, кто увидит в этих героях себя. Неприятно поглядеть в такое вот зеркало.

Я остановилась на нейтральной оценке, потому что многие размышления автора заставили мой мозг работать и спорить с самой собой, но я и не смогла бы сказать, что история так уж мне понравилась как раз из-за тех "решений проблемы", которые предлагает автор. Его слишком уж швыряет из стороны в сторону, от мнимого полного упадка общества до утопичного решения проблемы всеобщим воздержанием. Толстой - мощный, но со слишком многим в "...сонате" я не согласна, чтобы сказать, что она мне понравилась. Сохраню нейтралитет.

Повесть написана так давно, но вот прочитав её, поражаешься:

Каждая строчка – констатация нашей сегодняшней жизни. Книга – исповедь. Человек, который сам разрушил свою жизнь рассуждает о том, кто в этом виноват: он сам, или общество, в котором он вырос, воспитывался, которое навязывает каждому свое мнение.

Все-таки не не поклонник Льва Никоваевича. Несмотря на то, что мне нравится его тексты, он пишет очень красиво и читать его приятно. Но почему-то от его произведений у меня всегда остается тоскливое и даже депрессивное впечатление.
А уже о "Крейцеровой сонате" по другому и не скажешь. Исповедь (но он ведь не раскаивается ни капельки) психически нездорового человека, совершившего убийство. В принципе, на его месте можно представить почти любого современного мужа-садиста, историями про которых пестрит интернет. Может поэтому никакие размышления автора о роли женщины, о ее роли (хотя они весьма здравы) не вызывают положительного впечатления.
Вероятнее всего, что во времена Толстого, подобный тщательный разбор семейных проблем (а здесь полный комплекс от ревности до стыда перед обществом) был весьма необычным и шокирующим. Но сейчас такими "откровениями" маньяком и психопатов пестрит не только художественная литература. Поэтому почитать это произведение было интересно с точки зрения текстовой, но не более.

Бывают книги, при чтении которых иногда мысленно пререкаешься с автором: кажется, что он несправедливо поступил с персонажем, не туда увёл сюжет да и вообще вот тут всё должно было быть по-другому. Эти мои мысленные споры давно не были столь яростны, как при прослушивании "Крейцеровой сонаты" Толстого. Вроде интересные вопросы подняты, но как же они вывернуты наизнанку, закованы в авторскую мораль, отчего всё повествование выглядит одной сплошной нотацией. Хотелось понаставить Толстому диагнозов и вышвырнуть телефон в окно. Чтобы снизить градус, представила, что я на суде выслушиваю исповедь преступника с извращённым сознанием, с отстранённым интересом наблюдая за ходом его мыслей. А там есть что послушать.

Вот не зря говорят: запретный плод сладок. Когда важная тема настолько табуируется обществом, что про неё не то что пикнуть, но даже думать стыдно (мы же приличные люди, живущие на радуге с единорогами, а размножаемся, видимо, делением или почкованием), то получаются такие вот позднышевы. Позднышевы, которым так жаль себя, что они на преступление готовы пойти, лишь бы не быть смешными. Они жалки и вместе с тем очень страшны. Страшны в этой своей пугающей твердолобой уверенности, что их воображаемая и любовно выпестованная картина мира – правда. Их невозможно переубедить, ведь они изначально не видят в людях настоящих людей и выворачивают наизнанку все понятия. Поступки окружающих – словно срежиссированный ими спектакль, где каждый ведёт себя как до́лжно, а если нет – он лицемерный притворщик, которого легко раскусить, а значит – наказать.

После этой повести я, кажется, могу сформулировать, почему с прохладцей отношусь к Толстому и его творчеству. Он прекрасен как писатель, но в своих размышлениях Лев Николаевич всегда гуру, который с готовностью поведает, как нужно правильно жить и думать. Он холоден к тем своим героям, которые не соответствуют его высочайшим моральным стандартам, не любит в них обычных людей с присущими им недостатками, всегда предъявляя к ним завышенные требования. Они обязаны быть идеальными, а пока они просто жалкие людишки – что ж, ему с ними не по пути, и в его отношении к ним не будет никакой теплоты, симпатии или даже жалости. Так и хочется спросить: "Лев Николаевич, вам, простите, не было ли холодно на вершине ваших моральных устоев?"

Аннотация рассказывает о книге следующее:

Возможно, я еще не доросла до великих замыслов писателя, хотя он весьма подробно разъяснил свою идею в послесловии. Но, похоже, я не доросла и до уровня интерпретаторов этих великих замыслов, пишущих аннотации.
Могу сказать одно: повесть не понравилась совершенно. Никаких высоких идей я в ней не увидела, а вот огульное обвинение окружающих в собственном, извините, идиотизме сквозило на каждом шагу. Бедного несчастного героя насильно погрузили в пучину разврата, куда он собственные мозги дел при этом - большой вопрос. А уж если пошел за своим хозяйством, отключив всякие мысли, то нечего на окружающих пенять.
Как-то особенно мерзко на этом фоне выглядит жажда "чистой" любви в представлении данного персонажа. Да и в целом его отношение к женщинам. А уж кульминация истории ни в какие рамки не лезет - бред больного воображения с тяжелыми последствиями. Отвратительная история.