Ваша оценкаЭта книга состоит из двух частей: "Со дна коробки" и "Прозрачные предметы". В первую вошли американские рассказы Набокова, написанные им с 1943 по 1951 год, после чего к этому жанру он уже не возвращался.
"Прозрачные предметы" (1972) - новелла (или небольшой роман) позднего швейцарского образца. "Когда-то у меня ушло около сорока лет на то, чтобы выдумать Россию и Западную Европу, а теперь мне следовало выдумать Америку", - писал Набоков в послесловии к "Лолите".
Нынче ему предстояло "выдумать...
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,9
133 оценки
- 532%
- 432%
- 332%
- 23%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 147Хотят прочитать 234
Рецензии
Аноним16 сентября 2024 г.Читать далееВ одном из интервью Набоков сказал, что эта книга не для каждого читателя, а только для близких друзей и тех, кому откликается эта история. К сожалению, мне не откликнулась. Не обладаю я нужным темпераментом, не пережила нужные обстоятельства, не испытываю нужных чувств. Я, как всегда, смотрела на сюжет, а смотреть надо было в другую сторону.
Для меня Набоков — это три разных писателя: один пишет нон-фикшн, второй пишет сюжетно, а вот третий эмоциональный поэт. А я все никак не подружусь с этим третьим направлением и возможно никогда и не получится. Мне интереснее было читать про писателя R (Я) и про историю забытого карандаша, чем про пытающегося вернуть прошлое главного героя.
Так как это переводная книга и переводил ее не Набоков, то и моего любимого языка тоже не наблюдается (скорее всего оригинал чудесен, потому что книга довольно поздняя, но увы). Да, я уловила прозрачность вещей, тут и там разложенных очень умело и с задумкой по роману, но не смогла разобраться с идеей до конца. Наверное, больше всего эмоций я испытывала, когда ловила схожести с «Другими берегами», в которых автор как раз рассказывал, что многие свои воспоминания раздал своим героям.
69419
Аноним9 ноября 2019 г.Читать далееВ двух словах об этом рассказе можно сказать цитатой из него же: «такова жизнь». И это самое ёмкое, на мой взгляд, выражение об этом произведении.
Совсем небольшой по объёму роман расскажет нам о четырех ключевых событиях в жизни Хью Персона, которые связаны с его посещением Швейцарии.
Впервые он посетил Швейцарию с отцом. И во время этой поездки его отец умирает.
Вторая поедка - была рабочей, во время неё он встретил свою будущую супругу.
Через месяц после третьей поездки он убил свою жену, находясь в состоянии сна, и ему при этом казалось, что он наоборот её спасает.
А в свою четвертую поездку он занимается тем, что пытаясь оживить свои ощущения от воспоминаний, пережитых когда-то вместе с супругой: он посетил маршрут их совместной прогулки по горам, заселился в номер, где они жили.
К сожалению, погоня за прошлым, в итоге, ничем хорошим для него не обернётся.Сам рассказ достаточно меланхоличный, его герои плывут по течению своих жизней, не совершая никаких поступков, все их худшие качества выставлены на поверхность и это не вызывает каких-либо эмоций, впринципе.
В тексте встречается множество красивых описаний и достаточно метких высказываний. И во всём этом чувствуется Набоков. У меня достаточно сложное отношение к нему, как к автору: я признаю, что он гений слова, так описать простую будничную жизнь, может лишь талантливый человек. Но все эти "трепетные восхищения" от детского тела, вызывают неприязнь.
Но ведь иногда жизнь, и вправду такова.Содержит спойлеры421K
Аноним2 августа 2025 г.Интерстеллар (рецензия grave)
Читать далееЛюбимая… я сошёл с ума: представляешь, мне кажется, что вот это моё письмо к тебе — читают совершенно посторонние люди, читают облака, цветы, чеширские ласточки в небе и перепуганная капелька звезды на окне.
Ты улыбаешься и шепчешь мне сквозь 1000 км, и я нежно слышу тебя, как самый нежный в мире… идиот: Саша… никто не читает твоё письмо ко мне. Успокойся.
А если даже и читают? Что тут такого? Ты слышишь как смеются облака? Твоим шуткам смеются. Не всё же мне смущаться и улыбаться от твоих нежных писем: пускай и облака засмущаются и травка и ласточки в небе..О мой смуглый ангел.. ты будешь смеяться и назовёшь меня нежным дурачком, но сегодня ночью я не мог уснуть, лежал в постели и перечитывал твоё нежное письмо из прошлого, в телефоне, и.. на миг мне показалось, что в доверчивой темноте, над моей протянутой рукой зависла чудесная сизая колибри: твоё нежное письмо, и я кормил его с руки… своем теплом и улыбкой.
