Пунцовая смерть

... когда шагал по пустынным коридорам, через вымерший городок. Мне не было страшно. Да, я мог заразвиться и считал себя уже мертвецом. Но угнетала меня не мысль о смерти, а чудовищность всего происходящего...

— [...] мы не смеялись над старшими, мы почитали их.

Человечество обречено опускаться все глубже и глубже в первобытную тьму и снова начать свою кровавую погоню за цивилизацией. Когда мы размножимся так, что нам станет тесно, мы начнем убивать друг друга.

Несмотря на наше старое метафизическое понятие об абсолютной справедливости, – справедливости не было во всей вселенной

Совсем другое дело алфавит. Благодаря ему я могу узнавать мельчайшие знаки, тогда как вы, мальчики, знаете только грубые картинки. В сухой пещере на Телеграфном холме, где вы часто заставали меня, когда остальные уходили к морю, – я сохранил множество книг. В них большая мудрость. С ними я спрятал ключ к алфавиту, и тот, кто знает картинки, сможет прочесть и напечатанное. Когда-нибудь люди начнут читать...

Потерять связь с внешним миром — это немыслимо, невероятно!

слишком много предстоит сделать. События отбросили нас далеко назад. Если бы остался в живых хоть один физик или химик! Но они погибли, а мы перезабыли все, что знали.

“Они говорили односложными словами и короткими, рублеными фразами — скорее бессмысленная тарабарщина, нежели язык.”

“— «Красный» — это «красный», так ведь? Зачем же задаваться и говорить «алый»? — ворчал Заячья Губа. — Дед, почему ты всегда говоришь такие слова, которые никто не понимает? — обратился он к старику. — «Алый» ничего не означает, но все знают, что такое «красный». Почему же ты не говоришь «красный»?”