Romeo and Juliet / Ромео и Джульетта

ОТЕЛЛО: Но угасив твой свет,
Ты, высший образ, созданный природой, —
Где я найду тот Прометеев жар,
Чтоб воскресить его? Срывая розу,
Как я верну ей животворный рост?
Она увянет. Надышусь цветущей.
(Целует ее.)

ЯГО: Вина красноречива,
Хотя б язык был нем.

ЯГО: А у Кассио
Жизнь так красива, что я сам себе
Кажусь уродом.

ЭМИЛИЯ: Пусть ведают мужья,
Что и у жен есть чувства: нюх и зренье,
А в небе — вкус на кислоту и сладость,
Как у мужей. (...).
Так пусть мужья нас берегут и знают,
Что злом своим и нас на зло толкают.

ДЕЗДЕМОНА: Я так слыхала. О мужья, мужья!
Скажи по совести: как ты считаешь —
Есть женщины, которые так низки,
Чтоб изменять мужьям?

ОТЕЛЛО: Рогатый муж — чудовище и зверь.

ЯГО: Тогда немало в людных городах
Живет зверей и вежливых чудовищ.

ДЕЗДЕМОНА: Я поводов ему не подавала.

ЭМИЛИЯ: Но для ревнивых это — не ответ.
Не поводы велят им ревновать
А ревность их — чудовище, собой же
Зачатое, рожденное собой же.

ДЕЗДЕМОНА: Избавь Святое Небо дух Отелло
От этого чудовища!

ОТЕЛЛО: Храни ж его, как собственный свой глаз.
Страшнее всех несчастий — потерять
Или отдать его (платок)...
Его состав волшебен.
Сивилла, насчитавшая при жизни,
Как солнце обернулось двести раз,
Ткала его в пророческом наитье;
Шелк выпряден заклятыми червями
И выкрашен в составе, извлеченном
Из девичьих сердец.

ОТЕЛЛО: Я был бы счастлив, если бы весь лагерь,
Вплоть до обозных, ею насладился
И я не знал. Теперь навек прощай,
Душевный мир! Прощай, покой! (...).
Кончен труд Отелло!

ЯГО: На Мавра начал действовать мой яд.
Опасные раздумья — это яды,
Которые вначале чуть горчат,
Но стоит им слегка проникнуть в кровь —
Горят, как залежь серы.