Собрание сочинений в четырёх томах. Том 1. Колымские рассказы. Левый берег. Артист лопаты

«Нужна ли будет кому-либо эта скорбная повесть? Повесть не о духе победившем, но о духе растоптанном. Не утверждение жизни и веры в самом несчастье, подобно «Запискам из Мертвого дома», но безнадежность и распад. Кому она нужна будет как пример, кого она может воспитать, удержать от плохого и кого научить хорошему? Будет ли она утверждением добра, все же добра - ибо в эстетической ценности вижу единственный подлинный критерий искусства»

АДАЖИО СОЛЬ МИНОР
Несомненно нужна!!! Нужна для того, чтобы об этой неприглядной странице истории помнили люди, которым посчастливилось родиться в век меньших потрясений и сотрясений.

Невероятно сложная и трагическая судьба автора «Колымских рассказов» не отпускает меня. Не знаю, кто и каким образом отмеряет количество испытаний, выпадающих на долю того или иного человека, однако не могу не отметить, что в природе временами встречаются фатально несчастливые люди. Варлам Тихонович Шаламов - один из них.

Словно маятник колебалась в оценке книги состоящей из трёх частей: «Колымские рассказы», «Левый берег», «Артист лопаты». Крайне трудно быть объективной, потому что подобная литература, помимо художественного, имеет очень важное документальное и историческое значение. Его колымские повести своеобразный «дневник эпохи», в котором подробно описывается до какой степени физического и морального распада может опуститься человек под неустанным гнётом обстоятельств, голода, насилия. Да и никуда не денешься от такой человеческой компоненты, как сострадание. Подумать только, 17 лет лагерей!!!

Для наглядности неприглядности лагерного существования приведу пару-тройку авторских цитат:

Чтение давалось непросто, погружение было дозированным. Несмотря на то, что некоторые истории повторяются и кочуют из одного рассказа в другой, мне это не мешало.

Хотелось бы избежать нагромождения мёртвых слов, поэтому заинтересованным этой «скорбной повестью» рекомендую к просмотру документальный фильм «Несколько моих жизней» и замечательные рецензии: tozik рецензия, slomsistem рецезия, MaioloCoelostat рецезия.

P.S:

Очень тяжелые рассказы, которые до сих пор вызывают много споров.

Так, Шаламов, создав биографическую книгу, не указал, за что его герой попал в лагерь. Как будто все в лагери по умолчанию сидели без вины. Но сам Шаламов при этом не был без вины виноватым, если читать его биографию, он совершал преступления, и за это и был осужден.

Другое дело, что само содержание заключенных в лагерях было ужасного качества. Голод, холод, безнадежность - все это очень страшно и жутко. Хотелось бы, чтоб никогда такого не было ни в одной стране.

Читала книгу уже в третий раз: впервые познакомилась с автором еще в школе, во второй раз читала уже учась в университете, и с тех пор прошло уже много лет. От первых двух чтений книги я была и в ужасе и в восторге. Это было такое большое "ОГО!" Книжка уже порядком истрепалась и я решила ее перечитать, и, если опять она мне так же понравится, как и в первые два раза, заменить на более свежее издание. И это была первая ошибка. Надо было не перечитывать, а покупать сразу, и повторно знакомиться с автором все же с других рассказов, с тех, которые никогда не читала. Вторая ошибка: параллельно с книгой я начала смотреть сериал о Варламе Шаламове "Завещание Ленина", и смотрелся он довольно неплохо до определенного времени, когда меня резко накрыло. Нет, я не проронила ни одной слезинки, плакать тут не над чем. Моя реакция была более странная: я пошла на кухню и съела тарелку пустой толченой картошки, а когда ела, пыталась распробовать ее вкус, запах, температуру, ощутить на языке крупинки и почувствовать, как каждый глоток еды проходит по пищеводу, и как в желудке появляется чувство сытости. Я давно не получала такого удовольствия от еды. А потом еще долго продолжала сидеть в полной тишине в попытке осознать: как же возможно остаться человеком, когда тебе все время хочется есть, когда тебе всегда холодно, когда ты абсолютно обессиленный от постоянных каторжных работ, когда тебе всегда страшно, потому что вокруг нет людей, это такие же как и ты обессиленные голодные создания, теряющие остатки человеческого облика. Шаламов говорит, что тело можно запереть на замок, но дух - невозможно, но не из-за того что он свободен, а потому что он умирает задолго до того, как умрет тело.

