Прибой и берега

Чтобы полностью познать и осознать текст, его нужно читать сразу после оригинальной Одиссеи. Но я читала так давно, что даже имя главного героя забыла, только разные кусочки его приключений помню. Но.... Одиссея всё-таки героический эпос, а этот роман, при всей своей эпичности, уже не героическое повествование. А сага о мужчинах, прошедших войну, вернувшихся, но не возвратившихся; о мужчинах, чей опыт и усталость уже не позволяют и не хотят проливать кровь; о судах, которые хотят просто кануть в небытие и забвение в женских ласковых руках.

Но.... Всегда нужен герой, спаситель, да и просто тот, кто снова начнет войну. Но усталость никуда не делась... Телесная и душевная усталость, что сделали дух вялым, но плоть сопротивляется.

И Одиссей Юнсона выглядит нормальным, реальным для нашей действительности, зрелым мужчиной, который устал от войны и все его дальнейшие действия, поступки и размышления продиктованы минимализмом. Минимум усилий для максимального результата.

Книга была с множеством событий, но скучновата для меня. Но я узнала новое для себя про культуру пития греками вина (разбавлять в кратере с водой в определенной пропорции в зависимости от крепости вина)

Иногда автору удается рассказать старую, набившую оскомину историю так свежо, что становится нескучно. Это, например, получилось у Клайва С. Льюиса в "Пока мы лиц не обрели". Эйвинд Юнсон справился не хуже, тем более что задача у него была, может быть, и посложнее: переложение "Одиссеи" - амбициозная задумка.

В "Одиссее" Юнсона нет героев. Боги, пожалуй, есть, а героев нет - были, да все вышли. Одиссей здесь не отважный воин, любыми путями стремящийся вернуться домой, а уставший от войны мужчина средних лет, угнетенный мыслью о том, что снова придется применять насилие. Пенелопа не только ждет мужа, но и втайне надеется, что он не вернется. Тогда она сможет начать все заново, не будет больше убийств и крови, не будет чужака, который когда-то был её мужем. Телемах - прыщавый юнец, что тут скажешь. Старуха Эвриклея - настоящий серый кардинал и министр экономики в одном лице. И так далее. Каждый не то чтобы изменен до неузнаваемости, но представлен вне рамок геройской однозначности. Это уже люди - с сомнениями, слабостями, недостатками. И читать о них намного интереснее.

То же самое произошло и с многочисленными приключениями Одиссея. Циклоп, прельстительное пение сирен, остров Калипсо - всего этого либо не было вовсе, либо было очень по-человечески. Что-то объясняется чрезмерными возлияниями, что-то - стихией. Одиссей так устал, он больше не хочет быть героем, но понимает, что люди не поверят его рассказам, если в них не будет богов и чудес.

Так уж вышло, что переложение "Одиссеи" я прочитала прежде самой "Одиссеи". И мне понравился такой порядок. Теперь, читая Гомера, нет нужды так уж сосредотачиваться на сюжете, а можно насладиться звучанием поэмы. Кроме того, персонажи действительно уже никогда не будут прежними. Начинаешь видеть те грани, которых и не было у Гомера. Ничего не поделать: его герои уже слишком люди.

Главный (и единственный переведенный на русский) роман нобелевского лауреата 1974 года Эйвинда Юнсона, изящное и откровено, простите за слово, стёбное переложение гомеровской "Одиссеи". Написано оно сильно, переведено хорошо, детали проработаны так, что большинству авторов и не снилось, и даже, прекрасно зная сюжет, всё равно с интересом следишь за героями - и за Одиссеем, покидающим Калипсо, и за Пенелопой, старательно обманывающей женихов, и за Телемахом, пускающимся на поиски отца. И потом вертится, крутится в голове эта смешная фраза, брошенная забывчивым и добрым стариком Нестором "...ну, конечно, мы сначала убили детей...", и ты понимаешь, что это не смешно, что через улыбку Юнсона проглядывает страшная, нечеловеческая скорбь. 9/10.

Роман «Прибой и берега» написан в 1946 послевоенном году. Автор переосмысливает поэму Гомера про Одиссея, пересказывает ее на новый лад. Мне книга очень понравилась, думаю, она вовремя написана, более того, как же она актуальна для нашего времени. Одиссей - разбитый старик (ну и что, что ему всего 45 лет); он - человек, желающий забыть войну. Пенелопа - сложный персонаж, сомневающаяся, начинающая стареть женщина, еще тоскующая по мужскому запаху (я надеюсь, это не грубо звучит). В книге ее образ раскрыт бесподобно. Из ярких героев Елена и Менелай, постаревшие выпивохи, ничего не осталось от их красоты и величия; Нестор - выживший из ума старик. Одиссей рассказывает о своих приключениях у Алкиноя, на ходу придумывая их, ведь не может он рассказать правду. В это же время он вспоминает войну со всеми ее ужасами.