Данный рассказ Набокова — маленькое чудо. Быть может, это самый таинственный рассказ 20-го века. Рассказ - как кантовская «вещь в себе» — он парит сам по себе, держится в воздухе искусства — без помощи рук читателя.
Уникальный рассказ, который, к сожалению, не попал в руки Пуаро или Шерлока Холмса.
Но и у простого читателя есть шанс разгадать этот метафизический детектив. Если.. он не боится сойти с ума.После выхода в свет романа Гёте — Страдания юного Вертера, по Европе прокатилась волна самоубийств.
Я не знаю, были ли случаи после этого рассказа, массового… помешательства.
Может быть, где-то в ласковых и светлых палатах в домах для сумасшедших, во Флоренции, Акапулько, Якусиме, с блаженной улыбкой раскачиваются на полу, девушки и парни, разгадавшие этот рассказ и шепчут что-то странное, словно они… внахлёст, разгадали ещё и какую-то главную тайну жизни.
Они что-то шепчут о смуглом ангеле, звезде Сириус, самом прекрасном носике в нашей галактике..Я боялся перечитывать этот рассказ. Боялся писать на него рецензию.
Почему? Для меня хорошая рецензия — это маленькая дуэль с текстом и со своей душой: я не знаю, кто выживет после дуэли: я, или текст. Мы оба изменимся. И это страшно.
Страшно ещё в том смысле.. что в рассказе, речь идёт о молодом человеке, страдающем шизофренией, и о таинственном мире, полыхающем вокруг него.Дело в том, что моя крёстная тётя — страдает шизофренией. Она помешана на знаках и цифрах. Они для неё — живые.
Я чувствую в себе косвенное родство с этим, но в сдержанной форме трансцендентного проникновения в искусство: большинство людей, нормальны, входя в творчество или в искусство, они точно знают, что выйдут из него, с улыбкой, как из магазина, со счастливыми сумками.
Я — не уверен что выйду из соприкосновения с искусством — человеком: я могу вылететь из него — ласточкой, прелестной травкой, напрочь сумасшедшим дождём..Набокова всегда интересовала тема тайны безумия, словно оно, как и любовь, преодолевает «человеческое» и выходит за орбиту его, соприкасаясь с божественным.
Моя тётя иной раз меня пугает. Нежно. Приезжаю к ней в деревню, крашу какой-то синий заборчик, она стоит за моими плечами, как нежный и странный ангел в лиловой пижамке, и рассказывает что-то..И вдруг, её начинает «нести». Мерцают какие-то цифры, которые её хотят убить и меня заодно, она описывает лицо этих цифр, потом с милой, чеховской паузой говорит: тебе не больно, Саш? Приложи холод ко лбу.
Я не понимаю. Думаю, лучше промолчать. Через минуту — меня в лоб кусает пчела.
Как это объяснить? Набокову бы понравилось.
И когда она потом начинает говорить что то обо мне, моём будущем… — хочешь не хочешь, а прислушиваешься, ловишь каждый символ, самую нелепую мысль.А потом идёшь по улице и думаешь: если я закрою глаза и сосчитаю до десяти и успею дойти вон до того дерева и не увижу ни одного человека: значит, я и мой смуглый ангел, снова будем вместе: людей не вижу, но.. восхитительно чокаюсь лобиком, с фонарём, или с перепуганной старушкой.
Или вот: если сейчас повернёт автобус, с таким то номером, я подарю вон той бабушке букет цветов и.. мы будем с ней вместе.
Не с бабушкой, разумеется, а со смуглым ангелом.Сюжет рассказа предельно прост: у супружеской пары, эмигрантов из России, уже пожилых, с сединой, в психиатрической больнице лежит их сын.
Они едут к нему на свидание: у него день рождения. Они не могут выбрать ему подарок, ибо его может испугать даже самая невинная вещь, и они останавливают свой выбор на десяти баночках с вареньем. Разным.
Приехав к нему, супругов встречает не сын, в палате, а медсестра, говоря.. что он опять пытался покончить с собой и потому сейчас не может с вами увидеться.
Супруги едут обратно.
Собственно, в этом весь сюжет. Вполне себе аутический. Если бы не одно но: этот аутист-сюжет - со звезды Сириус.В том плане, что текст Набокова цепляет не внешним сюжетом, как и всё небесное, а внутренним напряжением света: сюжетом в сюжете.