Не знаю, буду ли я опять перечитывать именно эту книгу, но и покупку нового издания я пока отложу. Слишком тяжело мне далась "Шоковая терапия". Помимо того, что нам, современным людям необходимо знать историю страны, этот позорный пласт в жизни своего народа, нам иногда необходимо читать такие книги, чтобы ценить сегодняшний день. Меня бесят люди, которые обсирают правительство и местные власти, здравоохранение и коммунальные службы, молодежь и своих соседей. Блин, люди! У нас есть кров и пища и, главное, мы свободны! А что такое свобода, можно опять-таки узнать у Шаламова.
"- Между двумя людьми колючая проволока. Кто из них на свободе?

• Тот кто сыт, - сказал заключенный, который сдаст товарищей за еду.
• Вот ты сейчас сыт, а все равно не свободен."

Каждый раз, когда читаю такие книги , я снова и снова задаюсь вопросами :
Есть ли предел человеческой жестокости ?
Есть ли предел человеческим страданиям ?
Есть ли предел человеческой выносливости ?
И сама я смогла -ли бы всё это вынести и как ?
Когда : работа на 50-ти градусном морозе - это нормально;
16-ти часовой рабочий день в тяжелейших условиях - это нормально;
на завтрак кипяток и кусок хлеба - это нормально;
так называемые суп и второе - в одной тарелке - нормально;
ржавая селёдка, которая по бумагам идёт как мясо - нормально;
настоящая еда - только во сне - нормально;
убить за свитер - нормально;
не приглянулся конвойному - может запросто убить - нормально;
обморожения, дизентирия, дистрофия, цинга и т.д. - нормально;
бесконечные и нескончаемые вши - нормально;
побои и унижения от блатарей, от конвойных, от начальства - нормально;
Тут можно продолжать , ужасаться и снова продолжать. Тут практически каждая история, полная леденящего ужаса. И если и появляется лирическая нотка, то от этого не становится легче, потому что знаешь, чувствуешь, что ждать там доброго и светлого не приходится.
Конечно, чтение это не принесёт вам удовольствие, не порадует и не согреет духовно, но оно необходимо не только ради тех, кто это пережил, кто остался там, но и ради самих себя, чтобы не очерстветь душой, не потерять человеческое лицо и достоинство.

Дальше...

ПОЭТУ
В моем, еще недавнем прошлом,
На солнце камни раскаля,
Босые, пыльные подошвы
Палила мне моя земля.

И я стонал в клещах мороза,
Что ногти с мясом вырвал мне,
Рукой обламывал я слезы,
И это было не во сне.

Там я в сравнениях избитых
Искал избитых правоту,
Там самый день был средством пыток,
Что применяются в аду.

Я мял в ладонях, полных страха,
Седые потные виски,
Моя соленая рубаха
Легко ломалась на куски.

Я ел, как зверь, рыча над пищей.
Казался чудом из чудес
Листок простой бумаги писчей,
С небес слетевший в темный лес.

Я пил, как зверь, лакая воду,
Мочил отросшие усы.
Я жил не месяцем, не годом,
Я жить решался на часы.

И каждый вечер, в удивленье,
Что до сих пор еще живой,
Я повторял стихотворенья
И снова слышал голос твой.

И я шептал их, как молитвы,
Их почитал живой водой,
И образком, хранящим в битве,
И путеводною звездой.

Они единственною связью
С иною жизнью были там,
Где мир душил житейской грязью
И смерть ходила по пятам.

И средь магического хода
Сравнений, образов и слов
Взыскующая нас природа
Кричала изо всех углов,

Что, отродясь не быв жестокой,
Успокоенью моему
Она еще назначит сроки,
Когда всю правду я пойму.

И я хвалил себя за память,
Что пронесла через года
Сквозь жгучий камень, вьюги заметь
И власть всевидящего льда

Твое спасительное слово,
Простор душевной чистоты,
Где строчка каждая – основа,
Опора жизни и мечты.

Вот потому-то средь притворства
И растлевающего зла
И сердце все еще не черство,
И кровь моя еще тепла.

В. Шаламов

"Золото - это смерть".

