Ваша оценка"Лето на улице Пророков" - первый роман лирической эпопеи Давида Шахара "Чертог разбитых сосудов", главным героем которой является Иерусалим. Трудно найти в израильской литературе книги, столь же неразрывно связанные с душой и живой плотью этого уникального города, как книги Шахара, удостоенного за них не только израильских литературных премий, но и премий Медичи и Командора Французского Ордена Искусств - высших наград Франции, присуждаемых за произведения иностранной литературы. За реалистическ...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,0
12 оценок
- 533%
- 450%
- 38%
- 28%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 13Хотят прочитать 51
Рецензии
Аноним19 апреля 2022 г.Читать далее"Габи был мальчиком с фантазиями. В этом он похож на старика. Старик-то ведь из восточных, а восточные — они с фантазиями".
Свои сентиментальные размышления об этой книге я недавно писала в этой истории, но теперь хочу всё же немного рассказать непосредственно о самом романе.
"Лето на улице Пророков" - это первый роман эпопеи "Чертог разбитых сосудов" израильского ( я бы даже сказала ивритского , но об этом чуть позже) писателя Давида Шахара. Нисколько не совру, если скажу, что главным героем его романов является Иерусалим. В исполнении Шахара этот город становится маленьким, тесным, ограниченным практически одной улицей - улицей Пророков. И это неслучайно. Давид Шахар вольно распоряжается географией родного города, не утруждаясь точностью и топографичностью, потому что его Иерусалим - это город прошлого, город детства, т.е. это не объективная точка на карте, а мир ностальгии, который нередко соткан из реальности лишь наполовину. В его истории многие из существующих мест располагаются друг к другу ближе, чем на самом деле, чтобы мы вместе с автором воспринимали город его фантазий таким же компактным, ограниченным лишь тем, что было важно самому писателю. Такая же судьба постигла и временные периоды в жизни реального Иерусалима - Давид Шахар, следуя эфемерному духу прошлого, делает совеременниками то, что на самом деле существовало не параллельно.
"Ему стало ясно, что инстинктивный ужас перед ночью пересилил ее притяжение, и после первого изумления он понял, что я еще недостаточно большой, чтобы существовать и в дневном, и в ночном мирах".
Глазами рассказчика - мальчика, который растет вместе с сюжетом, мы видим ту самую улицу Пророков первой половины 20го века, таинственного Гавриэля - сына хозяйки дома, в котором живет рассказчик. Саму хозяйку дома, её мужа - влиятельного османского бека, рыночного торговца, его сына, сотрудника библиотеки "Бней-Брит", аптекаря, судью и так далее. Все они - душа и сердце Иерусалима, который показывает читателю Шахар. Еще раз на эфемерность природы Иерусалима Давида Шахара указывает то, что все его персонажи не меняются с течением сюжета и не стремятся к этому, словно живут лишь в его воспоминаниях.
"В погожие свободные дни он брал меня на прогулку к пещерам Синедриона, и мысль о том, что те же самые пещеры существуют и в ночном мире и что Гавриэль, возможно, бродит по ним в том мире была для меня пугающим откровением".
Давид Шахар - аутентичный еврейский писатель. Его иврит исконный, не иврит среды русских или европейских евреев, а иврит коренного жителя Иерусалима в нескольких поколениях. Даже несмотря на то, что он потомок евреев из Российской империи и Венгрии. В этом кроется главная сложность работы с его текстами - перевод. Переводчик Шахара - Некод Зингер не раз говорил, что Шахара переводить трудно и даже в готовой, напечатанной книге еще долго находишь слова, которые стоило бы перевести на русский иначе. Сам Некод Зингер родился в моем родном городе - Новосибирске, ходил по тем же улицам, что и я, а потом сидел за одним столом с Давидом Шахаром, писателем, удостоившимся несколькими высшими литературными наградами. Мир по-прежнему тесен.
"Ну уж конечно, все торговцы в восторге, когда дурак идет на рынок за покупками!".
Вовзращаясь к тому, почему я в начале назвала Давида Шахара не израильским, а ивритским писателем. Дело в том, что Шахар начал писать еще до существования государства Израиль в современном понимании, а свой Иерусалим обретал дважды - в силу исторических событий эпохи.
