Собрание сочинений в 3-х томах. Том 1

Небольшая повесть о писателе- неудачнике Борисе, который приезжает в  Михайловское в Пушкинские Горы на лето подработать экскурсоводом.

Довлатовский Заповедник был написан им ещё на родине в России или правильнее в СССР, до эмиграции.
Чувствуется депрессия автора на окружающую действительность, но он ещё цепляется последними крохами сознания за свою неудавшуюся творческую жизнь в своей стране и оправдывает свое слабоволие.
"Что тебя удерживает? Эрмитаж, Нева, березы?
— Березы меня совершенно не волнуют.
— Так что же?
— Язык. На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать. Одно это меня в ужас приводит."

И дальше через все произведение сквозит безысходность замкнутости, неспособность что-то изменить. Герой повести, как и вся страна, находится в клетке - заповеднике - зоне. Каждый читает, как ему понятнее.
Село Михайловское , вотчина Пушкина, в данном случае собирательный образ тогдашнего образа жизни всей страны.
Работа, дом, работа и больше ничего. Пустые магазины, рваные колготки, коммуналки, вечная нехватка средств. Как говорится, напиться и забыться. Что собственно и делает герой, когда его жена эмигрирует вместе с дочерью.

"Короче, зашел я в лесок около бани. Сел, прислонившись к березе. И выпил бутылку «Московской», не закусывая. Только курил одну сигарету за другой и жевал рябиновые ягоды…"

Автор с явной теплотой относится к людям его окружающим. И неважно, пьяница это или нет, простой официант или директор музея.

"Это был широкоплечий, статный человек. Даже рваная, грязная одежда не могла его по-настоящему изуродовать. Бурое лицо, худые мощные ключицы под распахнутой сорочкой, упругий, четкий шаг… Я невольно им любовался…"

Ещё один собирательный образ присутствует в Заповеднике, образ советской женщины. Это прямо сборище женщин, разного вида и рода,  кладезь разных характеров и типажей. И все они окружают Бориса и хотят от него любви.

"Давно я не был объектом такой интенсивной женской заботы. В дальнейшем она будет проявляться еще настойчивее. И даже перерастет в нажим."

На этом фоне его жена кажется объектом из иного мира, воздушной, интеллигентной, отрешенной от бытовых проблем.

"Она была молчаливой и спокойной. Молчаливой без напряжения и спокойной без угрозы. Это было молчаливое спокойствие океана, равнодушно внимающего крику чаек…"

Мне нравится у Довлатова лёгкость повествования, через юмор, смешные диалоги он ненавязчиво,  как бы играючи, показывает, что люди потеряли способность мыслить, и просто говорят стандартными заученными текстами.
"Ко мне подошел толстяк с блокнотом:
— Виноват, как звали сыновей Пушкина?
— Александр и Григорий.
— Старший был…
— Александр, — говорю.
— А по отчеству?
— Александрович, естественно.
— А младший?
— Что — младший?
— Как отчество младшего?"
Довлатова нельзя читать по диагонали, ничего не поймёте. У него все спрятано в деталях, в каждом слове и даже в бесконечных многоточиях.
Читателю нужно самому осмыслить написанное, пропустить через себя и свое понимание картины мира.

Повесть "Заповедник"  стала для меня первым знакомством с творчеством автора. Но по мере прочтения, я понимала, что знакома с ним уже давно. Цитаты из "Заповедника" я встречала на разных этапах своей жизни и они находили отклик в моем сердце.  Я грустила над ними, и плакала.
Для меня эта книга оказалась книгой о любви, разлуке, ужасном одиночестве.  Не о пьянстве, не о поиске своего места в жизни, и не о Пушкине. О любви, странной любви, сломанной, не большой и светлой. Другой. Такой, какую мы чаще всего в жизни и встречаем....

Книгу слушала в прочтении Хабенского.

Ох, как же Довлатов хорошо писал - он не только был мастером слова, но и обладал удивительным чувством юмора.

Замысел книги прост - сначала перед читателем предстает отрывок готовой статьи, напечатанной в газете, а потом Довлатов описывает подробнее как этот материал писался, разрабатывался.