Скажу сразу: этот рассказ на 4 страницы, читатель захочет перечитать сразу: потому что это и будет настоящим прочтением.
Рассказ буквально испещрён символами, которые должен разгадать читатель.
Скажу больше: больше..
Шутка. Дурацкая. Простите..
Сам сюжет Набокова, словно бы является палимпсестом: это те древние свитки, которые в старину стирались или замазывались, и на них писался новый текст.
Полустёртый Платон мог робко и чеширски проступать сквозь текст Евангелия.Собственно, это главная тема рассказа. В рассказе всё пронизано тихими евангелическими нотками: всё происходит — в пятницу: день распятия Христа…
Впрочем, тут я хочу нажать на паузу рецензию, и спросить: а какая цель у искусства? Она нам важна вообще? В зеркале искусства мы кого хотим разглядеть? Себя? Свою душу? В полный рост или «по моде эпохи», наших моральных установок? Улыбку чеширского счастья? Или.. «ангелов полёт»?
Я к тому, что данный рассказ — предельно солипсичен и доводит проблему взаимоотношения читателя и текста, почти до солипсического парадокса кота Шрёдингера, этого таинственного собрата чеширского кота.С одной стороны, большинство читателей не смогут без двух чемоданов соответствующей литературы, разгадать данный рассказ. Точнее — все его символы: потому что если знать тропку, то можно обойтись и без двух чемоданов. Но кто же её знает, эту умницу тропку?!
А это уже апокалипсис искусства: всё равно что прийти к Мадонне Рафаэля с микроскопом и датчиками и измерять красоту, как подопытную свинку.Понимаю, есть кабинетные мамонты-литературоведы, которые себе могут это позволить: у них много времени и.. мышц, много чемоданов. Но красота соприкосновения с искусством — убивается.
Как же быть? Как подойти к такому рассказу? По наитию? Может вдохновение нужно не только для творчества, но и для хорошего чтения? Мы просто забыли, что искусство — это не фаст фуд. Нельзя глотать «божье» — между делом.Так как же быть? С одной стороны, есть безусловная важность того, что хотел сказать автор, особенно если его пером водит не нечто приземлённое, модное, или просто — прелестное, а — небо.
Прийти к искусству и сказать: ты меня не волнуешь, я накину сейчас на тебя тёмную вуаль и ласково изнасилую, это кощунство, согласитесь.
Скажем прямо: когда любимый человек видит в нас чёрте что, но не нас самих, с нашими страданиями, небесными порывами — это ужас и грех.Поясню подробней: если любимый нами человек видел бы в нас, не нас, а, скажем — дельфина, или — Достоевского, это быть может было бы забавно, мило, и даже по своему чудесно для ночных ролевых игр, но если бы в нас постоянно видели не нас, а — кого-то другого, нечто другое, то это был бы ад и даже — подобие смерти.
Повторю: есть разница, что сокрыто за текстом, кто водил его рукой: если это нечто милое, прелестное, элегантное, то творческая вариативность прочтения, может быть любой, главное — что бы она была со вкусом.Но если за текстом сокрыто нечто божественное? Всё равно что слова Христа каждый будет понимать на свой лад, в меру своего ума и бреда: это будет ад и распятие Слова. Это приведёт к тысячам сект. И каждый будет эгоистично говорить: а я так вижу! Имею право!
Имеешь.. Только отойди от Христа.
Другой вопрос — что это за человек, который видит «нас». Можно как Набоков, нежно отстранив Гоголя в сторону, придать его Мёртвым душам такой дивный смысл, какого не было и у Гоголя: это просто сошлось три неба: в Гоголе, в Набокове и в тексте.
Порой ведь и текст бывает.. больше, автора. А мир? Любовь? Могут ли они быть больше — бога? Может в любви и есть — настоящий и беспредельный бог?Я не просто так подробно остановился на этом.
Молодой человек из рассказа, болен странной болезнью: смещением оптики восприятия.
Ему кажется, что все явления мира, и облака и деревья — ведут тайный заговор о нём. Они по ночам передают друг другу его сокровенные мысли и.. искажают их. Фактически — растворяя мысли и душу — в себе.