Литература Давида Шахара очень близка мне. Несмотря на то, что местами в лакончиное, гладкое течение спокойного, но нисколько не скучного текста, врывались свобеобразные натуралистичные подробности, а адекватные по длине предложения вдруг разрывались одним бесконечным, когда становилось смешного оттого, что уже не помнишь, о чем говорилось в начале этого самого предложения. Иерусалим Шахара - и осязаемый, и полупрозрачный одновременно - из-за характерных для воспоминания, с одной стороны, выцветания, а, с другой, концентрированности момента. В своем ощущении города и его роли в жизни личности Давид Шахар созвучен с Орханом Памуком. Только город Шахара эфемерен в энергичном, слегка фантасмагоричном и очень компактном ключе, а Памука - в холодном, тактильном и очень пространственном.
Подводя итог скажу, что планирую вернуться к Шахару в следующих книгах "Чертога разбитых сосудов". До этого я пыталась найти свое место в мире еврейской литературы с Меиром Шалевом и его романом "Эсав", но пока контакта не получилось. Меир Шалев для меня избыточен как автор, в то время, как Давид Шахар располагает именной той лаконичностью, которая мне близка.
"Когда я подошел к его могиле, сердце мое упало от страха, что произошла ужасная ошибка. Я увидел его имя, высеченное на камне не еврейскими буквами, а латинскими, и не нашел там ни малейшего упоминания, даже по-английски, о воскресении из мертвых. С той же поспешностью, с которой я подходил к надгробию, я его и покинул. Я спешил сообщить Пауле об ошибке каменотеса, и только дойдя до кладбищенских ворот и остановившись перед уличной толпою, я осознал, что нет никакой нужды спешить, что у надписи на надгробии Исраэля Шошана, сына Ривки, достаточно времени, чтобы быть исправленной до воскресения из мертвых".
681,4K
Аноним2 февраля 2013 г.Читать далее
Ителла Мастбаум. "Иерусалим. Улица Пророков"Как-то, ещё будучи студенткой второго курса, совершенно неожиданно нашла на книжной распродаже небольшую симпатичную книжечку с солнечно-жизнерадостным названием «Лето на улице пророков» и пленившись смехотворной ценой (всего-то 20 грн.) а также, явно восточным происхождением автора, о чём свидетельствовало его звучное имя, – Давид Шахар, поспешила её приобрести.
Придя домой я с предвкушением открыла это потрясающе изданное великолепие и… промучав несколько страниц – поспешила закрыть и тут же поудобней устроить её на книжной полке. Последующие попытки никакого существенного прогресса не принесли. И так сошлись звёзды, что этой книге было суждено пылиться у меня на полке около шести лет, пока третья попытка её прочтения не стала счастливой.Сразу хочу предупредить, вы не найдёте на этих страницах движения, экшена, страстей и невероятных поворотов сюжета. Эта книга создана исключительно для неспешного, последовательного, размеренно прочтения. Здесь нужно наслаждаться каждым предложением, словом и обязательно, остановившись на каком-то этапе, возвращаться назад и перечитывать, перечитывать, перечитывать…
Если вы из тех читателей, кого завораживает подобное чтение, и вы готовы часами упиваться витиеватостью авторских мыслей, копаясь в гигантском клубке его замыслов и предположение, тогда можете смело покупать эту книгу и наслаждаться, наслаждаться, наслаждаться…
Но, я несколько отошла от основного потока моих мыслей. Начнём по порядку!
Давид Шахар родился 17 июня 1926 года в Иерусалиме в семье светских сионистов, несколько поколений которой жили в Иерусалиме (согласно другой версии, в ультраортодоксальной семье выходцев из Венгрии), но воспитывался бабушкой, которая строго соблюдала религиозные традиции. Изучал литературу и психологию в Еврейском университете в Иерусалиме, занимался переводами и преподаванием. В 50-ые годы начал публиковаться: сначала появились рассказы и новеллы, потом романы.
Шахар — лауреат многочисленных израильских премий. Но настоящее признание пришло к нему за границей: в 1981 году он стал лауреатом престижнейшей французской премии Медичи за лучшую переводную книгу (предыдущий лауреат — Хорхе Луис Борхес), затем получил награду командора Французского Ордена Искусств.
«Нет пророка в своём городе» - утверждает еврейская поговорка и таки это правда. Не признаваемый и не замечаемый при жизни он и его творчество начинает приобретать всё большую популярность с течением времени.