Многочасовая работа на приисках днём и ночью, голод, холод, побои, истощение (от недоедания, недосыпания, непосильной тяжести) превращает заключенных в шлак, а дальше только смерь.
Выжить в подобных условиях практически невозможно. Если, конечно, не случится чудо. Человек теряет свой облик. Когда мужчина ростом 180 см весит 48 кг, а его кожа превратилась в черепаховый панцирь, кисти рук согнулись и навек закостенели по толщине черенка лопаты или кайла, расчесы от вшей уже не заживают, а гной и кровь из отмороженных пальцев так натекают в резиновую галошу-чуню, что нога хлюпает при каждом шаге, как будто в луже, то о каком "облико морале" можно говорить?

Жуткая книга. А самое страшное то, что это правда. И кто-то такое пережил. И даже выжил. Со временем зажили цинготные язвы, кровавые трещины на подошвах, размягчилась толстая кожа-панцирь, но раны души никогда не смогут зажить. И память не отпустит.

Сборник состоит из коротких, но таких пронзительных, шокирующих своей правдой, рассказов. Маленькие зарисовки о том, как человека превращают в отработанный шлак. В которых один живой является представителем тысяч мёртвых. Он живет тем же, чем живет камень, дерево, птица, собака. Выживает, хоть сутки - сплошная цепь унижений с той минуты, когда открываются глаза и уши.
А самыми тёплыми и добрыми словами в книге были: "Разве они виноваты?" врачихи Лидии Ивановны, за которые посылалась ей тысяча благословений...

Простите, но это будет самый эмоциональный отзыв на книгу, которую я не могу оценивать по классическим критериям.

Приведу несколько фактов, сопровождающих моё литературное знакомство с творчеством Варлама Тихоновича Шаламова.

1. За неделю чтения «Колымских рассказов» я похудела на 4 килограмма.
2. Одновременно читать Шаламова и другого автора невозможно.
3. В 50% случаев после чтения рассказов я не могла взять в рот ни крошки из-за подкатывающей к горлу тошноты, в оставшиеся 50% – из-за кома в горле.
4. Мой мир перевернулся, я до сих пор переживаю ощущение шока.
5. Наверное, у меня литературная депрессия.

У геройства много граней: одни герои спасают чьи-то жизни, другие – жертвуют собой во имя чего-либо. Варлам Тихонович – герой особенный: он сумел остаться Человеком и сохранить свою совесть чистой в страшных условиях сталинских лагерей, в которых провёл почти 20 лет жизни. Только вдумайтесь: 20 лет! Почти 7,5 тысяч дней мой герой Шаламов сражался за право жить на белом свете, чтобы впоследствии рассказать поколениям жестокую правду…

Шаламов вернулся из Колымы физическим крепким, на первый взгляд. Однако его тело оказалось почти разрушенным. Вот как Надежда Яковлевна Мандельштам описывала Шаламова: «Он был похож на современную ультра-авангардно-модернистскую скульптуру из металла. Знаете, такие скульптуры, которые как бы изображают человека, но нарушают законы симметрии. Вот так он выглядел».

Нет ничего удивительного в том, что в 1962 году – спустя 9 лет после освобождения – Шаламов получил инвалидность, а вместе с нею законное право не работать.

Между тем, вплоть до своей смерти в 1982 году Варлам Тихонович продолжал усердно трудиться на литературном поприще. Кстати, «Колымские рассказы» он писал с 1953 по 1973 гг., однако в России книга увидела свет только в 1990-х гг.

Шаламовские поэзия и проза принадлежат не XX веку, а XXI. Только сейчас люди по достоинству могут оценить великое литературное наследие, которое оставил бывший политзаключённый.

Я пытаюсь понять, как Шаламов мог вообще писать после всего того, что ему пришлось пережить. Я пытаюсь понять, но у меня не получается. Его «Колымские рассказы» написаны через неподъёмный груз воспоминаний... Проще, наверное, было бы попытаться забыть, а не бередить своё сердце десятками исписанных тетрадей. Не знаю, право. При этом я не могу сказать, что Шаламов для меня теперь – олицетворение ужаса и страдания. Нет. Варлам Тихонович – борец с ужасом и страданием. Он – великий носитель слова.

Источник фотографии: https://www.shalamov.ru.

Желание

Я хотел бы так немного!
Я хотел бы быть обрубком,
Человеческим обрубком…

Отмороженные руки,
Отмороженные ноги…
Жить бы стало очень смело
Укороченное тело.

Я б собрал слюну во рту,
Я бы плюнул в красоту,
В омерзительную рожу.

На её подобье Божье
Не молился б человек,
Помнящий лицо калек…