Это как бы внутреннее кровотечение души. Словно кровь души, ещё до смерти, бежит как по проводам, по звёздам, облакам, милым деревьям..Давайте честно: всё это есть и у нас, особенно в любви и в ревности, в страхах наших и сомнениях: наше обнажённое Я, израненное Я, досрочно, до смерти, внахлёст, покидает границы души и как лиловые тени на картинах Моне, ложится на зловещие сумерки предметности мира, на события, и нам тогда кажется, что мир нам причиняет боль, любимый нам причиняет боль, друзья что-то о нас шепчут другим друзьям, и наш ангел хранитель ведёт тайные переговоры с адом.
Просто Набоков всё это довёл до совершенной точки, когда душа израненная — фактически сливается с миром и становится сопричастна.. богу. Вот только беда: наше Я, тело наше, не даёт нам быть частью бога, потока света: тело и болезнь, задерживают свет в нас и рвут его: словно мы на ходу вышли из машины и нас что-то держит за руку.. за крыло.
Я к тому, что палимсестическая основа рассказа у Набокова — это Слово божье. В высоком смысле. Это как рыба-кит из русской сказки: весь мир изначально построен на нечто живом и божественном, сам мир уже — божественный знак, и глупо докапываться, где знак переходит в символ, а где наоборот.
Набоков лишь гениально высветил «прожекторами», те события и мгновения, символы, которые в нормальной жизни оставались бы в нежной тени, частью общего сумеречного потока жизни.В этом и трагедия души молодого человека: он путает символы и знаки. Как.. и все мы, по сути.
Символы —это просто вдохновенные водяные узоры жизни, божественные случайности, пустые и лёгкие, как пёрышко, или дивные совпадения, как например, силуэт астероида или облака, похожего на лицо Эйнштейна, Беатриче, или.. на московского смуглого ангела.
А знаки — это именно божественные зарницы из иного мира. Но.. господи, кто же на земле их отличит, особенно.. в потёмках??И вот уже читатель вовлекается в игру души молодого человека, в её психопатологию: он сначала игриво ищет в рассказе — дивные узоры знаков. Потом понимает.. что быть может он идёт по ложному пути.
Да, с одной стороны, безумно интересно следить в рассказе, за этими небесными искорками потустороннего: рассказ начинается с цифры 4, и дальше, как номер дивного телефона, по которому словно бы можно позвонить — богу, или даже — смуглому ангелу, мелькают другие цифры: супружеская чета живёт на третьем этаже. 10 баночек с вареньем приготовили для сына. Сыну — 20 лет. Два раза по десять.
Три главы у рассказа..10 минут ждал отец семейства, жену, когда вернулись домой и она пошла за рыбой, а он забыл у неё ключи.
И новый виток чисел, уже дома: муж лёг спать, а седая жена, измученная за сына больного, сидит в зале и рассматривает альбом с ним: падают три фотографии..
Вот 1-е фото.. младенчик, такой хороший, как ангел. Но взгляд уже странный, словно он познал всю тайну этого безумного мира.
Вот 6-е фото: сын — уже мальчик, ему 6 лет, он рисует каких то удивительных птиц, с человеческими руками и ногами.
И тут улыбающийся читатель, в невидимом пальто Шерлока Холмса, идя по невидимой тропинке в сторону сумасшедшего дома, восклицает, пугая кота на полу: эврика!Этот же мотив появляется, когда уже в палате для сумасшедших, больного сына спас один псих, который решил, что он хочет научиться летать и сделать дыру в мире и покинуть этот глупый мир.
А с другой стороны.. эти странные рисунки мальчика в 6 лет — это ведь, образ Сирина. То бишь — автора. — бога: Набокова, в парадигме рассказа.
Кстати сказать, важна обмолвка родителей, что они не знали, что подарить сыну, ибо его пугали вещи, сделанные руками, они казались ему ульями, зловредным действием, который он один смог расшифровать.Может и ульи не случайны? Может это о пчёлах? Может что-то райски-медовое было в одной из баночек с подарком? Или это уже чистый рай, за кадром баночек с вареньем?
Думаю, верная тропка тайны, ведёт в соседнюю комнату, где живёт грустная женщина с солнечной фамилией и шляпкой из трав и цветов (запомните её, я к ней вернусь в конце рецензии).А вот, в автобусе, мать-старушка поразилась странному сходству: какая то девочка плакала на плече у женщины, похожей на её родственницу — Розу, тоже, по своему жившей в безумном мире, боясь всего, пока не погибла — в концлагере.
Эта родственница, жила в Минске. А Минск проявился на фото, под номером — 5.