Тонкая, ирония в повседневных ситуациях подмечается им безупречно. Журналист, писатель и просто хороший собеседник, Сергей Довлатов или безумно нравится или остается для читателя не понятым.

Вот такой он, Довлатов.

Умение передать дух эпохи может далеко не каждый. Это своего рода дар от природы, а он либо есть, либо его нет. Но если же присутствует, то им грех не пользоваться.
Читая эту книгу я невольно стала понимать, что мне нравится дух Советского союза. Мамины блокноты с ярко-красной обложкой и золотой надписью "Делегату (что-то там)...", старые тетради с желтыми страницами, давно распечатаные и использованные духи, которые до сих пор стоят, как ароматизатор, в шкафах и, конечно же, платья с бирочками, на которых уже не разобрать надписи. Цветные фильмы со старыми автобусами и толпами людей которые спешат на работу. Я не жила там, но это странное чувство принадлежности - присутствует.
"Компромисс" перенес меня опять туда, только я теперь побывала в редакциях, командировках и квартирах города Таллина и его окрестностях. Немного сарказма, юмора и настоящей советской жизни журналиста.

в повести Довлатов, что называется, из первых рук, пишет о своей жизни и работе в Таллине. иногда смешно, иногда печально, но всегда неизменно иронично, с отменным чувством юмора
вся книга разделена на 12 глав (компромиссов), каждую из которых предваряет газетная статья, а далее описывается как оно было на самом деле. Между первым и вторым - разница колоссальная! таким нехитрым способом писатель показывает, что а газеты попадает совсем не то, что было в реальности, а сама реальность сильно приукрашена и искажена

Книги Довлатова, с одной стороны, тяжеловато читать из-за алкогольных паров и тяжкого утреннего похмелья, с другой, если удается прорваться сквозь густой туман табачного дыма, то наслаждаешься совершенно великолепными и остро отточенными сатирическими повествованиями в духе Зощенко. Иногда это длинное сказание с удачными врезками, иногда - короткий и емкий рассказ с впечатляющей концовкой. И во всех них берется на перо то показушное, что было в той эпохе, та попытка самовосхваления, но обязательно идеологически правильных личностей. Взял интервью об интересной профессии, отлично! Как разнос, за что? А в биографию не заглянул, он же, такой-этакий, преступник народный, и сидел за это, а вы его в газетную статью! Или этот случай: покойников перепутали! Что делать, останавливаем церемонию? Да ты что, а прямая трансляция?
В некоторых случаях я читала это с долей грусти, а в некоторых умирала от хохота. Так что в целом книга понравилась, хотя и не все её части.

Кыйк! Понятия не имею, что это значит, но слово ёмкое.))

Скажу честно, устала. Как же тяжело далась мне эта маленькая книжечка. Какой же жестокой и скудной она мне показалась. Скорее всего, виной этому предыдущее прочтненное мной произведение. Но будь, как будет. Не повезло этой книге.

Современная мужская проза. Прямолинейное выссказывание любой мысли, без капли стеснения и корректности. Здесь были и маты, и пошлости, и грубости. Я подумала: "Да...в принципе, такая у нас сегодня жизнь, без приукрас.Жесткая и серая."
Но "луч света" есть в любом произведении! Журналистский юмор пару раз заставил улыбнуться. Да и компромиссы, в общем-то, мне понравились.

Оценка низкая, потому что книга не впечатлила, не захватила, не закружила. Хотя, возможно, я слишком много читаю нереальных и необычных историй, красивых сказок с хеппи эндом, что позабыла о реальности.

Для меня в Довлатове самое ценное - это его честность. Поражающая, потрясающая честность перед самим собой и читателями. Он не придумывает героев и того, что с ними приключается, чтобы передать свои мысли. Он пишет прежде всего про себя, про то, что происходит с ним, что его мучает, о чем он думает, мечтает, чего стыдится. Это какое-то полное оголение своей собственной души перед людьми, и оно поразительно для меня.
Иногда и себе-то стыдно признаться в том, что где-то сплоховал, смалодушничал, оступился, поддался, накуролесил. А он не только признает, но и описывет это все нам с горькой усмешкой над собой, над окружающими, над страной. Он не кокетничает с читателем, не оправдывается, не лицемерит.
Вот так вот все. Жизнь такая. Я такой. Вы такие.