Да, все вывернуто в этой книге, и герои - вовсе не победители, и Одиссей всего лишь «смертная кукла в руках играющих богов». Тиресий, мудрец из Фив, пророчит Одиссею:

Если доступная в широких электронных источниках биография нобелевского полулауреата Эйвинда Юнсона не обманывает, то тот старался «компенсировать недостаток образования чтением», много читал древних классиков, включая греческих. Затем испытал на себе влияние Джойса, Пруста и еще много кого. После чего сам начал писать романы, причем с неплохой скоростью – примерно по штуке в год. Швеция страна небольшая, наверное, подобная производительность может быть продиктована и вполне материальными причинами. Уже признанным романистом, автором тетралогии про паренька, вырастающего в «несгибаемого лидера рабочей забастовки» (насколько подобной формулировке обязаны советскому взгляду на культуру неизвестно, однако, показательно, что на русский язык многотомник переводиться не изволил), Юнсон берет и замахивается на святое, древнегреческое, пишет роман, что в изводе на английский будет назван ни много, ни мало – секундочку, английский язык уже 20 лет как знает вполне современного Улисса – следующим образом: «Возвращение на Итаку Одиссея, пересказанное на современный лад».
Ключевое слово – пересказ. Скрупулезно, с редкостным терпением и вниманием к едва брошенным Гомером деталям, человек двадцатого века именно, что пересказывает Одиссею. Ни на йоту не изменяя событийного, только акценты меняя, адаптируя, объясняя то, что было очевидно современникам Гомера, снимая весь ореол магического, приземляя божественное на грешную землю, и попутно разбавляя картиной внутреннего мира главного героя, куда ж без этого в современном ладу? Еще он очень любит заглавные буквы, вероятно, обороты подобные «Все Еще Ожидающей» добавляют современного антуража. Еще хлебом не корми, дай что-нибудь перечислить или посчитать. Например, сколько тонн хлеба съедает орава женихов, исходя из того, что их сто и жрут они в гостях у Пенелопы едва ли не каждый день, за исключением тех периодов времени, когда многие из них отправляются по своим островам и весям состричь с собственных овечек и козочек еще немножко шерсти. Еще он очень любит объяснять, что дело было давно, и рассказчику на самом деле неведомо, как оно было, поэтому все числа скорее всего преувеличены. Еще… Но хватит, надеюсь, вы уже поняли, что он изрядно зануден в своей попытке переписывания «Одиссеи».
Не сказать, что все совсем безнадежно, даже скорее наоборот: смелость возвращения к веку героев, обратная переносу Джойса и помноженная на занудство, дают не самую ужасную беллетризированную картинку. Забавный штрих: если островитянин переносит действие на родной остров, то полуостровитянин пытается придать дополнительную глубину каноническому возвращению другого островитянина. Последний в результате может представить целую галерею своих портретов, литературных и не только, первый со своим Улиссом стал классикой, а вот над Юнсоном бессмертные славно пошутили, распяв его роман между суетным и вечным. Жаль, что не хватило ему безумства замысла? полета фантазии? самоиронии? дабы претворить собственную скрупулезность в ее крайнюю степень, замахнувшись на лавры Пьера Менара, автора «Дон Кихота». Что ж, каждому свое, Одиссеево Одиссею, Юнсоново Юнсону, а Менарово Менару.
О Зевес, что же тогда мне за подобные описательства?

ЭйвиндЮнсон «Прибой и берега»

Юнсон достаточно широко известен у себя на родине. Он автор около 40 романов и еще кучи сборников рассказов и эссе. Однако в России он практически не известен. После окончания войны он был довольно заметным публицистом и активно критиковал Сталина и СССР. Соответственно, у нас книги его не переводили и, как следствие, в Советском Союзе его не знали. В конце жизни, в 1974 году, он получил Нобелевку по литературе с формулировкой «За повествовательное искусство, прозревающее пространство и время и служащее свободе» (я просто фанат нобелевских формулировок, длинных, звучных и непонятно что означающих). Был скандал, многие считали, что премию «дали своим» (там их двое было, оба шведские писатели). Одним из других кандидатов был Набоков, представляю, как бомбило у старика

Этак книга самая известная и популярная у Юнсона, так что, возможно, утонченный советский читатель, взращенный прозой Толстого и Бондарева, не так много и потерял. Ибо книга эта достаточно своеобразная, тяжелая для усвоения и не всегда ясная по смыслу.

Тут небольшое отступление. Я не люблю древнегреческие мифы. Я их знаю, конечно. Невозможно быть советским школьником и не знать мифов. Но я их не люблю, считаю их глупыми и надуманными, не люблю восторженный пафос. С Одиссеей я знаком, так уж вышло, но без удовольствия.

В общем, эта книга – переложение «Одиссеи». В английском переводе роман назывался «Возвращение в Итаку: Пересказ "Одиссеи".