Даже когда писатель скончался, на погребальную церемонию собрались лишь самые близкие люди. Что касается его смерти, то есть несколько версий. Согласно одной из них, Давид Шахар скончался в Париже в 1997 или 1998 году, после чего его тело было перевезено в Иерусалим, и похоронен на Масличной горе. А вот приверженцы другой версии утверждают, что Шахар никогда не уезжал за приделы Израиля и умер он у себя на родине в 1997 году.Как бы там ни было, сила его таланта от этого нисколько не уменьшается, а с каждым годом всё заметнее начинает цениться как его земляками, так и читателями всего мира.
Читая роман «Лето на улице пророков» с каждой новой страницей всё больше убеждалась в том, что этот «поток сознания» очень напоминает мне особенности письма столь горячо любимого мною Пруста и потом, когда после прочтения романа стала рыться в критике, обнаружила, что была не далека от истины. Поскольку критики и исследователи его творчества в один голос называют автора «израильским Прустом» и «Прустом ивритской литературы».Вместе с тем, отмечают особую поэтичность и образность его произведений, столь неприемлемую у писателей на иврите того времени.
Творчество Шахара отличает нетрадиционный взгляд на современные автору Иерусалим и Израиль. В первую очередь, это отсутствие видения Иерусалима как святыни, что так характерно для израильских авторов.
Невиим - улица Пророков. Больница РотшильдаПеру Давида Шахара принадлежит не так уж и много произведений, из которых на русский язык переведено только два: «Лето на улице Пророков» и «Путешествие в Ур Халдейский» («Гешарим. Мосты культуры». Иерусалим, Москва; пер. Некод Зингер).
Это два первых романа лирической эпопеи «Чертог разбитых сосудов».Название книги связано с каббалой. Согласно концепции известного каббалиста XVI века Ицхака Лурии, после акта Б-жественного Творения произошло “разбиение сосудов” — нечто похожее на Большой Взрыв. По теории Луриа мир есть результат выделения некоторого пространства в Б-ге, свободного от Его явного присутствия (сокрытие Б-га) и создания в нем системы сообщающихся сосудов — “сфирот”. Изначально сосуды были самодостаточны и стремились вместить в себя всю полноту Б-жественного света, но это невозможно, ибо Б-жественный свет бесконечен. В итоге сосуды разбились и возник наш мир. Так, все мы и, в особенности герои шахаровской эпопеи, есть ни что иное, как осколки этих самых сосудов.
Невиим - улица Пророков. Заброшенный домГлавным героем романа является Иерусалим. Именно вокруг него вертятся все мысли, образы, чувства, воспоминания, возникают и исчезают разные люди, переплетаются человеческие судьбы, рождаются легенды… Всё это кипит и постоянно взаимодействует исключительно для того, чтобы в точности отразить на чистом полотне нашего с вами восприятия глубокий, красочный и многоликий образ древнего и величественного города – Иерусалима.
Давид Шахар скрупулезно воссоздает быт и нравы тогдашней еврейской интеллигенции Иерусалима; их мысли, взаимоотношения друг с другом, арабами, турками и представителями английских властей. Но, пожалуй, одной из главных особенностей его романов является время. Автор очень точно выводит особенный образ течения времени в Иерусалиме. Кажется, что время растягивается и замедляется.
Невиим - улица Пророков. Эфиопская миссияВ одном из своих интервью Дина Рубина так сказала о “Лете на улице Пророков”: “Удивительно тягучая, изысканная, источающая ароматы медленная проза. Немножко похоже на Лоренса Даррелла”.
Автор прибегает к еще одному приему. Время в романах эпопеи не только тянется, но и все время путается и смешивается. В какой-то момент просто отказываешься от попыток его упорядочить, что только удлиняет текущий момент. То есть все происходит здесь и сейчас, в этот конкретный момент, и это очень “по-еврейски”. Все свои религиозные праздники по давно прошедшим событиям иудеи празднуют так, все это произошло с ними лично, словно это происходит прямо сейчас. Например, на протяжении всей Пасхальной Агады евреи прямо здесь и сейчас совершают свой исход из египетского рабства.
Невиим - улица Пророков. Итальянский госпитальНесмотря на замедлившееся время, жизнь людей не удлиняется. Оставаясь прежней в своей абсолютной протяженности, она теперь состоит не из краткосрочных стремительных моментов, а укладывается в один, растянутый. Вроде бы ты только закончил школу, а вот уже на лице появились первые морщины, и юношеские мечты так и не воплощены в жизнь. При этом ни в окружающем пейзаже, ни в жизни ничего не изменилось.