Забегая вперёд скажу, что в рассказе, по сути, всё важно, и не важно ничего: ибо мы не знаем что есть символ, а что — знак, и это фактически есть определение бога по Спинозе: он тот центр, который — везде, и так окружность, которая — нигде.Но в данном случае, словно бы наклёвывается, не то весёлая шизофрения у читателя, не то дивный водяной узор знака: когда то давно я читал биографию Набокова, и там мельком говорилось об этом рассказе.
В конце рассказа, отец семейства, разглядывает баночки с вареньем, и баночку под номером 5 — он читает неправильно: райские яблочки. Хотя слово там было похоже — на буковый лес. Т.е. на концлагерь Бухенвальд, в котором умерла та самая Роза.Читатель в здравом уме, этого не поймёт никогда, особенно если он читает рассказ на русском (рассказ был написан на английском). Скажем прямо: читатель не обязан быть человеком-дождя.
Но в этом есть своя прелесть: может такие мамонты-литературоведы и нужны, чтобы выполнять чёрную работу и разгружать читателя для чистого вдохновения?Да, рассказ буквально исчерчен символами. Вы спросите: а на кой чёрт они мне нужны?
Вся прелесть — в конце рассказа. Он — как тетива лука, натягивает всё пространство рассказа божественным смыслом, но ты этого ещё не понимаешь.
Вроде такая малость: направляясь к сыну, отец и мать застревают в поезде, в метро тёмном: выключили свет: чем не символ посмертного туннеля?
Или это.. знак? А может ли символ.. перейти — в знак? Вот в чём вопрос.Или вот: пошёл дождик и в луже под деревом, мама увидела выпавшего из гнезда полумёртвого птенчика (читатель, не кричи — Эврика, иначе снова напугаешь кота: помнишь, как наш больной учился летать в палате и его спасли?).
Забавно, что когда Набоков издал этот рассказ в 1947 г., уже переехав в Америку, журнал, в котором был опубликован рассказ, вырезал это слово — полумёртвый.Тамошним кретинам, скорее всего, интеллектуального пошиба, показалось это слово граммостким, выбивающимся из ритма строки.
О идиоты! Да всё не от мира сего, выбивается из строки и нормы, а вы хотите небесное, как в смирительную рубашку, заключить в сюртук и ровный ритм!
Сами того не ведая, эти кретины сделали читателям подсказку: это символ, или — знак? Я про их тупость, в том числе.Итак. Уже ночь. Седая мать, сидит одна в комнатке и перебирает со слезами на глазах фотографии своего изувеченного сына.
Если ночь, значит — суббота. Значит — уже 6 день. Распятие свершилось. Христос сошед — в ад.
Отцу не спится, его мучает бессонница и ему кажется, что он умрёт. Он входит в комнатку к жене.Любопытно (эврика! кричу я шёпотом, даже — мысленно, кричу, но так вскидываю руки, что кот всё равно пугается и его хвост начинает заикаться), что в возрасте (5?) лет, сына мучила бессонница, «как у взрослого».
Символы срастаются со знаками? Может не просто так, когда раздался звонок телефонный, посреди ночи, несчастный отец, от неожиданности, потерял с левой ноги, тапок, и с детской растерянностью взглянул на свою несчастную жену?Словно бы душа сына нежно начала проступать в нём, как на грустной фотографии: тень крыла сына, пролетая сквозь комнату, испещрила символы против шерсти, превратив их — в знаки? (о да! Нет, всё же во мне погиб чудесный мамонт-литературовед.. Покойся с миром!).
Отец пришёл к жене для того, что бы сказать, что так больше нельзя и нужно забрать сына домой, и быть с ним..И вот тут начинается самое интересное - инферно: звонок среди ночи.
Что это за звонок? Матери боятся таких звонков.
Всё дальнейшее, словно происходит в приглушенности акустики сна: мать медленно поднимает трубку.
На том конце, бледный женский голосок спрашивает какого-то Чарльза.
Мать говорит, что — ошиблась. Но внутренне, она наверно готова расцеловать эту неизвестную женщину.
Снова звонок. Та же женщина спрашивает Чарльза.Странная настойчивость, правда? И тут мать объясняет ей: вы наверно ошиблись: вы перепутали на диске, ноль, с цифрой — 6 (как догадывается читатель, на диске, наверно, цифры, соседствовали с буквами, как на клавиатуре, разный алфавит: т.е. символы и знаки: цифры и буквы, которые и перепутала женщина).
И вот тут.. кто-то звонит в третий раз.