Начиная читать, я не знал о чем это. Примерно странице к 30 я что-то заподозрил и погуглил. Хотел отложить. Но читал, думал мало ли. Примерно странице к 70 точно решил бросить. Но вмешалось провидение – другой книги в гаджете не было, скачать было неоткуда, и я продолжил.

В общем, вчитался. Знаете почему? В этой книге полно богов, ну какая «Одиссея» без богов? Но при этом богов нет. То есть о них говорят, на них ссылаются, им приписывают все подряд, они даже появляются. Но их нет. Они не пуляют молнии из пальцев, не топят корабли и не катаются по небу в колесницах. Сирены – просто поющие женщины, а циклопа вообще не существует, а есть извержение вулкана.

Зато есть Одиссей, Пенелопа и Телемах. Есть и другие герои мифов. Все они не просто геройствуют, хитрят и бухают. Они живые люди со своими проблемами, со своим внутренним миром и своими чаяниями. Одиссей–немолодой мужчина, землепашец, волею судеб попавший на войну, превратившийся в машину для подвигов и убийств, ставший героем эпосов и баллад. Война кончилась, он еще домой, мечтая о мирной жизни. Его жена Пенелопа, немолодая уже женщина, пытается увильнуть от женихов, разоривших ее страну. Не очень понятно ждет она мужа или нет, просто она очень устала. Его сын, неуверенный в себе юнец, пытается найти отца чтобы дома воцарился хоть какой-то разумный порядок. Елена Прекрасная, превратившаяся в Елену Обрюзгшую. Ну и так далее. Герои мифов утратили геройство, но стали людьми. Как говорил сами знаете кто «такая вот загогулина».

Эта книга очень близка к тексту «Одиссеи», по фактам Юнсон ничего не изменил. Однако весть текст, вся фактура подчинена одной идее, которая, видимо, Юнсона очень тревожит. Идея эта – нельзя вернуться с войны. У Одиссея перед глазами убиенное им невинное дитя Астианакт. Все, что хочет Одиссей – закончить войну в своей душе. Но война не заканчивается, голова помнит, руки делают. Если ты воевал, убивал, то душа твоя искалечена и быть вечным воином – твоя судьба. Очень удобно все что ты творил списать на волю богов, но почему-то это не работает. С чего вдруг эта идея стало главной как раз понятно. Книга вышла в 1946 году. Победа есть. Но есть ли мир в душах? Никому это неинтересно. Кроме Юнсона.

Теперь, собственно, о главном. Это очень затянутая и невообразимо скучная книга. Как литератор, Юнсон грешит бесконечными описаниями всего подряд – природы, внешности, чувств. Иногда это работает на некую атмосферу ожидания и тревоги. Но редко. В основном это атмосфера невыносимой скуки. Книга на 500 страниц, в идеале их могло бы быть примерно 100-120, больше не нужно. А чтобы понять главный посыл можно не мучить себя чтением, а открыть странице так на четырехсотой и прочитать диалог Одиссея и Эвмия, свинопаса, все станет понятно.

В общем, не рекомендую. Но если вы фанат мифов, то можно попробовать иную интерпретацию мотиваций.

У меня очень неоднозначное впечатление от этого романа. Он входит в тройку самых нудных произведений, которые мне когда-либо доводилось читать. Дочитать его, было делом чести и мне это все-таки удалось. Неоднозначность впечатления в том, что ближе к финалу книга даже стала нравится. Может быть, я с ней синхронизировался по фазе или привык, как привыкают даже к головной боли, если она длится месяцами. Но скорей всего это произошло из-за сильной концовки.

На сколько мне удалось установить название «Прибой и берега» роман получил в русском переводе. По-шведски он называется просто «Прибой», в английском варианте заголовок звучит как «Возвращение в Итаку Одиссея, пересказанное на современный лад». И это английское название полностью передает не только весь сюжет, но и то, что гомеровская история пересказана на новый лад, что и не удивительно. Понятное дело роман не ограничивается только модернизацией сюжета с помощью современных средств изображения.

«Прибой и берега» вышел в первый послевоенный год (1946), что при желании придает ему множество аналогий в первую очередь связанных с войной. Лейтмотив всего произведения - война и её последствия. Автор акцентирует внимание на проблему невозможности вернуться с войны.

Вообще я не особый фанат греческих мифов, но очень уж люблю читать все их возможные переложения. Вариант от скандинавов пришелся мне по душе. Говорят, что он очень близок к исходнику, фантазия автора здесь скорее не в переиначивании мифа, а его гм, внутренностях, что ли. Скитания Одиссея и его возвращение домой - и то, как рождается миф - потому что реальная история слишком страшная или слишком скучная или слишком не героическая... И каково это - пытаться вернуться к себе и в себя после двадцати лет, и кто бы будешь для тех, к кому вернешься (вернешься ли?), и кем будут они для тебя.
И вот эти вот престарелые герои, такие, гм, негероические, эти Менелай с Еленой и Нестор - очень получились сочные портреты.
С удовольствием окунулась, в общем. Умеют все же скандинавы заглядывать в изнанку.