Отдельно хотелось бы поблагодарить замечательного переводчика Некод Зингера, которому удалось сотворить нечто потрясающее, балансирующее на гране фантастики. Вот, что он сам думает о проделанном колоссальном труде:
Уже вышедшие два перевода – «Путешествие в Ур Халдейский» и «Лето на улице Пророков» (второй в структуре эпопеи «Лето…» открывет серию – «Полит.ру») делались – по причинам, далеким от художественных соображений, - в ненормальном темпе – за три-четыре месяца каждый. Сегодня так принято работать. Но Шахар - это не дешевое чтиво, а Литература, и переводить его очень интересно, но адски трудно. Между первой и второй редактурами нужен какой-то «инкубационный период». Сегодня и я сам, и мой постоянный редактор Гали-Дана Зингер видим какие-то строчки, которые надо было перевести иначе, не говоря уже об опечатках, которые вообще никто, кроме нас, не замечает. И все-таки, мне кажется, что нам удалось найти правильный тон перевода, правильный русский эквивалент шахаровского иврита. Самое главное, сложное и совершенно необходимое – достичь верного соотношения между верностью букве оригинала и естественностью русской речи. Притом так, чтобы язык романа не стал стопроцентно русским и стопроцентно современным, ведь Шахар не русский писатель, а очень и очень еврейский, иерусалимский, даже в каком-то смысле «восточный». Его иврит – самый «нерусский» во всей ивритской литературе, и даже не сегодняшний израильский иврит. Шахар – один из немногих иерусалимцев - даже в своем поколении, - выросших в семье, где не менее двух предшествовавших поколений говорили на иврите еще при турках. Поэтому-то его язык сильно отличается от языка большинства писателей, которые или привезли его из Российской империи, или усвоили его в «русифицированном» ключе.
https://polit.ru/article/2006/11/24/zinger/ всем, кому интересно почитать о творчестве и переводах произведений Давида Шахара советую ознакомиться с этой статьёй.
Фотографии взяты с этого замечательного сайта https://www.photohost.ru/showgallery.php?galleryid=4229
16291
Аноним7 февраля 2017 г.можно почитать..
Читать далееПриятное, меланхолично-обволакивающее произведение с заманушным названием. Сюжета нет, просто тоскливые мысли, бессистемные события. Скуки не вызывает, как, впрочем, и не захватывает.. Есть красивые фразы. К Иерусалиму имеет лишь то отношение, что события любой книги должны хоть где-то происходить, и для этого автор по-хитрому выбрал улицу с громким названием. У книги есть продолжение: "Путешествие в Ур Халдейский". Тоже, по-видимому, громкое заявление.. Но я куплюсь, почитаю. Красивое спокойное чтение на сон грядущий..
2245
Цитаты
- Аноним2 апреля 2022 г.
Но более всего несли с собой дуновение иного, потустороннего мира эти порывы смеха, рвавшиеся из нее, словно она натыкалась на невероятно смешные описания при чтении развернутой перед глазами где-то там, на краю небес, тайной, загадочной книги, доступной лишь ее взору.
12146 - Аноним30 марта 2022 г.Читать далее
Когда я подошел к его могиле, сердце мое упало от страха, что произошла ужасная ошибка. Я увидел его имя, высеченное на камне не еврейскими буквами, а латинскими, и не нашел там ни малейшего упоминания, даже по-английски, о воскресении из мертвых. С той же поспешностью, с которой я подходил к надгробию, я его и покинул. Я спешил сообщить Пауле об ошибке каменотеса, и только дойдя до кладбищенских ворот и остановившись перед уличной толпою, я осознал, что нет никакой нужды спешить, что у надписи на надгробии Исраэля Шошана, сына Ривки, достаточно времени, чтобы быть исправленной до воскресения из мертвых.
12152 - Аноним20 марта 2022 г.
В погожие свободные дни он брал меня на прогулку к пещерам Синедриона, и мысль о том, что те же самые пещеры существуют и в ночном мире и что Гавриэль, возможно, бродит по ним в том мире была для меня пугающим откровением.
12158
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
Книжные ориентиры от журнала «Psychologies»
- 1 629 книг
Израиль
- 560 книг
Роман-река
- 35 книг
Израиль
- 144 книги
Другие издания