Кто? Мать объяснила женщине её ошибку. Она уже не могла звонить. Но почему у неё был бледный голос? Как у лунатика?И что это за Чарльз, к которому звонят ночью? Может от этого звонка зависит и его жизнь? Может он ждёт звонка от любимой и.. на грани самоубийства? Ах, влюблённые знают, что ожидание письма и звонка, невыносимей, чем мгновения у стенки перед расстрелом.
Иногда можно не вынести и… застрелиться. Кстати, хороший образ: человек стоит у стенки, в него целятся из ружей..
Он достаёт пистолет, прикладывает к виску, грустно улыбается и стреляет.
Мне кажется, что это звонит та самая женщина-соседка, с солнечном фамилией и с шляпкой, цвета — рай. Быть может она страдает лунатизмом и её душа, словно антенна, на миг уловила душу несчастного сумасшедшего. именно — душу, пролетавшую.. рядом.Так кто же звонил? Из больницы? Та самая страшная весть? Сын всё же покончил с собой?
Но разве с такой новостью звонят по ночам?
Так кто же это звонил? Бог? Ангел? Набоков? Или.. душа умершего сына?
В этот момент, отец держит в руках баночку под номером 5 — с райскими яблочками.
А с чем, 6-я баночка? А седьмая? Жизнь обрывается на пятой… и мы ничего уже не узнаем.Или жизнь не обрывается, и сын их не так уж и безумен? У него есть брат — гениальный шахматист: отсылочка Набокова к своему роману — Защита Лужина.
Может сын нашёл способ, мысленно проникнуть в тайный шёпот вещества и его мысль и тоска о родителях, воплотилась в свет электричества и ночного звонка?
Эта концовка рассказа, по сути — так же велика и таинственна, как и стих Эдгара По — Ворон. Только это уже русский Ворон: телефон..С грустью, я закрываю томик Набокова и думаю: вот разгадаю я рассказ, который не могут разгадать уже больше полвека, и за моим вечерним окном, погаснут фонари и улица повиснет над бездной звёздной, и все войны в мире затихнут и мне позвонит мой смуглый ангел..
Слёзы блестят на глазах и мысль блестит в уме: к чёрту, к чёрту все эти дивные символы рассказа, оставим их кабинетным мамонтам, с бивнями бакенбардов: самое главное и таинственное в рассказе не это, а простая человеческая трагедия отца и матери, которые тихо сходят с ума от горя и сострадания к сыну, распятому болезнью.Самое главное в рассказе, в словах матери, плачущей над фотографией изувеченного сына: что в мире столько любви и нежности.. никому не нужной, и они как нежная травка, которая бог знает почему, прозвана людьми — сорняком, и осуждена умереть под косой. Вот это и есть безумие: когда умирает и распинается — нежность. Когда красота и нежность становятся для людей — безумием. Любовь и нежность становятся — бесприютными и ненужными в этом Безумном мире.
p.s. Не унимаюсь. 3 часа ночи. Открываю гугл. Ищу: значение имени — Чарльз (это его спрашивала женщина по телефону).
Несколько значений. Но меня останавливается одно: радость.
Радостная весть? Благая весть? Воскресение из мёртвых? Значит смерти и правда, нет? Может именно рассказ Набокова доказал это? А ведь Евангелие так и переводится с древнегреческого: радостная весть..p.p.s. Мне страшно, любимая… только что, на телефон пришло сообщение. Я не знаю, от кого. Страшно посмотреть. Ну не сошёл же я с ума? Не от Набокова ведь? Не от бога? Я ведь ещё.. поживу? Хотя.. зачем жить, без тебя? Ты моя жизнь.
Может это комментарий к рецензии от какой-то грустно улыбающейся женщины? Или.. это письмо от тебя, мой ангел?35774
Цитаты
Аноним18 марта 2024 г.Но будущее не имеет такой реальности (какой обладают воспроизводимое прошлое и воспринимаемое настоящее); будущее – всего лишь фигура речи, фантом мысли.
14172- Аноним18 марта 2024 г.
Притворяться сумасшедшим было моим единственным шансом остаться в здравом уме.
14135 
Аноним14 августа 2016 г.Чего он хотел на самом деле, так это продрать в своем мире дыру и сбежать.
141K
Подборки с этой книгой
Азбука-классика (pocket-book)
- 2 451 книга
Завораживающие названия
- 446 книг
Книжный список Арта Гарфанкела
- 1 190 книг
сборники рассказов, которые хочу прочитать, и просто рассказы
- 961 книга
Хочу на обмен
- 548 книг