Давно я не бывал в Советском Союзе!

Сознательно не читал книг о времени, когда родился и вырос, когда родились мои родители. Опасался щемящего чувства в груди. И вот – получил.

Ностальгия. И грустно и приятно читать о "дубовых пюпитрах, украшенных лирами из жести", о дорогой колбасе, икре, тунце и зефире в шоколаде, которые существовали лишь в мечтах, а наяву самым вкусным лакомством было сгущенное молоко, о демонстрациях и транспарантах, о молоте и наковальне, в конце концов.

Ностальгия меня убивает. Но ностальгия – это ожидаемое чувство. А вот чего я никак не ожидал, так это развития легкой формы хронофобии. Как раньше жили без интернета? как писали статьи без компьютера? как не страшились отсутствия людей и машин на улицах (люди работали, а машины были не так доступны)? Как вообще все это существовало, а я при этом не существовал?

Еще одним открытием для меня стало наличие ксенофобии в советское время. Я, будучи маленьким, наивно полагал, что все люди братья. И "четырехсоттысячный житель Таллинна" может родиться как у русского, так и у еврея или даже эфиопа. Но нет. "Каждого еврея нужно согласовывать". В детстве я жил в Казахской ССР и ничего подобного не замечал.

– Не расстраивайся, парень, – сказал он. – Еврей так еврей, ничего страшного. Я четыре года жил в Казахстане. Казахи еще в сто раз хуже…

Повторюсь – я такого не замечал. Помню только, что встав однажды утром с опухшими глазами, я подумал с легкой грустью, что я казах. Значит, казахом я быть не хотел. Видимо меня страшил их образ жизни, их низкие столы, лошади. Но тётя объяснила мне, что "у козы и козла может быть только козленок, значит у русских родителей казах родиться не может". С тех пор я уверен, что я русский.

Но это все лирика, а что же можно сказать о книге С. Довлатова "Компромисс"? Язык живой, стиль юморной, яркий, а сам Довлатов метко разоблачает всяческих холуев, критикует начальников и систему в целом. Но я ему не верю. Читать интересно, но позиция Довлатова тошнотворна.

Сотрудники начали переглядываться. Кто злорадно, кто сочувственно. Злорадствующие – искренне, сочувствующие – лицемерно.

Это было и будет, независимо от того, живем ли мы в Советском Союзе или в России. Люди есть люди.

А я все думал – зачем? Куда и зачем я еду? Что меня ожидает? И до чего же глупо складывается жизнь!..

И я так часто думаю. И, уверен, в США, куда сбежал Довлатов, многие размышляют так же. Разве он, живя в другой стране, не видел лжи и сам перестал врать? Разве только в советское время занимались подтасовками фактов, замыливали глаза и вешали лапшу на уши, преклонялись перед начальством? Нет. Этим занимались и будут заниматься всегда. Поэтому позиция диссидентов-нихренанеделов мне противна. Спасибо Сергею Довлатову за то, что заставил задуматься… я только теперь понял, что мне не понравилось в «Зеленом шатре» Л. Улицкой – то, что воззрения диссидентов одухотворяются, то, что им подрисовывают нимб и крылышки. Они, мол, герои. А между тем это всего лишь точка зрения. Я, например, считаю их тунеядцами (работать, особенно физически, не хотели), пустыми мечтателями (разве самиздат – это серьезный способ борьбы? Так – баловство) и пустобрехами (Довлатов упоминает в «Компромиссе» об Америке, но говорит не о режиме, а о том, что его дочь имеет возможность делать дырки на джинсах. Фи. Столько слюней, а мечтали, оказывается, о дырках на джинсах).

порядочный человек тот, кто делает гадости без удовольствия…

Вот и все, что навеяло «Компромиссом».