У Германтов

Уединение и бездеятельность, которые плетёт себе с утра до вечера неврастеник, тоже могут представляться ему невыносимыми, и торопясь прибавить новую петлю к сети, которая его держит в плену, он, возможно, только и мечтает что о балах, охотах и путешествиях.

Робер был сто раз прав. Но конкретная обстановка всегда бывает так запутана, что человек сто раз правый может один раз впасть в ошибку.

Каждое любимое лицо – зеркало прошлого.

Если какое-нибудь воспоминание, какое-нибудь огорчение способны нас покинуть, так что мы больше их не замечаем, то бывает, что они возвращаются и иногда долго с нами не расстаются.

Чтобы эта светская игра могла продолжаться и размножать ложные известия, последовательно нагромождая их в несметном количестве на каждое имя, природа наделила этого рода игроков памятью тем более короткой, чем сильнее их легковерие.

К моим нервам приливал такой мощный ток жизни, что его не могло исчерпать ни одно из моих движений; при каждом шаге нога моя, прикоснувшись к мостовой, тотчас же отскакивала, мне чудилось, что у моих пяток выросли крылья Меркурия.

Мой сон и моё утреннее лежание в постели на другой день обращались в прелестную волшебную сказку. Прелестную, – может быть, также и благодетельную. Я говорил себе, что и от жесточайших страданий есть прибежище, что всегда можно, за недостатком лучшего, найти покой. Эти мысли меня заводили очень далеко.

Поэты утверждают, будто мы обретаем на миг то, чем мы были когда-то, если нам случается попасть в дом или сад, где мы жили в молодости. Однако паломничества эти очень рискованны, и они приносят нам столько же разочарований, сколько удач. Надёжные места, свидетелей различных эпох нашей жизни, нам лучше искать в самих себе.

Он являлся; услышав его звонок, я уже чувствовал себя освобождённым от моих тревог. Я знал, что если они были сильнее меня, то он был сильнее, чем они, и моё внимание отвлекалось от них и обращалось к нему, который должен был положить им конец.